Русский эпос в музыке

Предлагаемая публикация продолжает цикл статей о литературе и музыке1. Мы ещё раз хотели бы подчеркнуть важность и необходимость использования на уроках литературы иллюстраций из области смежных искусств — изобразительного и музыкального. Показ учащимся репродукций картин (а также скульптур и архитектурных сооружений) и прослушивание с ними музыкальных произведений, несомненно, помогут “оживить” урок литературы и активизировать восприятие материала, будут способствовать более глубокому и полному пониманию как литературных, так и музыкальных произведений.

В статье пойдёт речь об отражении в музыке русского былинного эпоса, как известно, часто имеющего героический характер. Здесь мы сталкиваемся с явлением, которое можно обозначить как литература в музыке — имеется в виду создание музыкальных произведений на основе (и под влиянием) образов и сюжетов мировой литературы (до этого в наших статьях говорилось о противоположном случае — музыке в литературе). И то, и другое требует комментариев, которые учителям-словесникам зачастую трудно бывает найти самостоятельно.

Наши комментарии касаются главным образом двух музыкальных произведений — III части из Второй симфонии А.П. Бородина (1837–1887) и фортепианной пьесы с красноречивым названием «Про старину» А.К. Лядова (1851–1914)2. Кроме этого, мы затронем также оперу М.И. Глинки (1804–1857) «Руслан и Людмила».

Интерес к истории родной страны, изучение и осмысление фольклора — явления, чрезвычайно характерные для XIX века, отмеченного активным ростом русского национального самосознания. Здесь трудно переоценить роль событий 1812, 1825 и 1861 годов: они буквально всколыхнули всю российскую общественность и не могли не получить отражения (и прямого, и косвенного) в искусстве. Образы русского эпоса впервые исключительно ярко прозвучали в творчестве М.И. Глинки: в 1842 году состоялась премьера его сказочной волшебно-фантастической оперы «Руслан и Людмила». Опера открывается большой сценой свадебного пира, монументальное и величественное звучание которой великолепно передаёт атмосферу языческого свадебного торжества. Легендарный певец-сказитель Баян исполняет здесь две песни, первая из которых предвосхищает события оперы, вторая же является данью памяти Пушкина, безвременно ушедшего из жизни за пять лет до премьеры (фамилия Пушкина не названа — о нём говорится иносказательно; сам Глинка мечтал о том, чтобы поэт написал либретто его оперы). Поётся и эпический зачин, обрамляющий поэму Пушкина — “Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой”: он звучит и у хора, и у солиста (Баяна). В оркестре с помощью фортепиано и арфы имитируется звучание гуслей, на которых аккомпанирует себе певец Баян.

Александр Порфирьевич Бородин, участник кружка «Могучая кучка», по своему мировоззрению был чрезвычайно близок Глинке — пожалуй, ближе, чем кто-либо другой из “кучкистов” (остальные — это глава кружка Милий Балакирев, Модест Мусоргский, Николай Римский-Корсаков и Цезарь Кюи). Его опера «Князь Игорь» (по мотивам «Слова о полку Игореве»), три симфонии (третья из них — неоконченная) и даже некоторые романсы и песни («Спящая княжна», «Песня тёмного леса») удивительно ярко, свежо и самобытно воплощают образы русского героического эпоса. Как уже говорилось, мы остановимся на одной из частей его Второй симфонии, которую критик Владимир Стасов, идейный вдохновитель и близкий друг кружка, удачно назвал «Богатырской». Симфония была закончена в 1876 году, когда композитор вступил в период замечательного творческого расцвета. По свидетельству Стасова, Бородин рассказывал, что в I части симфонии он желал нарисовать собрание русских богатырей, в Adagio (то есть в III части) — фигуру Баяна, в финале — сцену богатырского пира. В симфонии, по мнению Стасова, слышится древний русский богатырский склад, близкий характеру оперы Бородина «Князь Игорь»3.

