О списках для чтения, или Как испортить детям лето

Близится лето — время свободы. У учителей, как водится, начинается непреодолимый зуд: что бы такое задать детям на лето? Чтоб не расслаблялись, не позабыли науки? Математики дают десяток-другой “номеров”, естественники — какой-нибудь “календарь погоды”, учителя иностранного языка — очередную книжку по домашнему чтению. Ну а мы, словесники, конечно же, даём список литературы на лето. Впрочем, блиц-опрос коллег показал, что так поступают не все. Да и сами списки выглядят по-разному: в одни включены только программные произведения, в другие — и дополнительная литература.

Я всегда даю своим ученикам на лето перечень тех произведений (за вычетом лирических стихотворений), которые входят в программу следующего учебного года, в том порядке, в каком мы затем будем их изучать. Жирным шрифтом в нём выделены те книги, которые лучше прочесть летом, поскольку они достаточно велики по объ­ёму. (“Объёмность” рассчитывается соответственно возрасту, например, «Детство» Л.Толстого и М.Горького — у младших или «Война и мир» Л.Толстого и «Тихий Дон» М.Шолохова — у старших). Произведения, которые в программе идут “обзорно”, помечены в списке звёздочкой: кто интересуется, может прочесть, но в прожиточный минимум успевающего по предмету это не входит. Что касается рекомендаций по самостоятельному чтению вне программы, то я их, как правило, в “списочном” виде не даю.

Первый урок нового учебного года в среднем звене начинается обычно с разговора о том, что дети прочли за лето, что понравилось, что нет, почему.

Вспоминается урок в шестом классе. Ребята бойко рассказывают о своих впечатлениях, молчит только Юля.

— Юля, а ты что прочла летом?

— Я… ничего. Мама список потеряла.

— Ну… а вообще что ты летом прочла?

— Так я же вам говорю: мама потеряла список. Ещё в самом начале лета.

— Да ладно, бог с ним, со списком. А что ты сама прочла, без списка?

Девочка делает огромные удивлённые глаза.

— Как это — без списка? Ничего…

Когда я рассказала эту историю в другом классе и спросила, читали ли дети летом помимо данного им перечня, мне стали довольно убедительно говорить о том, что читать “без списка” гораздо интереснее. Уже сам налёт обязательности, заключённый в “программности” книги, лишает чтение части обаяния.

Но мне кажется, что поставить перед ребёнком и родителями задачу заранее всё же необходимо. А там уж они сами решат, тратить драгоценные летние дни на чтение или отложить удовольствие на учебный год, рискуя что-то не успеть. История с Юлей заставляет задуматься, поскольку таких Юль, которые читают только по списку или не читают вовсе, с каждым годом становится всё больше и больше.

Хотя в последнее время в душу стали закрадываться сомнения. Много ли мы достигаем своими “заданиями на лето”?

Вот свежий пример, также сопряжённый с потерей списка. Будущий десятиклассник по обыкновению засунул вручённую ему бумажку неизвестно куда и на мой сентябрьский вопрос, у кого нет перечня обязательной литературы, поднял руку.

— И что, ты летом ничего не прочёл?

— Я всё лето «Войну и мир» читал. Я помнил, что вы сказали, что это во время учебы точно не успеть… вот и читал. Мне хватило.

Выражение лица его было кислым.

Как выяснилось, он единственный в классе осилил Толстого. После чего в течение всего первого полугодия периодически подходил ко мне с вопросом: “Ну, скоро мы будем изучать «Войну и мир»? Я же забуду всё!” И это было вполне резонно. Дело в том, что перечитать или даже пересмотреть что-то прочитанное летом ученики, как правило, ленятся. Прочитал — поставил в списке галочку — забыл. В результате те, кто прочёл «Отцов и детей» или «Обломова» летом, мало что помнят и выглядят менее убедительно, чем те, кто нервически перелистывал указанные учителем главы в ночь накануне урока.

