Способы построения и содержание интересного урока литературы

Продолжение. Начало см. в №4, 6.

Лекция 3. Способы формирования пространства урока (продолжение)

I

Три методических способа формирования пространства урока, представленные в предыдущей лекции, естественным образом влияют на содержание самого урока и, в целом, — на качество и характер процесса изучения литературы. Они методически могут подключаться друг к другу, усиливая эффект влияния на учеников.

1. Проиллюстрируем это на примере темы «Творчество И.С. Тургенева». Приступая в 10-м классе к этой теме, необходимо сразу представить школьникам роль писателя в русском обществе XIX века. В этом нам поможет маленький рассказ А.П. Чехова «В ландо», написанный сразу после смерти И.С. Тургенева1. Учитель читает рассказ в классе вслух.

В ландо

Дочери действительного статского советника Брындина, Кити и Зина, катались по Невскому в ландо. С ними каталась и их кузина Марфуша, маленькая, шестнадцатилетняя провинциалка-помещица, приехавшая на днях в Питер погостить у знатной родни и поглядеть на “достопримечательности”. Рядом с нею сидел барон Дронкель, свежевымытый и слишком заметно вычищенный человечек в синем пальто и синей шляпе. Сёстры катались и искоса поглядывали на свою кузину. Кузина и смешила и компрометировала их. Наивная девочка, отродясь не ездившая в ландо и не слыхавшая столичного шума, с любопытством рассматривала обивку в экипаже, лакейскую шляпу с галунами, вскрикивала при каждой встрече с вагоном конножелезки... А её вопросы были ещё наивнее и смешнее...

— Сколько получает жалованья ваш Порфирий? — спросила она между прочим, кивнув на лакея.

— Кажется, сорок в месяц...

— Не-уже-ли? Мой брат Серёжа, учитель, получает только тридцать! Неужели у вас в Петербурге так дорого ценится труд?

— Не задавайте, Марфуша, таких вопросов, — сказала Зина, — и не глядите по сторонам. Это неприлично. А вон поглядите, — поглядите искоса, а то неприлично, — какой смешной офицер! Ха-ха! Точно уксусу выпил! Вы, барон, бываете таким, когда ухаживаете за Амфиладовой.

— Вам, medames, смешно и весело, а меня терзает совесть, — сказал барон. — Сегодня у наших служащих панихида по Тургеневе, а я, по вашей милости, не поехал. Неловко, знаете ли... Комедия, а всё-таки следовало бы поехать, показать своё сочувствие... идеям... Меdames, скажите мне откровенно, приложа руку к сердцу, нравится вам Тургенев?

— О да... понятно! Тургенев ведь...

— Подите же вот... Всем, кого ни спрошу, нравится, а мне... не понимаю! Или у меня мозга нет или же я такой отчаянный скептик, но мне кажется преувеличенной, если не смешной, вся эта галиматья, поднятая из-за Тургенева! Писатель он, не стану отрицать, хороший... Пишет гладко, слог местами даже боек, юмор есть, но... ничего особенного...

Пишет, как и все русские писаки... Как и Григорович, как и Краевский... Взял я вчера нарочно из библиотеки «Заметки охотника», прочёл от доски до доски и не нашёл решительно ничего особенного... Ни самосознания, ни про свободу печати... никакой идеи! А про охоту так и вовсе ничего нет. Написано, впрочем, недурно!

— Очень даже недурно! Он очень хороший писатель! А как он про любовь писал! — вздохнула Кити. — Лучше всех!

— Хорошо писал про любовь, но есть и лучше. Жан Ришпен, например. Что за прелесть! Вы читали его «Клейкую»? Другое дело! Вы читаете и чувствуете, как всё это на самом деле бывает! А Тургенев... что он написал? Идеи всё... но какие в России идеи? Всё с иностранной почвы! Ничего оригинального, ничего самородного!

— А природу как он описывал!

— Не люблю я читать описания природы. Тянет, тянет... “Солнце зашло... Птицы запели... Лес шелестит...” Я всегда пропускаю эти прелести. Тургенев хороший писатель, я не отрицаю, но не признаю за ним способности творить чудеса, как о нём кричат. Дал будто толчок к самосознанию, какую-то там политическую совесть в русском народе ущипнул за живое... Не вижу всего этого... Не понимаю...

