Дневник учителя литературы

Продолжение. Начало см. в № 17, 18, 19, 20, 21, 23, 2008; № 1 , 2, 2009.

21 февраля 2007 г.

Мы работаем целую четверть с погружением в Пушкина. Мне кажется, что дети оценили пока только серьёзность моих намерений. Среди двадцати человек не нашлось ни одного (!), который бы прочитал «Онегина» с интересом. Слушают меня с какой-то обречённостью: “Вы, Дарья Вильямовна, человек хороший, но уроки ваши такая скукота…” Я не могу объявить этих детей “дебилами, ничем не интересующимися”, потому что это мои дети и они умненькие, когда им интересно. Они у меня даже “почти интеллигентные”. Ну почему «Гамлет» им интересен, даже «Мёртвые души» некоторые прочитали как любимый свой жанр “фэнтези”?! Я сегодня шла утром в школу и думала, что скажу им. Помните, скажу я, как мы с вами говорили о «Золотом петушке»? Онегин говорит: “Я думал: вольность и покой // Замена счастью. Боже мой! // Как я ошибся, как наказан”. Счастье ничем нельзя заменить. Потому что один покой, как это, мы видели, произошло с царём Дадоном, делает жизнь человека бессмысленной. А смысл в том, чтобы прожить добрым и порядочным человеком. Татьяна не рассуждает о том, достоин ли её муж того, чтобы хранить ему верность, и потому Татьяна счастливее “неистового Виссариона”, который рассуждает о “мёртвых” правилах и обязанностях. Я сегодня, читая им, обратила внимание, что в числе прочих ценностей, “без” которых влачит существование Онегин, значится “жена”.

26 февраля 2007 г.

Е.А. дала мне почитать стихи ученицы 10-го класса. Вот это точь-в-точь журнал «Работница»! Что же мне до сих пор так везло? Я могла нахваливать абсолютно искренне замечательные произведения в стихах и прозе. Алёнины рассказы, архиповские стихи, даже повести Ксюши Секачёвой, которые только начинаются, но никогда не имеют продолжения и окончания, хотя в журнале мы многообещающе пишем “продолжение следует”. Или “афоризмы” Даши Кузиной, наречённые мною “стихотворениями в прозе”, среди которых есть, например, такой: “Рифма — это корсет, она делает стихотворение стройным, но мешает ему дышать”. Мне повезло, что девочка принесла стихи Е.А., поэтому я велела ей хвалить на чём свет стоит, тем более что, похоже, Е.А. стихи и в самом деле понравились. А у меня теперь новая “заноза” — как объяснить, что стихи плохие. Одно дело, когда не видишь собеседника, раздавать словесные клише, а тут реальный ребёнок, похоже, реально страдающий (стихи о любви). Трудное это дело…

5 марта 2007 г.

Сейчас в предисловии к своим запискам я написала бы что-нибудь вроде того, что это процесс освобождения человека от скорлупы темноты и глупости. Это нельзя сравнить с орехом: там снял скорлупку — и вот оно ядро. Нет, здесь мы скорее имеем дело с луковицей: одёжки снимаются одна за другой, а драгоценной сердцевины всё не видать. Как была тёмная, так и остаюсь в сегодняшних делах, но, оглядываясь на вчерашние, всё-таки вижу, что сейчас я светлее и поступила бы, как просвещённый человек.

11 марта 2007 г.

Дашка с Катей ездили в Ленинград на несколько дней. Как бы я хотела поехать со своими детьми, чтобы они вдохнули пушкинский воздух! Им бы понравилось, во всяком случае, объяснило бы им многое. А Дашка жаловалась, что Катя слышать не может о Достоевском, что её всю передёргивает при упоминании о дворике-колодце и сером камне. А я-то знаю, откуда это! Это Елена Александровна перестаралась! Она искренне увлеклась значением цвета в русской литературе. Она прочитала какую-то чрезмерно умную книжку про цвета у Толстого, “Анна не могла быть в лиловом”. Она мне с восхищением про эту книжку рассказывала, а я про себя думала, что так оно и выйдет. Нет способа вернее убить всякую поэзию, как попросить “посчитать” тропы или начертить схему рифмовки.

15 марта 2007 г.

Профильный урок. Почти никого не было, все заболели. Карина Семёнова, мой вечный оппонент, штатный правдолюбец:

— Дарья Вильямовна, а когда мы Булгакова проходить будем?

