Книги, которые читают дети

Маленькие листочки бумаги — в пол тетрадной страницы. Десять минут времени. К оценкам по русскому языку и литературе написанное не будет иметь никакого отношения — на всякий случай ответы не подписываются. Три простых вопроса: Что прочитали за последнее время? Чем руководствовались при выборе книг? Если что-то из прочитанного понравилось — почему? Пятый класс, два шестых, седьмой, восьмой, девятый, два десятых, одиннадцатый...

На самом деле всё сложнее. Шестиклассники из классов “А” и “Б” читают по-разному: “ашек” специально отбирали, в классе “Б” — оставшиеся. Десятиклассники на окраине читают не то, что их ровесники из престижных школ в центре города. Престижность тоже разная: обучение в одной школе стоит очень дорого, другая бесплатная, но чтобы поступить в неё, надо пройти такое тестирование, перед которым меркнут все ужасы ЕГЭ. Дети, ещё не обточенные средой, не снивелированные воспитанием и образованием, разнятся намного больше, чем взрослые. Они разные даже в одной семье, и это прекрасно знают все родители.

Именно с семьи всё и начинается. Детское чтение — одна из первейших забот интеллигентных бабушек. Мамы, конечно, тоже понимают, как это важно, но им обычно некогда. Папа, живущий вместе с семьёй и занимающийся детьми, по нынешним временам большая редкость. Бабушки, в основном работающие, перезваниваются, советуются, обмениваются печалями и ценным опытом.

— Что вы сейчас с Мишенькой читаете? (Мишенька в третьем классе.) — Сейчас «Старика Хоттабыча». Ему очень нравится. Летом с удовольствием читал «Трёх толстяков» и «Гулливера», причём его уже в третий раз — теперь самостоятельно. Ну, конечно, сопротивлялся — потом сел, увлёкся и прочитал до конца.

Ситуация изначального сопротивления типична. “Я это только для тебя…” — потом начинает читать и увлекается. Единственная книжка, которую все знакомые маленькие дети безропотно и с удовольствием читали самостоятельно, — «Медведь Паддингтон» М.Бонда. Медведь, конечно, хорош, но очень существенно и издание книг о нём — с замечательными иллюстрациями, точно подобранным, удобным для детей шрифтом. О Паддингтоне друг другу рассказывают, передают из рук в руки.

Трудно признать, что внуки, отсчитывающие время и количество прочитанных самостоятельно страниц лучших детских книг, с удовольствием разбираются в совершенно неудобоваримых со взрослой точки зрения комиксах. Проверяла сама. Преодолев отвращение и купив восьмилетнему внуку выпуск журнала «Играй и учись с Человеком-Пауком!», ут ром проснулась под бубнёж: “Кажется, кто-то насмотрелся плохих боевиков… Наши роботы подчинены надёжной системе управления…” Боже мой! Накануне мы объяснялись по поводу того, сколько страниц из книги детских рассказов Зощенко я должна прочитать в компенсацию за прочитанное им. Он впервые у меня на глазах запойно читал сам, он читал мне вслух, с удовольствием выполнял все предложенные авторами задания. Со всей учительской въедливостью изучив журнал, я прониклась уважением к профессионализму его создателей. Ах, если бы авторы школьных учебников были столь же талантливы и изобретательны, как члены небольшой команды, возглавляемой Юрием Травниковым…

Но вернёмся к традиционному чтению. Бабушки, конечно, стараются выбирать книги настоящие, читают “с выражением”, да и обставляют чтение уютно. Чаще всего — перед сном, даже если и днём, то приобняв любимое чадо, устроив его поудобнее, тут и подушки в ход идут, и пледы, и мягкие игрушки. Восприятие книги при этом связывается с теплом, любовью, чувством защищённости. Дети, которым так прочитали лучшие книжки, не могут не полюбить чтение и рано или поздно, точнее именно тогда, когда преодолеется барьер техники чтения, зачитают сами. А с пресловутой этой техникой нынче плохо. Мама первоклассника рассказала мне, как на родительском собрании их познакомили с результатами первой проверки. Оказалось, что только три человека из двадцати девяти в очень приличной центральной школе умеют нормально читать. О каком же удовольствии от чтения, о какой любви к нему можно говорить в такой ситуации?

— Вам нравится делать то, что у вас не очень хорошо получается? — спросил меня когда-то мудрый семиклассник, объясняя, почему мой тогда маленький сын, умея читать, читать сам не хотел. — Вот когда он научится читать, как вы, тогда зачитает.