— А вы читали его «Обломова»? — спросила Зина. — Там он против крепостного права!

— Верно... Но ведь и я же против крепостного права! Так и про меня кричать?

— Попросите его, чтоб он замолчал! Ради бога! — шепнула Марфуша Зине.

Зина удивленно поглядела на наивную, робкую девочку. Глаза провинциалки беспокойно бегали по ландо, с лица на лицо, светились нехорошим чувством и, казалось, искали, на кого бы излить свою ненависть и презрение. Губы её дрожали от гнева.

— Неприлично, Марфуша! — шепнула Зина. — У вас слёзы!

— Говорят также, что он имел большое влияние на развитие нашего общества, — продолжал барон. — Откуда это видно? Не вижу этого влияния, грешный человек. На меня по крайней мере он не имел ни малейшего влияния.

Ландо остановилось возле подъезда Брындиных.

Сразу по свежим впечатлениям обсуждается ситуация, представленная в рассказе. Цепочка вопросов в обсуждении обычно такова: На что вы обратили внимание в рассказе? — Для чего Чехов создаёт ситуацию катанья по Невскому проспекту в день панихиды по Тургеневу? — Непременно ли необходима в сюжете “кузина Марфуша, маленькая, шестнадцатилетняя провинциалка-помещица”, для чего? — Почему Чехов написал рассказ о дне панихиды по Тургеневу вместо слова о писателе, например, или прощальной речи? — Может ли читатель по этому рассказу определить отношение Чехова к творчеству Тургенева, к нему как к писателю? — Помогает ли вам рассказ Чехова предположить, какую роль сыграло творчество И.С. Тургенева в развитии современного ему общества? — Отчего в названии рассказа никак не угадывается тема?

Если работа проходит уже после знакомства с творчеством Гончарова, созданная в рассказе путаница с авторством «Обломова» помогает ученикам увидеть сатирическую сторону рассказа Чехова. Часто десятиклассники обращают внимание на незнание персонажами рассказа (Кити, Зины, барона Дронкеля) произведений самого Тургенева, о котором ведётся эта светская болтовня («Заметки…» вместо «Записок охотника»), общее невежество молодых людей, вполне, казалось бы, имеющих доступ к самым современным веяниям в культуре, искусстве, науке. Обсуждение на уроке может играть роль “завязки” для первого урока о писателе.

Вместе с тем эта непродолжительная беседа готовит уже и позитивное восприятие роли писателя в его поколении; и представление о широте его популярности, доступности его стиля и идей для самых разных людей; и включает десятиклассников в спор о месте русской литературы в формировании самосознания народа; и готовит предстоящий разговор об идеях, которые воплощают в себе многие и многие герои романов И.С. Тургенева. Кроме того, рассказ этот включает ребят в жизнь 80-х годов XIX века.

Подведём итог этой работе: развивая в старшеклассниках догадку, “предзнание”, рассказ Чехова готовит первое обобщение, касающееся роли Тургенева как писателя в современном обществе и в чеховском сознании. Рассказ становится “чтением на вырост” (готовя одновременно новое видение Чехова — писателя эпохи рубежа веков).

2. Можно на уроках по Тургеневу обратиться и к стихотворению М.Светлова «Отцы и дети».

М.Светлов

Отцы и дети

Мой сын заснул. Он знал заране:
Сквозь полусон, сквозь полутьму
Мелкопоместные дворяне
Сегодня явятся к нему.

Недаром же, на самом деле,
Не отрываясь, “от” и “до”,
Он три часа лежал в постели,
Читал «Дворянское гнездо»!

Сомкнётся из отдельных звеньев
Цепочка сна, и — путь открыт!
Иван Сергеевич Тургенев
Шофёру адрес говорит.

И, словно выхваченный фарой
В пути машиною ночной,
Встал пред глазами мир иной:
Вся красота усадьбы старой,
Вся горечь доли крепостной.

Вот парк старинный, речка плещет,
А может, пруд... И у ворот
Стоит, волнуется помещик —
Из Петербурга сына ждёт.

Он написал, что будет скоро, —
Кирсанова любимый сын...
(Увы! Не тот, поэт который,
А тот, который дворянин.)