Это, кстати, ещё один вопрос: что творится с памятью у наших учеников? В последние два-три года у меня возникло ощущение, что я учу исключительно больных детей, которые не могут запомнить прочитанное накануне. Я точно знаю, что ученик прочёл, скажем, Тургенева — но Одинцову от Кукшиной он отличить не может... При этом подростки прекрасно помнят бесчисленное количество героев, например, Толкина, а вот “классику”, по их собственным словам, не запоминают. Я же вспомнила свои — увы — не слишком успешные попытки осилить «Властелина колец»: никак не могла удержать в голове, кто кому кем приходится, и при вторичной встрече с героем не способна была вспомнить, что о нём уже говорилось ранее. Ведь человек запоминает то, что ему интересно и понятно. Мне (да простят меня толкинисты) было скучно читать эту книгу, поэтому я не могла ничего запомнить, а так как я не могла запомнить, мне становилось всё скучнее. Замкнутый круг!

А что такое для учащихся классическая литература? Это книги, написанные явно не по-русски1. А кроме того — книги о том, что никак не касается жизни школьника. Поступки героев, их психология, реалии окружающего их мира или непонятны современным подросткам, или вызывают у них агрессивное отторжение. Поэтому их память отказывается удерживать в себе эти сведения. Кроме того, чтение неинтересной, непонятной книги становится чисто механическим, когда глаза скользят по строкам, а сосредоточиться на содержании ты не можешь. А значит, опять же не запоминаешь прочитанное. И только в процессе медленного совместного изучения классической литературы, которое продолжается не один год, постепенно приходит какое-то понимание. Отсюда возникает проблема: а стоит ли требовать прочтения произведения к началу его изучения? Или это требование для современного ученика запредельно?

Пока программа будет содержать произведения, чуждые большинству современных подростков, написанные не для детей вообще, чтение “по программе” будет сопряжено с элементом насилия.

Существуют различные родительские тактики принуждения. Меня мама заставляла летом читать «Войну и мир» по часам: два часа в день. Перед будильником. Два часа отработала — можно идти гулять или читать что-нибудь более интересное. Можно регулировать процесс повременно, можно сдельно: одной из коллег мальчик рассказывал, что мама каждый день летом заставляла его прочесть десять страниц и только после этого отпускала гулять. Моя ученица как-то, лет двадцать назад, довольно быстро осилила ту же «Войну и мир», поскольку мама заперла на ключ её джинсы и кассетный магнитофон и вернула только после выполнения поставленной задачи. Из недавнего опыта: бабушка семиклассника заставила его читать ей вслух «Ромео и Джульетту» в течение четырёх часов. Более современные методы нынешних мам опираются на использование аудиокниг в автомобиле в процессе транспортировки ребёнка, скажем, на дачу. Можно ещё... платить за чтение постранично. Вот, собственно, и все методики. Наиболее эффективная — спрятать книгу на верхнюю полку со словами “А эту книгу тебе читать нельзя” — в случае с программной литературой неприменима. Неплохой ход2 — начать с просмотра фильма по произведению. Это облегчит дальнейшее чтение и может в него вовлечь — но немногие родители так активно и творчески подходят к проблеме… да и срабатывает не всегда: порой после просмотра фильма ребёнок ставит всё ту же галочку: “Это я знаю. Зачем читать, я кино смот­рел”. А уж рассчитывать на то, что родители сами перечитают классику и обсудят её со своими детьми, можно только в исключительно редких случаях.

Поэтому наши с вами списки литературы чаще всего становятся или пустым звуком (на самом деле очень мало кто летом этим списком пользуется), или способом испортить детям лето. И едва ли ребёнок, которого выпускают “на волю” только после прочтения десяти страниц, сильно полюбит чтение. Результат скорее обратный.

Конечно, встречаются и исключения. Бывают ученики, которые сами просят дать им списочек для чтения, и не только на лето, но и во время учебного года, и не по программе, а сверх. “Я всё уже дома перечитала, даже телефонный справочник”, — жалуется шестиклассница.