Вторая симфония Бородина — программное сочинение. Иными словами, симфония относится к инструментальной музыке особого рода — такой, которая содержит литературный или живописный элемент, то есть элементы звукоизобразительности и особый характер музыкального развития, который диктуется не только внутренними закономерностями музыки как таковой, но навеян литературным повествованием, сюжетом. Программная музыка, как известно, получила широчайшее распространение именно в XIX веке — в эпоху музыкального романтизма, столь склонного к синтезу смежных видов искусств. В русской музыке позапрошлого столетия яркие образцы программной музыки, помимо Бородина, принадлежат Н.Римскому-Корсакову (симфоническая сюита «Шехеразада»), М.Мусоргскому (симфоническая картина «Иванова ночь на Лысой горе», сюита для фортепиано «Картинки с выставки») и современнику “кучкистов” П.Чайковскому (фортепианные циклы «Времена года» и «Детский альбом», симфонические произведения «Ромео и Джульетта», «Гамлет», «Франческа да Римини»). Мы называем лишь некоторые, наиболее яркие примеры, ряд которых нетрудно продолжить.

Как известно, слово “эпос” в переводе с греческого означает “повествование”, “сказание”. Речь в эпосе всегда идёт о событиях, значительно отдалённых во времени и овеянных ореолом легендарности. Реальные события, часто лежащие в основе эпических сказаний, переплетаются с вымыслом. Всё то, о чём идёт речь, предстаёт перед нами так, как оно видится мысленному взору певца-сказителя. Именно поэтому само повествование — неторопливое, спокойное и величавое. Рассказчик может говорить о чём-то одном обстоятельно и подробно, а о другом — кратко и сжато. Он может временно остановить ход событий для того, чтобы высказать свою точку зрения. По отношению к событиям он до известной степени находится в позиции “постороннего”. Рассказчик не склонен волноваться и переживать по поводу событий — он умудрён жизненным опытом, постиг некую высшую истину, уловил необратимую закономерность хода событий; он непоколебимо убеждён в том, что все события имеют некий глубинный смысл4.

Все названные качества присущи III части симфонии Бородина. Характерно, что это — единственная медленная часть цикла, и события здесь разворачиваются именно так, как это имело место в русских былинах — спокойно и величаво. Бородин, будучи необычайно мягким и добрым по характеру человеком, не был склонен заострять противоборство конфликтных сфер; русские и восточные образы, богато раскрытые как в опере «Князь Игорь», так и во Второй симфонии, сосуществуют здесь мирно, бесконфликтно. О кровопролитных битвах и сражениях (играющих столь важную роль в «Слове о полку Игореве») Бородин предпочитает лишь кратко упоминать. Именно поэтому в медленной части Второй симфонии лишь изредка встречаются “потемнения” колорита музыки — солнце словно ненадолго заслоняется тучами и вскоре вновь начинает ярко светить.

Вся часть обрамляется краткими вступлением и заключением, которые играют роль слов от автора — они воспринимаются так же, как пушкинские слова “Дела давно минувших дней…” Аккорды арфы, на фоне которых звучит основная тема, имитируют переборы гусельных струн. Они сопровождают и величавую основную тему, звучащую у солирующей валторны. Несколькими тактами позже её исполняют деревянные духовые инструменты — это словно хор, вторящий словам Баяна. Наконец, та же самая тема, сочно и полнокровно звучащая у всего оркестра, открывает репризу всей части — раздел, симметрично уравновешивающий всю форму. Слова певца здесь будто подхватываются всеми присутствующими, с восторгом внимающими речам гусляра-сказителя, живо ощущающими всю значительность событий его рассказа. И лишь изредка, как уже говорилось, в музыке слышатся беспокойство и тревога — они до известной степени напоминают колорит эпизода солнечного затмения из пролога оперы Бородина «Князь Игорь» (хорошо известно, что опера «Князь Игорь» и Вторая симфония тесно связаны: музыка, предназначавшаяся композитором для симфонии, вошла затем в оперу).

После окончания медленной части — последних слов, замирающих на устах певца-сказителя, — безо всякого перерыва следует финал, рисующий грандиозную сцену пира. Здесь действительно слышится “ликование великой народной толпы”, бубны и дудки скоморохов, удалой народный пляс.