За поворотом кони мчатся,
На них три звонких бубенца
Звенят, конечно, без конца...
Прошло не больше получаса —
И сын в объятиях отца.

Он в отчий дом, в гнездо родное,
Чтоб веселей набраться сил,
Привёз Базарова с собою...
Ах, лучше бы не привозил!..

Что было дальше — всё известно...
Светает... сын уснул давно.
Ему всё видеть интересно,
Ему, пожалуй, всё равно —
Что сон, что книга, что кино!

1958

Стихотворение М.Светлова — ещё один “текст о тексте”, более того, в этом стихотворении текстом являются все романы И.С. Тургенева (не случайно поэт делает название романа «Отцы и дети» названием стихотворения, словно бы смешивая в содержании «Дворянское гнездо» и программный роман).

Обсуждение впечатлений от стихотворения — повод для разговора об идее романа, пережившей время его создания; об отношении к его главному герою — Евгению Базарову — поэта середины ХХ века, самих старшеклассников, Тургенева (по следам уроков); о том, как прошлое связано с настоящим и будущим; о том, одинаково или по-разному читают старшеклассники разных эпох одно и то же произведение; о проблеме отцов и детей и её актуальности в любое время; о том, допускают ли писатели свободу воображения, фантазии читателя и как это выглядит в тексте романа Тургенева и в стихотворении М.Светлова.

Так расширяется поле понимания одного текста. При этой работе задействованы уже не столько догадки учеников (как в случае с рассказом Чехова), сколько знания и представления, приобретённые на уроках по изучению романа Тургенева. Оптимально начать этим стихотворением не первый, а один из последних уроков по роману. Тогда старшеклассники смогут сделать, например, такие наблюдения (цитирую работы): “У Светлова название «Отцы и дети», а сын читает другой роман”; “Светлов пересказывает содержание романа «Отцы и дети», но из своего времени”; “время в стихотворении будто другое — Тургенев садится в машину, а в XIX веке их ещё не было”; “ночь здесь как будто волшебная: сын заснул, а дальше будто бы пересказ его сна, но это понимание романа самим Светловым”; “Поэт как будто вспоминает, как он читал в школе романы Тургенева: пересказ — это его отношение к героям. А вот как его сын относится к роману — он не знает”; “Здесь сон — как в романе «Обломов»: через сон героя и отношение к нему”; “Такое впечатление, что, пока сын спит, Светлов вспоминает свою молодость”. Безусловно, эти самостоятельные впечатления должны быть услышаны и учителем, и классом.

Чтение стороннего, не программного произведения, становясь “чтением на вырост”, даёт повод десятиклассникам зафиксировать ощущения от романа и его героев. Одновременно происходит знакомство с поэтом середины ХХ века. Мы также получаем возможность подключиться к диалогу с автором изучаемого на уроках романа: из отношений к ситуации романа самого Тургенева, его читателей — поэта Светлова и, соответственно, его сына выбрать наиболее близкое для себя и прокомментировать его. Таким способом мы активизируем формирование осознанного взгляда на произведение у самих школьников.

Примерная цепочка вопросов к стихотворению: Сколько лет сыну в стихотворении, как вы думаете? — Чьё видение романа представлено в стихотворении? (Уточним: кто восклицает: “Увы!”, “Ах!”, открывает читателю пейзаж предположением “…речка плещет, // а может, пруд…”, высказывает отношение к героям романа: “Привёз Базарова с собою... // ах, лучше бы не привозил!..”, кому “что было дальше — всё известно...”?) — Отчего в стихотворении так много многоточий? — Как вы относитесь к финалу — последней строфе, согласны ли с утверждением автора: “Ему всё видеть интересно, // Ему, пожалуй, всё равно — // Что сон, что книга, что кино!” — Почему, называя стихотворение «Отцы и дети», автор словно бы даёт в руки сыну другой роман Тургенева — «Дворянское гнездо»? — Как вы можете объяснить название этого стихотворения? — Что даёт этому стихотворению появление “другого”, не тургеневского Кирсанова?2

Такие и подобные включения в уроки внепрограммных, иновременных текстов рождают у учеников новые, свежие впечатления и создают другой объём, наполненность самого урока. Мы словно попадаем в поле бесконечных пересечений, перекличек, борений и поисков, в пространство настоящей жизни искусства.

