Архив
Дневник учителя литературы
Живая жизнь
Дарья НИКОЛАЕВА
Наш давний автор Дарья Николаева работает в одной из московских гимназий и несколько лет ведёт дневник, в который заносит наблюдения о школьной жизни (и об уроках литературы тоже). Читая этот дневник, мы попадаем не просто в столь знакомую нам обстановку школы, но начинаем видеть её другими глазами. Глазами коллеги, взявшего на себя труд проанализировать собственное видение.
Автор дневника совершенно не боится показывать процесс сомнений и размышлений над каждым произносимым словом и совершённым поступком. В школьной круговерти у нас часто не остаётся времени на такие раздумья, мы должны действовать. А потом жизнь несёт нас дальше, как в известной песенке: “Может, мы обидели кого-то зря? Календарь закроет этот лист. К новым приключениям спешим, друзья!” Дарья Николаева не хочет спешить к этим приключениям, потому что знает — они придут сами. А вот над листом календаря помедлить стоит. Почему мы кого-то обидели, да ещё зря? Почему обидели нас? Почему сегодня урок получился, а вчера нет? И как быть завтра? Сотни вопросов встают перед человеком, пришедшим работать в школу. Дарья Николаева пытается честно разобраться с ними — прежде всего для себя. И одновременно для нас.
Не будем скрывать — дневник во многих местах спорный. Горячее обсуждение началось ещё на этапе его подготовки к печати. Думаем, что оно будет продолжаться и в течение всего учебного года (мы планируем печатать фрагменты этих записок регулярно). В текст мы вносим незначительные уточнения и изменения, иногда снабжаем примечаниями. Имена и фамилии взрослых персонажей дневника мы в ряде случаев заменяем инициалами, имена школьников (в начале повествования — это шестой класс) приводим полностью — по просьбе автора дневника.
Дневник учителя литературы
Мне бы хотелось назвать мои заметки краденым именем «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Потому что лучше мне не сказать: я пытаюсь осуществлять своё учительство, всё время оглядываясь и вспоминая себя и свою школу (школы). Я вспоминаю с безмерным уважением и с безмерным же неприятием свою классную руководительницу, воевавшую в женском авиаотряде и ни разу в жизни не накрасившую губ (надо заметить, что ей это было совершенно ни к чему: она и в пятьдесят с лишним лет была яркой красавицей с натурально чёрными кудрями, чёрными глазами и вишнёвым ртом). С её твёрдыми убеждениями, что Булат Окуджава — это блатная музыка, «Тарас Бульба» воспитывает патриотизм, а Онегин — совершенно лишний человек (понимай — без него куда лучше было бы). С её бесконечным смотром строя и песни и “борьбой за право называться именем покойника Островского”. Вспоминаю и свой последующий гуманитарный класс. Первый урок у Веры Романовны Вайнберг. Когда я сразу поняла, что теперь начинается совсем другая жизнь. В который раз пробую привычное языку, как карамелька, “Лефосич” (Лев Иосифович Соболев)1 и всё примеряю на него и на себя тогдашнюю — “новичка на белом свете”, убеждённого в своей исключительности и непонятости.
13 ноября 2003 г.
Сегодня на минутку спустилась вниз позвонить, но уже на подступах к лестнице меня встретил взволнованный Гриша Хмельницкий, указывая на своё пузо. Вид был пугающий: ссадина и красно-багровое пятно. Это его укусил (!) Артур Дождиков. Пока я обрабатывала место укуса йодом (звонок прозвенел, и все заинтересованные зрители были уже в классе), дети мечтательно вспоминали, что это не первый случай и Артур вообще кусается, но явного осуждения в этих воспоминаниях не было. Вскоре выяснилось, почему: дважды жертвой людоеда был Паша Королёв, который был укушен “до крови”. Виновник же происшествия с задней парты бросал исподлобья злобные взгляды, точно как наш Рыжий, когда его побили за воровство. Взгляды эти значат, что он упорствует во грехе и точно знает, что со злом (для Рыжего зло, когда не дают есть со стола что захочется, а для Артура Дождикова — лезут драться, видя, что он довольно-таки мелкий и тощий) справиться можно только так, и наплевать, что кому-то этот способ не нравится.
15 ноября 2003 г.
Сегодня проходили «Чудо Георгия о змие». Я основательно подготовилась. Зная, что речь пойдёт о христианских ценностях, предварительно прочитала детям Нагорную проповедь.
У господина Ладыгина вопрос: “Почему Георгий именно девушке доверил привести змия в город и какие душевные качества она проявляет в легенде?” Ну, я подумала, что если они назовут душевные качества, то именно из них и будет вытекать ответ на первый вопрос. Спрашиваю о качествах. Отвечают: смелость. Но смотрите, она же говорит о змие, что он страшный, значит, она его боится? Боится? Нет, не боится, она не убегает, она смелая. Я начинаю лепетать что-то про то, что смелость сама по себе не является добродетелью, шум стоит несусветный: не понимают.