Всё произошло именно так, как предсказал тринадцатилетний философ. Погрузившись в чтение где-то во втором классе, сын вырос в абсолютно книжного человека.

Думаю, существенно и другое. Девочка-шестиклас­сница на вопрос о том, любит ли она читать, ответила так: “Да, даже очень люблю, потому что дома у меня много книг. Я считаю, чем больше ты любишь читать, тем больше ты становишься умным человеком. И тебя больше тянет к книгам, знаниям, учёбе”*. Ребёнок, растущий среди книг, причём среди книг читаемых, рано или поздно к ним потянется, ну хотя бы из любопытства, из желания приобщиться к миру взрослых. В годы работы в школе я специально оставляла на столе раскрытые книги или журналы — почти всегда кто-нибудь “совал в них нос”, чего я, собственно, и добивалась. Не уверена, что стоит так уж выступать за возрастное соответствие читаемого. Шестиклассница, имени которой я по оговорённым условиям не знаю, в своём книжном доме ухватилась за «Унесённых ветром». И книга ей очень понравилась тем, что “там всё на реальных (существующих) моментах. Про любовь, расставания, про жизнь и гибель (крушения), про подвиги и доброту, счастье и грусть и многое др.”. Когда-нибудь выросшая девочка книгу перечитает по-другому или просто вспомнит роман Маргарет Митчелл, и ей откроются в нём иные смыслы. Но сегодня она нашла в книге то, в чём испытывала потребность. Последние слова на её листочке: “Книга — это часть человека и его души”. А возраст души ведь несопоставим с физическим, поэтому кто знает, как и когда отзовётся прочитанная по нашим понятиям не вовремя книга.

Да что говорить о соответствии чтения возрасту, когда вся русская классика с упорством, достойным лучшего применения, насаждаемая в школах, для большей части детей очень несвоевременна! Причём авторы школьных программ, а вслед за ними и некоторые учителя чем дальше, тем выше заносятся в своих интеллектуальных порывах. Как вам «Анна на шее» в девятом классе? Или там же бунинские «Тёмные аллеи»? Умная учительница с ужасом рассказала мне, что в её девятый класс пришла девочка, с которой уже успели в предшествующей школе (в седьмом и восьмом классах) на уроках внеклассного чтения обсудить «Отца Сергия», «Братьев Карамазовых» и «Замок» Кафки. Понимаю родителей, которые перевели девочку в другую школу.

Вернёмся к детям и тому, что, когда и как они читают. Книги в доме не гарантия. Если ребёнок видит, что книги, пусть самые роскошные, стоят, а взрослая жизнь течёт мимо, никакие уговоры и притопы не помогут. И обратно: если книги в доме читаются, будьте уверены, что и дети их прочтут. В листочках нескольких уважаемых пятиклассниц я обнаружила по соседству с «Винни-Пухом» «Миф об идеальном мужчине» Т.Устиновой и что-то там Д.Донцовой. Надо выяснять, что читали в это время мамы?

Как-то нехорошо получается про мам: то не читают детям, то не те книжки на видном месте оставляют. Нет, мамы бывают замечательные, и чтением своих детей они занимаются, не побоюсь сказать, мудро.

Одна такая мама не слишком любящей чтение девятилетней девочки позвонила мне на днях и спросила, в каких книгах можно прочитать про то, что ел Пушкин в Михайловском. Оказалось, что школа, где учится девочка, работает над проектом (это теперь модно, а школа хорошая, маленькая, частная) «Пушкин в Михайловском». Дети весь год будут этот проект готовить, по частям представлять, а летом поедут в пушкинское имение. Девочка, не любящая читать, оказывается, любит готовить и с наслаждением погружается в кулинарные книги. Вот мама и придумала для своей дочери такую работу — «Что ел Пушкин в Михайловском». На первый взгляд смешно — на самом деле серьёзно, поскольку неизбежно приводит девочку к чтению, причём именно для неё удобным и органичным путём. Между прочим, под это проектное задание девочка прочитала в Интернете биографию Пушкина, причём без нажима коленом — поняла, зачем ей это нужно.