II

Возможности формирования пространства урока есть и во внеурочной работе; они весьма разнообразны. Но наиболее продуктивные по воздействию на школьников продиктованы особыми связями литературы с жизнью и культурой. Обратимся к основным содержательным аспектам внеклассной работы на примере музыкальной темы в литературе.

Музыка с детства естественно и просто входила в жизнь русских писателей и, следовательно, затем в мир их героев. Приблизиться к этому миру далёких от нас, но влекущих и трогательных душевных переживаний можно и нужно с помощью музыки.

Проследим наиболее яркие функции музыки в известных произведениях классической прозы.

1. Музыкальная тема героя как его продолженная характеристика (в отличие от литературного портрета, фиксирующего персонаж в определённый момент). Скажем, у И.С. Тургенева — “конечные” персонажи, то есть до конца понятные и неинтересные ему самому, как правило, сопровождаются одной музыкальной темой, или всегда одинаковой манерой исполнения, или категоричными, завершёнными и необоснованными суждениями о музыке. Иное дело герои, которых Тургенев любит, за кем с трепетом следует, чья судьба тревожит даже тогда, когда в сюжете поставлена точка. Их музыкальные темы неожиданны и развёрнуты, они — не просто дополнительный штрих к портрету, а новое видение этого героя («Дворянское гнездо»). Именно музыкой Тургенев освобождает своих любимых героев от той обречённости, к которой приводит их сюжет (то же самое, кстати, мы замечаем и у Л.Н. Толстого, хотя его музыкальные характеристики видятся в другом ключе).

Внутренняя музыкальность героев, особенно русской классической литературы, — синоним их духовной неудовлетворённости в рамках той жизни, что им суждена. Музыкальные эпизоды вырывают их из условности заданной жизни и тем самым делают этих героев созвучными любому времени. Знакомясь с Лизой Калитиной, читатель ещё не знает тех обстоятельств, которые предстоит ей пережить, но видит, что ей тесны рамки её существования.
В том, что Лиза упорно преодолевает свою неспособность к лёгкому, виртуозному (как, например, у Варвары Павловны, жены Лаврецкого) исполнению упорными, беспрестанными занятиями, в том, что только Лемм знает, чего ей стоит глубокая — в итоге — игра, видны те силы, что дадут ей возможность вовремя и сразу принять решение, не сгибаясь под гнётом судьбы и не воспаряя в иллюзорный мир одних чувств. Музыкальная характеристика тургеневских героев предсказывает наперёд ход их жизни, решений, поведения.

Включение музыки в произведения Л.Н. Толстого задано его методом “диалектики души”. Музыка не досказывает героя, не предсказывает его судьбу, но сразу погружает, без оговорок, без иных посторонних деталей, в его состояние, в его переживания. Душа толстовского героя очищается музыкой в том смысле, что становится открытой взору читателя. Примеров тому множество. Один из них — внутренний монолог Николая Ростова в тот момент, когда он готов был уже свести счёты с жизнью и вдруг услышал пение Наташи. Если у Тургенева музыка вырывает героев из их сегодняшних обстоятельств, которые затем всё-таки одерживают победу над человеком (и тем горше воспринимается читателем эта победа — вспомним «Дворянское гнездо»), то у Толстого музыка — это всегда победа души над бренностью жизни. Человек, способный ощутить это парение, или живёт, укрепляясь в своих силах, или погибает (физически, не как Лаврецкий, погибший морально).

2. Музыка, являющаяся лейтмотивом, стержнем сюжета («Семейное счастье», «Детство», «Отрочество», «Юность», «Крейцерова соната» Л.Н. Толстого). Музыкальная тема на протяжении какого-либо отрезка времени жизни персонажа начинает звучать для него по-разному, тем самым открывая читателю те изменения, которые произошли с героем, и то влияние, которое оказывает на него жизнь. Музыка для этих героев, как правило, — раздражитель, вырывающий их из обстоятельств обычной жизни и ведущий к забытым, но принципиально важным и необходимым воспоминаниям или возвращающий к живой, меняющейся жизни.

