Юбилеи Гоголя

При жизни Николая Васильевича его юбилеев не было: он не добрался и до полувековой своей даты. Но прилежно, по православной традиции, отмечал свои именины и старался этот день, 9 мая (по тогдашнему стилю), несмотря на бездомье, не пропустить.

Сергей Тимофеевич Аксаков вспоминает, что, находясь в Москве, свои именины Гоголь праздновал на Девичьем поле (ныне Погодинская улица, дом 12), в большом саду при городской усадьбе историка и писателя Михаила Петровича Погодина, человека, значение которого для русской культуры до сих пор вполне не оценено.

реверс российской юбилейной
серебряной монеты (2 рубля), выпущенной
к 185-летию со дня рождения Н.В. Гоголя
в серии «Выдающиеся личности России»

Вот и в 1840 году Гоголь (ему 31 год) захотел угостить обедом всех своих приятелей и знакомых в саду у Погодина. “Можно себе представить, как было мне досадно, что я не мог участвовать в этом обеде: у меня сделался жестокий флюс… — пишет Аксаков. — Несмотря на то, я приехал в карете, закутав совершенно свою голову, чтобы обнять и поздравить Гоголя; но обедать на открытом воздухе, в довольно прохладную погоду, не было никакой возможности. <…> На этом обеде, кроме круга близких приятелей и знакомых, были: А.И. Тургенев, князь П.А. Вяземский, М.Ю. Лермонтов, М.Ф. Орлов, М.А. Дмитриев, Загоскин, профессора Армфельд и Редкин, и многие другие. Обед был весёлый и шумный, но Гоголь, хотя был также весел, но как-то озабочен, что, впрочем, всегда с ним бывало в подобных случаях. После обеда все разбрелись по саду, маленькими кружками. Лермонтов читал наизусть Гоголю и другим, кто тут случились, отрывок из новой своей поэмы «Мцыри», и читал, говорят, прекрасно. <…> Потом все собрались в беседку, где Гоголь, собственноручно, с особенным старанием, приготовлял жжёнку. Он любил брать на себя приготовление этого напитка, причём говаривал много очень забавных шуток. Вечером приехали к имениннику пить чай, уже в доме, несколько дам: А.П. Елагина, Е.А. Свербеева, Е.М. Хомякова и Черткова”. Эту встречу до сих пор так и этак рассматривают историки русской литературы. Действительно, славное было собрание! Немало гостей, по свидетельству того же Аксакова, гуляло в саду Погодина на именинах Гоголя и в 1849 году.

А сами традиции литературных юбилейных торжеств в России тогда только складывались. Например, даже во второй половине XIX века было принято отмечать юбилеи не самого писателя, а его литературной деятельности, например, 25-летие, что, очевидно, связано с тогдашним естественным разделением религиозных традиций и светских предприятий.

Вместе с тем открытие памятника Пушкину в Москве в 1880 году (то есть через год после семидесятилетия Гоголя, кажется, никаким особенным образом не отмеченного) стало событием, значительно повлиявшим на возвышение места литературы в общественной и исторической жизни нашей страны. Выступая в дни пушкинских торжеств, драматург Алексей Потехин предложил сделать Москву “пантеоном русской литературы” и начать, так же как в случае с памятником “солнцу нашей поэзии”, всенародный сбор средств на сооружение монумента Гоголю. “Да воздвигнется память Гоголя в центре России — в Москве!” Первые взносы сделали многие присутствующие — учёные, писатели, среди них был Иван Сергеевич Тургенев, в своё время попавший в опалу за проникновенный некролог Гоголю.

аверс украинской серебряной монеты
(20 гривен, 2005) «Сорочинская ярмарка»

Но в России торопятся очень редко. Тем более — с сооружением памятников. Подавно — Гоголю. К восьмидесятилетию гения особых разговоров о памятнике не было. Оно опять-таки ознаменовалось своеобразно, хотя очень весомо: под редакцией председателя Общества любителей российской словесности, профессора Московского университета Николая Саввича Тихонравова в Москве было выпущено собрание сочинений Гоголя, где “текст был сверен с собственноручными рукописями автора и первоначальными изданиями его произведений”. (В следующем, 1890 году выдающийся историк литературы и текстолог Тихонравов стал академиком Императорской Академии наук.) Но знаменательно, что в «Предуведомлении» к этому собранию сочинений (в обиходе его называют “десятым”), заложившему основы научного гоголеведения и продвинувшему далеко вперёд отечественную текстологию в целом, Тихонравов пишет о юбилее идиллии «Ганц Кюхельгартен» (“шестьдесят лет с появления в печати”), о грядущем пятидесятилетии “со времени напечатания первой части «Мёртвых Душ»”, но ничего не говорит о юбилеях Гоголя-человека.