Но если с программой всё ясно, то какие рекомендации дать детям вне программы? Вроде бы тут нет больших проблем. Рекомендательные списки книг для самостоятельного чтения есть в некоторых программах, можно найти их в Интернете. Но вот насколько они действительно нам подходят? На что мы опираемся, составляя их?

На то, какие книги нам нравились в том или ином возрасте? Иногда да. Шестой класс (особенно мальчики) у меня с удовольствием читает «Песнь о Роланде» в качестве внеклассного чтения. Включение этой книги в список всегда удивляло и порой возмущало моих студентов, но на вопрос: “А вы когда эту книгу читали?” — следовал неизменный ответ: “В институте, когда по зарубежке изучали”. Мной же двигали детские воспоминания: я её прочла летом перед пятым классом, получив список дополнительной литературы от учителя истории. Прочла на одном дыхании. А сейчас, скажу честно, не в силах внимательно перечитать, кто кого до какого места разрубил или как десяток мавров по очереди клянутся убить Роланда. Другое восприятие. Так же без проблем читают дети «Рыцаря со львом» Кретьена де Труа, который едва ли сильно увлечёт взрослого читателя. И объём произведения не становится помехой.

Детские воспоминания — неплохой критерий, но время идёт — и дети меняются. Десятилетний ребёнок сейчас и сорок лет назад — совсем не одно и то же. Поэтому такое “попадание” получается далеко не всегда. Кроме того, когда мы были детьми, многих детских книг ещё попросту не существовало. Они были или не написаны, или не переведены.

Тогда, возможно, стоит опираться на то, какие книги нам нравятся сейчас? Но здесь вмешивается взрослый, хуже того, учительский взгляд. Я ведь практически разучилась нормально читать книгу, не думая о том, какой бы урок у меня по ней получился, какие вопросы можно поставить, какую мораль можно из неё извлечь. Мы, учителя, всё-таки взрослые, хотя и общаемся с детьми. Поэтому нам бывает очень трудно предугадать реакцию учеников на ту или иную книгу. (По этому поводу вспомнился эпизод в игрушечном магазине, когда мамочка безумно умилялась игрушечным котятам, которые “совсем как живые”, а дочка упорно тянула её в сторону какого-то синего монстра.)

Вообще отношение к книге подростка часто непредсказуемо.

Восьмиклассница спрашивает меня, что бы ей почитать. Поскольку я её ещё мало знаю, спрашиваю:

— А какие книги ты любишь?

— Ну, что-нибудь зарубежное. Но только такое… реальное. Ну, как «Степной волк» Гессе…

Кокетства не было. Но несомненно, что в этой книге, которая у неё сейчас — любимая, она увидела что-то своё, не то, что прочитываем мы с вами. Или мы вкладываем разный смысл в слово “реальный”…

Несомненно жалко, что нынешние дети не знают произведений Льва Кассиля, Аркадия Гайдара, Вальтера Скотта, Фенимора Купера и прочих прекрасных книг нашего детства и отрочества. Хочется подсказать. Но не факт, что понравится. Хотя именно это и нужно подсказывать, потому что Астрид Линдгрен и Туве Янсон они найдут сами, и тем более Андрея Белянина. А вот это, “старое доброе”, пожалуй, могут и не заметить. Хотя хотелось бы, чтобы эти рекомендации поступали не в виде учительского списка, а в виде маминых, папиных, бабушкиных рассказов о своём детстве, в виде разрешения взять книгу
с их заветной полки.

Ну а что же происходит помимо наших рекомендаций? Что читают наши дети, что им нравится? Да и читают ли вообще?