Герой «Крейцеровой сонаты» винит во всех происшедших с ним несчастьях музыку — и не напрасно: мелодия скрипки не просто звучит всё время в его голове, сопровождая не исчезающие из его сознания драматические сцены, — именно музыка, её бесконечность, призыв к счастью, который слышится в ней, толкает жену Позднышева, как ему кажется, к измене, а его самого к преступлению. Именно преступлением должен был, с точки зрения Л.Толстого, кончиться этот, на первый взгляд, не новый сюжет: ведь человек не может внутренне смириться с тем, что есть нечто, что сильнее его самого, что может управлять им. И поэтому Позднышев, по мысли Толстого, пытается освободиться от этого давления, на самом деле следуя его велению.

В музыке, что исполняла Котик (А.П. Чехов. «Ионыч»), доктор Старцев обнаруживает неожиданное, но определяющее многое в его отношениях с Котиком сходство с грохотом падающих камней. Громкие аккорды, что берёт Котик, мешают Старцеву в общении с этой семьёй не только в момент исполнения, но и позже. А в той части рассказа, где преображение Старцева в Ионыча уже совершилось, звуки музыки не доходят до ушей доктора ни в повседневной жизни, ни в воспоминаниях.

3. Музыка, фиксирующая переломные моменты, болевые точки в жизни одного и того же героя (например, Наташа Ростова, Базаров и Одинцова). В «Грозе» А.Н. Островского светлая храмовая музыка, звучавшая для Катерины в детстве, окрашивает даже её сны в дни любви к Борису. И эта музыка перестаёт звучать, когда Катерина прилюдным признанием решает свою судьбу, отказывая себе в любви. Тогда, в момент прощания с Борисом и с целой жизнью, появляется иная мелодия — протяжных, тоскливых народных песен, в стиле которых Катерина произносит свой последний монолог. Здесь эта резкая смена музыкальной темы героини (жанра и тональности) имеет в структуре произведения решающее для его композиции значение.

4. Общая музыкальная тема разных, не схожих героев одного произведения как порыв к узнаванию друг друга (Л.Толстой. «Война и мир», Ф.М. Достоевский. «Белые ночи», «Униженные и оскорблённые», И.С. Тургенев. «Записки охотника»). И наоборот, музыка, не услышанная никем, кроме самого героя, резко и отчётливо ставит преграду между ним и остальными действующими лицами (А.Н. Островский. «Гроза», «Бесприданница»).

В «Записках охотника» И.С. Тургенева принципиально разные характеры Хоря и Калиныча находят общее начало, которое интуитивно всё время ощущает читатель, — тогда, когда их голоса сливаются в протяжной русской народной песне. И даже взгляд, выражение глаз — лукавое у Хоря и простодушное у Калиныча — в это мгновение олицетворяют не разные, а один истинно народный характер.

В «Грозе» А.Н. Островского мы видим пример обманчивого начала драмы: в городском саду собралось множество прогуливающихся жителей города Калинова, но все они — как за высокой стеной. Песня, с которой начинается действие, не услышана никем из них и никак не отражается на их состоянии и настроении. И Кулигин, чувствуя это, сам прерывает своё пение, тем более что зритель слышит более привычные для обитателей Калинова звуки — брань Дикого.

5. Музыкальная тема, объясняющая развитие и преображение героя или, напротив, его цельность на протяжении изменчивой жизни (Островский. «Гроза»; Гончаров. «Обломов»).

В трилогии Л.Н. Толстого «Детство. Отрочество. Юность» главной темой, характеризующей Николеньку Иртеньева, становится игра на фортепьяно его матери, затем воспоминания о ней, манере её исполнения. На протяжении «Детства» и «Отрочества» Николенька следует музыкальному вкусу матери, более того, его жизненные впечатления (наиболее яркие) окрашены то в тона лёгкой музыки Джона Фильда, то в мрачные аккорды Бетховена, любимых произведений матери. В конце «Отрочества» и в «Юности» жизненная позиция Иртеньева ещё формируется и проходит период подражания и нивелировки. Этот момент точно характеризуется именно тем, как искусственно-восторженно слушает Иртеньев бравурную игру на фортепьяно Катеньки или вновь появившегося молодого человека. И сам Николенька тогда пытается играть не в “милой манере” своей сестры Любочки, унаследовавшей от матери “отчётливость фильдовской игры”, а с внешними эффектами, сопровождающими исполнение.