В 1902 году в Российской империи торжеств по случаю полувековой даты безвременного ухода Гоголя из жизни, естественно, не устраивалось. Понятно: была не та, как теперь принято говорить, ментальность. Правда, не могу не отметить, что в том как раз году в тогда российско-финском Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) вышло фундаментальное исследование профессора тамошнего университета Иосифа Емельяновича Мандельштама «О характере гоголевского стиля». Вспоминаю о нём ввиду его поистине гротесковой судьбы в гоголеведении (подробно писал об этом в «Литературе» № 2 за 2008 год).

Зато столетие Гоголя в 1909 году действительно стало всенародным праздником. После этого юбилея Обществом любителей российской словесности была выпущена особая книга «Гоголевские дни в Москве» (336 стр.!), целью которой было, как сказано в предисловии, “закрепить следы нашего национального праздника, на который с таким горячим сочувствием откликнулась не только Россия, но и западноевропейский и славянский культурный мир”.

В книгу вошли подробные описания гоголевских торжеств с приложением речей выступавших, текстов адресов и приветствий, списков полученных телеграмм и возложенных депутациями венков на памятник (подробнее об открытии первого в России памятника Гоголя рассказывается в нашей «Литературной карте»).

В последующие годы нашей многострадальной стране стало не до юбилеев. А когда уцелевший народ кое-как пришёл в себя, большевики объявили эпоху празднования юбилеев умертвий (воспользовался здесь салтыков-щедринским словом). “Товарищи” торжественно отмечали годовщины смерти Ленина, а в 1937-м довели до непристойности мероприятия вокруг столетия со дня гибели Пушкина. В 1939-м было пышное толковище вокруг пятидесятилетия смерти Салтыкова-Щедрина, в июле 1941-го готовились записать в беспартийные большевики Лермонтова, убитого опять же сто лет назад белогвардейцем Мартыновым… Безобразию помешала всенародная катастрофа: война. Но уже в 1945-м получил своё даже не совсем благонадёжный Лесков (50 лет со дня смерти): переиздания, две монографии — немало по тому времени…

То, что сделали в СССР с Гоголем в 1952 году, сегодня известно, кажется, всем. Можно сказать, что ещё повезло. Всё-таки прежний андреевский памятник не уничтожили, а в конце концов поставили во вполне приличном месте (хотя всего в двух минутах ходьбы от законного его расположения — абсурд, но это же Гоголь!). Да и новый, стоящий Гоголь с книжкой в руках (говорят, что это том сочинений Сталина), больше похожий на какого-то чиновника из нынешних отгламуренных посткоммунистов, тоже всё-таки не превратился в окончательного истукана. Дело в том, что Иосифу Виссарионовичу существующий пьедестал показался низковатым, и он велел поднять его ещё на полтора метра… просто не успели до 5 марта 1953 года. А ведь было ещё и “гоголеведение”–1952, которое доныне наполняет библиотеки, и читать его без горестного изумления невозможно.

Что принесёт миру нынешний юбилей Гоголя, скоро увидим. Хорошо бы, как к 150- и 175-летиям со дня его рождения, получить побольше хороших изданий гоголевских книг — не только академических, но и школьных, иллюстрированных. Ведь читать Гоголя — просто в радость!

Конечно, в Питере музей Гоголя не откроют — вроде тамошние чиновники во главе с губернаторшей (даром что землячка гения) просто не хотят. Да, впрочем, и не надо: после «Невского проспекта» главная магистраль северной нашей столицы уже навсегда — страница бессмертной гоголевской прозы. А уж если вспомнить «Шинель»!..

В Москве музей Гоголя тоже завтра не появится — нашим чиновникам важнее воевать с “ракушками” и лоббировать запрещённую вроде “точечную застройку”, сносить Тушинский аэродром и ЦДХ на Крымском, убивать вечный, казалось, образ московского пространства воздвижением чудовищного «Сити»… Но хочется верить, что когда-нибудь в доме на Никитском всё же создадут научный центр по изучению наследия Гоголя — в конце концов Николай Васильевич писатель совсем не юбилейный, он живёт в мире ежедневно, а не только в датах — как многие номенклатурные классики.

Наверное, шире, чем в России, отпразднуют юбилей Гоголя на родной Украйне. В 2006 году Ющенко издал соответствующий указ, где в память “всесвітньо відомого майстра художнього слова, великого мислителя Миколи Васильовича Гоголя” предусмотрено много хороших дел: международный научный симпозиум в Киеве, Полтаве и Нежине, международный гоголевский театральный фестиваль в Киеве, установление памятных знаков, посвящённых жизни и творчеству Гоголя, а также сооружение скульптурно-архитектурных композиций с гоголевскими персонажами, семитомное собрание сочинений Гоголя (“українською та російською мовами”), антология трудов украинских учёных, посвящённых юбиляру, реставрация Великосорочинского литературно-мемориального музея Гоголя и превращение его в мемориальный центр, выпуск юбилейной монеты, почтовой марки и конверта, разумеется, юбилейные заседания (впрочем, это и у нас будет, думаю, и с обильными фуршетами — какой же Гоголь без еды!)…

Ну и слава Богу! В итоге всё сложится так, как захочется Гоголю.

Не исключено, что и без подстаканников не обойдётся.