— Не скоро, в 11-м классе…

— Плохо. Обожаю Булгакова! И Гоголя… «Вий» когда будем проходить?

Я помалкиваю, что «Вия» нет в школьной программе, лихорадочно соображаю, что, значит, надо будет вставить его перед «Мёртвыми душами». Если хоть одному человеку интересно, это уже резон. Тем более какому человеку! Карина из тех, кто меня вместе с “моей” литературой к себе особенно близко не подпускает. Вообще, характерный набор — Булгаков и Гоголь! Я ведь это знаю, что надо в 9-м классе проходить литературу ХХ века. Это им именно сейчас интересно и по возрасту. Они охотно читали книги, рекомендованные им по курсу истории, там был и Булгаков, и Платонов, и Замятин…

Никак не хочу принизить всех также любимых мною писателей, но обычный роман нужно “воспринимать”, а «Евгения Онегина» нужно “достраивать” собственным душевным участием. Он сам как бы полусфера — другая половина в пространстве души читателя. А если в душе ещё нет пространства? Возрастные особенности таковы. Им пушкинский гуманизм не виден.

16 марта 2007 г.

Полемический задор меня разбирает всякий раз, когда я вижу, как другие анализируют стихи. Вот учительница предлагает ученикам сравнение двух стихотворений Тютчева: “Урок… начинается с фронтальной беседы по стихотворениям «Всё томлюсь тоской желаний…» и «Она сидела на полу…».

— Каковы основные темы поэзии Ф.И. Тютчева?

— Что сближает эти стихотворения? В чём их отличия? (В первом обилие эпитетов; любовь — радостное воспоминание; во втором — только один эпитет, выражающий крайнюю степень потери — «убитая любовь».)”.

Мне совестно перед коллегой, она работает и живёт в маленьком посёлке, а преподавать там литературу на хорошем уровне — героизм. Но это то самое, что я боюсь увидеть в ученических работах, — начётничество. Ищу “изобразительно-выразительные средства”, а затем притягиваю к ним за уши смысл. Бог с ними, с эпитетами, о них можно упомянуть в самом конце. Первое, что бросается в глаза, — «Всё томлюсь тоской желаний…» рисует чувство в момент его переживания, а не воспоминания о нём. Отсюда настоящее время “томлюсь”. Его содержание — эмоции, оно не даёт конкретной видимой картины. Душу нельзя увидеть. И самое главное — на неё нельзя и посмотреть со стороны. А второе — взгляд именно со стороны, повествовательное начало: “Она сидела на полу и груду писем разбирала…” Поэтому время прошедшее — “сидела” и “разбирала”.

Ну, дальше ещё круче! Я всё на себя примеряю. Прихожу это я в класс и говорю: “Сегодня мы продолжим изучение темы любви и посмотрим, как её решает И.С. Тургенев…” Мои дети в лучшем случае не слушают, в худшем — ржут. И стою я этаким обиженным очкариком среди толкающихся в автобусе “дебилов, ничем не интересующихся”. А Сэм, когда мы проходили Есенина, пришёл в класс и сказал: “Э-э-э, сегодня мы будем заниматься любовью!” Мы даже и смеяться не посмели, только потом все друг другу пересказывали и эти его слова, и заодно содержание урока.

А Архипов, периодически ревниво мною допрашиваемый, вынес из Тургенева только то, что есть эдакая “тургеневская девушка”, которая вся такая тургеневская-тургеневская! И валяется у него теперь эта увлекательная повесть в куче прочего хлама вместе с энциклопедией русской жизни, лишними и маленькими людьми, а также новеллой “про жадность”.

21 марта 2007 г.

Сегодня меня послали везти детей на конкурс чтецов. Долго препирались в раздевалке, в результате из четырнадцати объявленных поехали две девочки из шестого и седьмого классов. По дороге очень хрупкая девочка Соня достала бумажку со стихами, которые написала её одноклассница специально для этого конкурса. Стихи такие:

Люблю тебя, Москва моя!
Люблю повсюду шум и вой,
Что раздаются за спиной.
Обычный день в Москве.
Твоя
Судьба была решённой,
Когда Батый удар нанёс,
Наполеон беду принёс,
Решенье было произвольно.

Тебе досталось это бремя.
Но ты — Москва! Ты — третий Рим!
Я знаю — град непобедим,
Пока всему своё есть время.

Тебе досталась участь эта,
Но продержалась ты, смогла,
Моя любимая Москва!
Об этом знает вся планета.