Я разозлилась и говорю: ну вот Гитлер, он тоже смелый был: не побоялся, пол-Европы захватил, и что же, мы его теперь героем будем считать?! Испугались. Нет, говорят. Я знала, что испугаются, но когда начала эту фразу, сама испугалась: а вдруг эти дети не испугаются. Я помню, в детстве нарисованный на снегу “фашистский знак” вызывал мистический ужас, как будто я становилась свидетелем страшного преступления. Но для моего поколения это была ещё реальность, а не миф. Деды у всех, а у многих и отцы воевали. Но они всё-таки отшатнулись.
Начинаем по второму заходу. Вот смотрите, она молча соглашается идти на смерть. Делаются различные предположения: она могла воспользоваться своим знатным происхождением, единственная дочь царя и т.д. Светлая голова, Трдат Мкртчян говорит: “А вот я читал в одной сказке, там тоже змей всех ел, и когда очередь дошла до одной девушки, её родители тоже отдали по справедливости, но когда кто-то пришёл её спасти, она захотела отомстить, что с ней так поступили, и не согласилась уйти, а захотела, чтобы тот, кто пришёл её спасти, погиб вместе с ней. А эта девушка не хочет мести, она, наоборот, хочет спасти Георгия, говорит, чтобы он уходил”.
Но мне-то нужно, чтобы они на вопрос ответили. И я опять: ну так какие же душевные качества проявляет героиня? Они: сме-е-е-лость… Я говорю: я вам только что Нагорную проповедь прочитала, там что-нибудь о смелости говорится? Не-е-е-т… Ну конечно, это возраст такой! В прошлом году раздала им бумажки, на которых было написано: “Доброта”, “Жадность”, “Настойчивость” и т.д. Все ответы начинались словами: “Доброта, это когда… Жадность, это когда... Настойчивость, это когда…” И дальше следовала конкретная история о том, как кто-то чем-то не поделился или, наоборот, поделился, вступился, настоял на своём. Зато теперь понятно, почему в былинах нет сентенций, нет авторских характеристик-оценок… Я-то думала, что это следствие природной русской стыдливости: былина — жанр публичный, многолюдный, нельзя отдавать в чужие руки своё сокровенное, переврать могут. Лучше рассказать историю, а выводы пусть сам читатель (слушатель) наедине с собой сделает. А на самом деле это просто детство человечества: отвлечённые понятия не могут существовать изолированно, не просто три плюс два, а три яблока плюс два мандарина…
17 декабря 2003 г.
Сладкоголосые педагоги советуют научиться “видеть мир глазами детей”. Боюсь, невозможно. Сегодня Паша Королёв, разозлившись, крикнул Грише: “Урод!” Стоявшие вокруг заинтересованные наблюдатели мигом преобразились в неистовых противников: “Это он урод?! Это ты — урод! Ты, ты урод!” А я, равнодушно глядя перед собой, вижу одноглазого всклокоченного Гришку и ангельски хорошенького, с копной пшеничных волос Пашу. А вокруг толпа глупых мальчишек и девчонок, которые почему-то любят первого и терпеть не могут второго. И я читаю им нотации о том, что травить одного всем нехорошо.
24 декабря 2003 г.
Пришла в школу после пятничного отсутствия, и ещё в вестибюле меня обступили с трудом сдерживаемые вздохи: “Ой, Дарья Вильямовна, тут такое было...”, закатывание глаз и шелестящие всхлипы. “Такой кошмар, такой ужас”, а сами довольные — аж светятся. Со слов многочисленных очевидцев выяснилось, что в пятницу Аня Пимениди решила отпраздновать свой день рождения. Они накануне мне что-то невнятное бормотали, разрешения спрашивали, я разрешила, не вдумываясь особенно, чего они хотят. Оказывается, Аня испекла огромный торт (именинницу с тортом утром папа доставил в школу на джипе), и они заперлись в классе, чтобы праздновать, а Пашу Королёва не пустили. А он рвался. А потом случайно недоглядели, и он ворвался и “к-а-а-ак стукнет по торту кулаком”. Это “к-а-а-а-ак стукнет” у меня в ушах троилось, шестерилось и множилось. Егор Антонов сообщал сведения интимным шёпотом, Лена Агафонова перебивала энергичной скороговоркой, вторым голосом тянула слова меланхоличная Оля Малкина, тихо вставляла “совершенно объективные замечания” честная Соня Гроздова, хрипло шутействовал Костя Лобан, темпераментно восклицала сама виновница торжества. Каждый хотел поведать кульминационный момент лично, не доверяя столь трепетный рассказ равнодушным констататорам. Короче, “совершенно испорченный день рождения” удался на славу: “А Аня убежала в туалет плакать, а мы зажгли свечки (О ужас!!!) и встали в два ряда, а она шла между нами, и мы её поздравляли...” Детям нравится испытывать сильные чувства. Спасибо Паше Королёву!
Примечание
1 Лев Иосифович Соболев — многолетний сотрудник газеты «Литература», прославленный учитель московской гимназии № 1567; школьный преподаватель литературы Д.В. Николаевой.