Более или менее масштабное исследование на эту тему — дело будущего. Пока же, в процессе подготовки этой статьи, мною было сделано лишь очень небольшое наблюдение. Практически наугад я заходила на страницы петербургских пользователей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет в социальной сети «В контакте». Скажу честно, терпения хватило только на пятьдесят страничек, поэтому моя статистика далека от научной объективности. И конечно, то, что ребята пишут в графе “любимые книги”, не на сто процентов подлинно: есть и рисовка, и эпатаж, и следование моде. Но мне кажется, что такое наблюдение не менее корректно, чем анкетирование учеников в классе: честности, пожалуй, больше. Всё-таки не для учителя писали. Страницы же, где все графы заполнялись одним словом “нет” или бессмысленными фразами, только для получения более высокого рейтинга на сайте, мной не учитывались.

Надо сказать, что труднее всего было интерпретировать результаты, поскольку многие названия книг и имена писателей мне ни о чём не говорили. Но — спасибо Интернету — я узнала за этот день много нового и интересного.

Итак, из пятидесяти подростков вообще не читают книг семнадцать человек, то есть треть. Один из них читает журналы, остальные же высказывания варьируются от лапидарного “нет” до весьма решительных “нет и никогда не буду”, “ненавижу читать”, “ненавижу книги”, а также таких, которые по цензурным соображениям я процитировать не могу. Были и довольно развёрнутые фразы, например: “нет, читаю то что задают, и может чё если заставят, но такое редко бывает” (орфография и пунктуация автора).

А что же читают остальные двадцать три человека? В анкетах подростки указывали как жанры (фантастика, фэнтези), так и произведения или авторов (редко — и то, и другое). Попытаемся сделать какие-то обобщения.

Классика девятнадцатого века упомянута только в шести анкетах. Это классическая триада «Пушкин (1) — Лермонтов (1) — Гоголь (2)», Э.По (1) и роман Ш.Бронте «Джен Эйр» (1). В двух анкетах названы классики ХХ века (Ремарк и Хармс — дважды, а также по одному разу Маяковский и Есенин). В одной анкете отмечен Ричард Бах — вероятнее всего, имеется в виду его философская притча «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Ещё в одной — романы М.Митчелл и К.Маккалоу, которые мы не рискнули отнести к классике, однако это вполне добротные любовные романы.

В пяти-шести анкетах названы более ли менее серьёзные произведения современной литературы. Наиболее популярен здесь П.Коэльо с романами «Алхимик» (2), «Вероника решает умереть» (2), «Одиннадцать минут» (1).

Впрочем, когда речь идёт о книгах, написанных в последнее десятилетие, провести грань между беллетристикой, дамским любовным романом и “серьёзной” литературой очень непросто. Особенно потому, что все эти романы — зарубежные (тоже, кстати, предмет для размышлений), в них многое зависит от степени талантливости, профессионализма и поспешности переводчика. Здесь соседствуют романы Анны Гавальда, Сесилии Ахерн и Франсуазы Саган, «Одиночество в сети» Я.Вишневского, «Любовь живёт три года» Ф.Бегбедера и «Одиннадцать минут» П.Коэльо. Причём, будь то беллетристика или настоящая литература, но книги эти, скажем прямо, вовсе не для подростков.

Детективный жанр представлен в пяти анкетах, приключенческая книга — в четырёх (с однократными упоминаниями Л.Буссенара, Д.Дефо, А.Дюма, А.Рыбакова). Триллеры Стивена Кинга любят двое.

В шести анкетах названы книги, которые можно отнести к детской литературе, но из “старого доброго” — только однократное упоминание о книгах А.Рыбакова и Ф.Зальтена. В трёх случаях упомянуты книги, которые можно условно назвать “подростковыми”, это, например, романы И.Молчановой или литература эмо.

Что же преобладает? Вторую позицию (девять анкет) занимает фэнтези в самом широком понимании жанра, включая сагу Толкина, книги Джоан Роулинг о Гарри Поттере, “вампирские” романы Стефании Майер и «Котов-воителей». А лидирует (тринадцать анкет) фантастика, также разнообразная, с преобладанием серии книг «S.T.A.L.K.E.R» (пять упоминаний), но практически без “старых добрых” фантастов: ни Герберт Уэллс, ни Жюль Верн, ни Станислав Лем, ни братья Стругацкие не названы.