И что бы в прошлом ни случилось,
Я повторю свои слова —
Люблю тебя, моя Россия!
Люблю тебя, моя Москва!

Я тут же сообщаю девочкам, что и хорошо, что их владелица не смогла поехать, потому что стихи плохие. Смотрят на меня с некоторым ужасом, как я на своих маму и бабушку, которые объявили, что стихи «Когда был Ленин маленький с кудрявой головой...» (!) плохие. Но мне тогда было пять лет, и я принесла эти стихи из детского сада, где подобные шедевры роились и насаждались. А вокруг была глубоко советская действительность. А у этих откуда? Кто научил их конъюнктуре и “объяснил”, что такое патриотизм? Но по прибытии на место проведения конкурса, в Центр патриотического воспитания (!), тотчас получаю ответ на все свои горькие вопросы. Девочки читают стихи. Шестиклассница Таня — Брюсова, а Соня — Пастернака. Читают, на мой взгляд, обе прекрасно. Особенно Соня. Так лирично, так наполнено вибрирующей интонацией, так живописно. Прочитали, собрались уходить, но тут умница Соня, которой моё мнение не указ, достаёт бумажку и двигает прямо к жюри. Объясняет, что автор не смог приехать; можно ли она прочитает по листочку? Можете себе представить: прослушав “стих”, жюри разразилось речью, что пусть мои девочки не расстраиваются, что их отсеяли, потому что претендентов очень много, но вот автор этих замечательных стихов прошёл отборочный тур и должен готовиться к выступлению на главном шабаше. Вообразите всю победоносность взгляда, брошенного на меня Соней!

23 марта 2007 г.

Стараюсь работать наживую, без предварительного плана и подготовки, когда в тексте уже всё найдено и остаётся только продемонстрировать находки ученикам. Слава Богу, в своём умении анализировать текст я не сомневаюсь. А иногда, когда не поддаётся и я пугаюсь, это тоже хорошо, потому что дети видят мою растерянность, видят, как я её преодолеваю и двигаюсь дальше. И одерживаю-таки победу над собственной нечуткостью и непонятливостью. Так было со стихотворением Б.Пастернака «Февраль», которое я с детства люблю и знаю наизусть, поэтому решила разбирать, но, написав на доске, поняла, что совершенно не знаю, о чём оно.

Февраль. Достать чернил и плакать,
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною чёрною горит.

Достать пролётку. За шесть гривен.
Чрез благовест, чрез клик колёс
Перенестись туда, где ливень
Ещё шумней чернил и слёз.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся разом и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ним проталины чернеют,
И ветер криками изрыт.
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

Преодолев секундное замешательство, приступаю к разбору. Но замешательство, конечно, ни от чьих глаз не укрылось. Просто я обнажаю весь процесс работы. Бормочу пункты «Плана». Первое, что бросается в глаза, — странная форма глаголов “достать”, “писать”, “плакать”. Почему не “февраль, я достаю чернила, пишу и плачу”? Что-то утеряно в этой формулировке, что-то важное. Что именно? Действие не может быть помещено ни в какое наклонение, оно существует только как возможность. А вот то, что касается явлений жизни, — существует в действительности, стоит в изъявительном наклонении. То есть способностью настоящего действия обладает жизнь, а литература — лишь её отражение и, сохраняя смысл жизни, как сохраняет лексическое значение глагол в инфинитиве, всё же не обладает властью действовать. Как зеркальное отражение не обладает самостоятельным значением. Нельзя съесть отражённое яблоко.

В общем, ясно просматриваются некоторые трудности а) с ухватыванием собственной мысли за хвост и б) её словесным формулированием. Да, а о чём это стихотворение? Если жизнь в изъявительном наклонении, а писательский труд в инфинитиве, значит, стихотворение о творчестве. Получается, глагол в неопределённой форме указывает на вторичность всего “писательского” по отношению к жизни. И она такая живая, красочная, наполненная испепеляющей эмоцией (грачи, “как обугленные груши”, “сухая грусть” и т.д.). То есть получается то же самое, что меня не устраивает во всех книжках про анализ стихов. Сначала общие слова о дифференцированном подходе, а потом “мастер-класс” — вот, посмотрите, как это делается. То есть ничего универсального. Как же вырваться из этого порочного круга?!

Это, оказывается, я одна такая тугомысленная. Спросила у Е.А., о чём эти стихи, она тут же сказала “О творчестве”. Без всякой вспышки и озарения, просто и буднично. Вот что значит человек умный!