Фортепианная пьеса А.Лядова «Про старину», сочинённая в 1889 году, имеет жанровый подзаголовок “былина”. Влияние названных нами сочинений Глинки и Бородина здесь настолько явное, что специально раскрывать его нет необходимости. Сходство с медленной частью «Богатырской» симфонии Бородина особенно ощутимо в оркестровой редакции пьесы, выполненной Лядовым спустя год после фортепианного оригинала.

Композиция произведения состоит из двух разделов. Первый из них — медленное вступление, в котором, как и в симфонии Бородина, слышится неторопливая, величавая речь сказителя. Аккорды арфы в оркестровой версии подражают звучанию гуслей. Следующий быстрый раздел — словно сами события далёкого прошлого, “оживающие” в речи рассказчика, становящиеся яркими и многокрасочными. Лядов цитирует здесь подлинную народную тему «Подуй, подуй, непогодушка» (из сборника, составленного главой «Могучей кучки» Милием Балакиревым), переосмысливая её характер: из лирической протяжной песни мелодия превращается в героико-эпическую, приобретая неторопливость и торжественность. Следует заметить, что Лядов использует здесь редкий нечётный размер — 5/4, подражающий и русскому стихотворному пятидольнику, и ритму эпических напевов.

Хотелось бы высказать следующую важную рекомендацию. Музыку названных сочинений Глинки, Бородина и Лядова нельзя слушать как фон к рассказу учителя: на ней специально следует сосредоточиться, поскольку она замечательно передаёт дух, атмосферу эпических сказаний. Нелишне также вспомнить, что эпические сказания не просто читались, а произносились нараспев — они являли собой прекрасные образцы синкретического единства музыки и слова, то есть такого единства, в котором эти составляющие ещё не обособились. Разумеется, учитель вправе сам решать, какой по продолжительности фрагмент рассмотренных нами сочинений он будет предлагать для слушания на уроке.

В заключение — практическая рекомендация: аудиозаписи симфонии Бородина и пьесы Лядова (как в её первоначальной, то есть фортепианной, так и в оркестровой версии) можно без труда скачать с Интернета. Для этого зайдите на сайт белорусского пианиста и композитора Аркадия Чубрика (http://classic.chubrik.ru/) и щёлкните находящееся несколько левее фотографии музыканта словосочетание «Полезные ссылки». Далее в рубрике mp 3 (так называется сжатый компьютерный формат аудиофайлов) выберите строчку «Сервер классической музыки» и щёлкните его интернет-адрес (clms.da.ru) — так вы попадаете на страницу, где во множестве папок собрано большое количество музыкальных записей. Открывайте папку «Borodin» и найдите в ней папку «Symphonies» (под ней в скобках указана фамилия дирижёра — Евгения Светланова: рекомендуем выбрать именно это исполнение). После этого уже совсем легко будет отыскать интересующую нас III часть Второй симфонии и, щёлкнув соответствующую ссылку, начать её скачивание. Аналогично можно добраться и до музыки былины Лядова «Про старину»: в папке «Liadov» вы увидите папки «Orchestral works» (опять-таки рекомендуем исполнение Е.Светланова) и «Piano Pieces» (ту, под которой значится “Tatiana Nikolaeva”). В обоих случаях название «Про старину» передано по-английски — «About olden times». Какой из двух вариантов пьесы выбрать — оркестровый или фортепианный — предоставляем (после прослушивания и сравнения) решать вам самим, уважаемые учителя. Здесь же, на «Сервере классической музыки», можно найти и запись оперы Глинки «Руслан и Людмила» — как это сделать, вы без труда догадаетесь сами.

Примечания

1 См.: Литература. 2008. № 23; 2009. № 2, 5.

2 Назовём, не комментируя, ещё один выдающийся образец претворения в музыке русского героического эпоса — симфонию Рейнгольда Глиэра (1874–1956) «Илья Муромец», созданную в 1911 году. Однако эта симфония, в отличие от рассматриваемых здесь образцов, значительно менее доступна в виде звукозаписи.

3 А.П. Бородин в воспоминаниях современников. М.: Музыка, 1985. С. 41.

4 Напомним, что категории рода в литературе представлены в работе В.Г. Белинского «Разделение поэзии на роды и виды», в целом не утратившей своей актуальности.