6. Музыкальные вкусы литературных героев и их характеристика; способность персонажей к восприятию музыки или отказ им в этом автора. Так, в «Дворянском гнезде» И.С. Тургенева внешняя музыкальность Паншина и Варвары Павловны обнажается автором с помощью метких деталей: бравурностью исполнения и быстрыми, не оправданными природой музыки сменами настроения игры — в зависимости от ситуации. Нет погружения исполнителей в мир музыки — нет и музыкальности души, нет, следовательно, по Тургеневу, и глубины самой души. А в то же время не умеющий играть Лаврецкий наделён Тургеневым самой что ни на есть музыкальной душой. Именно он слышит музыку Лемма во всём её торжестве, именно он ощущает абсолютную душевную искренность Лизы Калитиной и морщится от фальшивых интонаций в голосе своей жены.

Подведём некоторые итоги. Кроме того, что русская классическая литература музыкальна (у каждого писателя по-своему), именно музыкальные эпизоды создают вдохновенное состояние у героев. Вспомним «Бесприданницу» А.Н. Островского, где Лариса под впечатленьем спетого ею романса делает, наконец, свой выбор; Обломова с потрясшим его вдруг чувством восхитительной гармонии в момент пения Ольги Ильинской; бетховенскую по страстности музыку Лемма, называющую то, что не может быть высказано словесно; вдохновенное состояние радости, счастья, слияния с жизнью в музыкальном доме Ростовых; музыку, приснившуюся Пете Ростову. Всё это — кульминация жизни героев, пик их существования. Состояние причастности к вдохновению читатель хорошо ощутит, научившись слушать ту же музыку, что исполняли и слушали герои русской литературы. Для учителя литературы включение музыки, звучащей в произведении, в знакомство с писателем и эпохой — не только импульс для чтения и анализа текста, но и способ эмоционального влияния на учеников. Музыка способна захватить даже непросвещённых слушателей. Литературно-музыкальные вечера/беседы/игры, основанные на принципах сосуществования музыки и литературы, задают положительный настрой на знакомство с литературными произведениями.

Примечания

1 Тургенев И.С. скончался 3 сентября 1883 года, 19 сентября Чехов отправляет рассказ в печать. Впервые опубликован в журнале «Осколки» 24 сентября 1883 г. в № 39 за подписью А.Чехонте.

2 Кирсанов Семён, русский лирический поэт середины ХХ века.

Литература

1. Васина-Гроссман В.А. Книга для любителей музыки (любое издание).

2. Гловацкий Б.С. Лермонтов и музыка. М.–Л.: Музыка, 1964.

3. Гозенпуд Л.А. Достоевский и музыкально-театральное искусство. Л.: Советский композитор, 1981.

4. Гоголь Н.В. Скульптура, живопись и музыка (любое издание в СС).

5. Иванов Г.К. А.Н.Островский в музыке: Справочник. М., 1976.

6. Меркин Г.С., Меркин Б.Г. Путь к сотворчеству: Уроки и внеклассная работа по литературе: Книга для учителя: Из опыта работы. М.: Просвещение, 1991.

7. Одоевский В.Ф. Музыкально-литературное наследие. М., 1976.

8. Платек Я.М. Верьте музыке. М., 1989.

9. Свирина Н.М. Музыка на уроках литературы в 5 классе // Изучение литературы в 5 классе: Методические рекомендации / Под ред. В.Г. Маранцмана. СПб.: Спец. лит., 1996. С. 226–235.

10. Свирина Н.М. Художественная интерпретация при изучении поэмы М.Ю. Лермонтова «Мцыри» в 7 классе // Изучение литературы в 7 классе: Методическое пособие для учителя / Авт.-сост. Н.М. Свирина. М.: Классикс Стиль, 2002. С. 155–170.

11. Свирина Н.М. “У счастья нет завтрашнего дня”. Повесть И.С. Тургенева «Ася» // Литература 8. Методические рекомендации / Сост. Н.М. Свирина. М.: Просвещение, 2004. С. 128–141.

12. Ступель А.М. Образы мировой поэзии в музыке. М.–Л.: Музыка, 1965.

Продолжение следует