Как правило, ответ на вопрос “любимые книги” представляет собой несколько названий или имён через запятую. Однако попался и восторженный гимн чтению: “Читать я люблю очень. Читаю романы, детективы люблю. Иногда фантастику могу затронуть. Мне очень нравится писательница Ирина Молчанова. Она пишет просто великолепные романы. Я прочитала: «Когда улыбаются звёзды», «Виртуальный ангел», «Королева кривых зеркал». У неё моя любимая книга «Крылья для двоих». А.Иванов и А.Устинова по мне лучшие авторы детективов и фэнтези”. Гимн, который также заставляет задуматься. Радоваться этой любви к чтению или нет? Я не знаю точно возраста написавшей, а то, что простительно в двенадцать, уже как-то не очень хорошо в шестнадцать… И всё-таки скорее радоваться. Ведь девочка любит читать — это уже хорошо. Более того, она указывает имя автора, приводит названия произведений в кавычках. Единственная неувязка, как мне кажется, это приписывание А.Иванову и А.Устиновой произведений жанра фэнтези, но может быть, я что-то упустила. А вот понять, почему она читает именно это и можно ли сделать так, чтобы постепенно (только постепенно!) в её руках появились другие книги — задача учителя.

Каков же всё-таки итог моих раздумий и изысканий? Честно говоря, проблема осталась проблемой и повисла в воздухе. Но один положительный результат достигнут: я составила себе список чтения на лето. Из тех книг, которые читают наши ученики.

Признайтесь честно, вы все читали роман шестнадцатилетней девочки Анн-Софи Брасм о проблемах современных подростков? Романы мастера отечественного фэнтези Андрея Белянина, которыми бредят шестиклассники и которые ученики просят включить в программу в одиннадцатом классе? Книги одного из самых читаемых современных авторов в мире — Анны Гавальда? Повести популярнейшей писательницы “для девочек” Ирины Молчановой? Серию юмористических детективов для детей «Лапы вверх»? Да, вероятно, в списке оказалась и литература, и макулатура, но детям это нравится, а значит — мы должны это знать, понять, почему нравится, оттолкнуться от этого… и что-то придумать.

Когда ученик говорит мне, что он не читал такую-то книгу, потому что “это бред”, я обычно отвечаю, что прежде чем вынести суждение о книге, нужно её прочитать. Но не делаем ли мы при этом исключения для себя, отметая те книжки, которые читают наши дети? Считая их недостойными обсуждения?

Будет ли ребёнок больше любить классическую литературу, если летом мама отберёт любимую книжку “для девочек” в розовой обложке и всунет в руки «Отцов и детей»?

Поэтому мой методический совет такой: перед каникулами попросите своих учеников составить список чтения на лето... для вас. Это выявит их читательские интересы гораздо эффективнее, чем традиционная анкета, потому что в анкете половина детей просто захочет порисоваться перед учителем, сделать ему приятное, вообще, ответить “как надо”. По результатам анкетирования полкласса будет любить Пушкина, а здесь они перечислят те книги, которые действительно любят. И это будет очень полезно для вас, потому что летом вы прочитаете книги, которые нравятся вашим, именно вашим ученикам, приблизитесь к ним и сумеете сосредоточиться на самой важной сейчас проблеме: как сделать так, чтобы подросток, который хоть что-то читает, постепенно пришёл от макулатуры и беллетристики к литературе… не обязательно программной классике XIX века, но хотя бы просто хорошей.

Примечания

1 См. мою статью «Почему наши дети не хотят читать, или Русский как иностранный» (Литература. 2007. № 6).
2 О нём подробнее пишет М.Л. Смусина в этом же номере. — Прим. ред.