Та же мама заметила, что, посмотрев фильм, её дочь с удовольствием читает книгу, которая без “видеоподготовки” не читается. Того же «Гарри Поттера» согласилась читать только после фильма — было интересно сравнивать. Естественно, мама стала собирать фильмотеку. Тем же путём идут, как я знаю, и некоторые хорошие учителя. Мне говорили, что никогда «Тарас Бульба» не шёл так “на ура”, как в этом году после фильма В.Бортко. Сказанное не означает, что фильм понравился, — он стал поводом для внимательного прочтения книги, для обсуждения её соотношения с экранизацией.

Я знаю учительницу, которая, тоже собрав хорошую фильмотеку, показывает ученикам фрагменты фильмов, после чего они часто просят диск и смотрят дома. И это здорово не только потому, что многие — так устроены нынешние дети — после этого читают экранизированные книги, но и потому, что в них таким образом входит целый пласт культуры, которую они не знают и сами, скорей всего, никогда не узнают. Где увидеть сегодня «Дон Кихота» с Черкасовым или «Ромео и Джульетту» Дзеффирелли? Между прочим, булгаковские «Бег» и «Дни Турбиных» — пьесы, так что явно логичней их сначала посмотреть, пусть не на сцене, но в киноверсии, а уже потом читать. Ведь что важно? Чтобы подростки почувствовали отчаяние и боль генерала Хлудова, обаяние атмосферы дома Турбиных, чтобы они засмеялись над смешным чудаком с медным тазом на голове, а потом вдруг поймали себя на сочувствии этому опасному и мудрому безумцу. Важно, чтобы произошла встреча с великими художественными мирами, порождёнными литературой, а уж по какому каналу, как теперь говорят, придёт информация, может, не так и существенно. Кстати, сами дети не один раз писали в своих ответах, что после понравившегося фильма покупали и прочитывали книгу.

Мне кажется, что фильмы играют сегодня для многих ребят роль, подобную оперному либретто. Зная сюжет и представляя характеры героев, можно уже сосредоточиться на том, как мастерски берётся верхнее “до”.

Книгу читать труднее, в том числе потому, что многие слова непонятны. Русский язык скукоживается у нас на глазах. Семиклассник, не любящий читать, объясняет: “Плохо понимаю смысл старых слов”. А его одноклассник, сам купивший «Войну и мир» и «Албанца-2» — замечательное сочетание! — потому что фильмы понравились, считает, что “из книги можно узнать много незнакомых слов”.

Попытаемся осознать, что сегодняшние дети другие: для многих зрительный образ первичен — и с этим надо считаться. Как надо считаться с тем, что многим удобней читать книгу на компьютере. Им это удобней и потому, что “наладонник” можно таскать с собой повсюду, с трудягой “буком” (перевожу — ноутбуком) и в постели хорошо — “лежи себе и читай”, и потому, что снимается проблема поиска необходимой книги, и, наконец, потому, что экран монитора многие из них видят раньше книжного разворота.

Вообще, общаясь в последние годы со школьниками, и сейчас, читая их ответы, невольно вспоминаю роман братьев Стругацких «Хромая судьба», точнее — вставленную в него повесть «Гадкие лебеди». Старая повесть, ещё в начале 70-х мы с друзьями читали её в “самиздате”, но, знаете, сегодня это просто “очень своевременная книга”. Советую пере- или прочитать тем, у кого есть взрослеющие дети. Фильм К.Лопушанского — о другом. Тут как раз книга незаменима.

В важности чтения не усомнился ни один из 150 опрошенных, даже те, кто честно писал, что не любит читать. “Не хочу, но надо”. Соотношение открыто не любящих и любящих читать постоянно: в одном шестом классе 3 из 20, в другом 3 из 21, в седьмом 5 из 29. В старших классах такой вопрос задавать бессмысленно — уже знают, что можно и что нельзя “говорить вслух”.

Младшие выбирают чтение остросюжетное. Потому зачитываются «Гарри Поттером», дет­скими детективами и фэнтези; буквально всплыл в ответах шестиклассников «Человек-ам­фибия». Вообще книги имеют свойство “всплывать” в некий непредсказуемый, но нужный момент. Этим летом три из пяти моих знакомых бабушек читали с внуками (8–10 лет) «Приключения Тома Сойера». Его же с восторгом прочитало в то же самое время большинство опрошенных шестиклассников. Понятно, что “сработали” учителя; ясно, что догадались вставить отрывки в одну из хрестоматий для 6-го класса. Но почему вдруг? — вот в чём интересный вопрос. И почему только на одном из множества листочков появились «Три мушкетёра» и ни разу Вальтер Скотт или Майн Рид?

Это только наивным взрослым кажется, что у детей лёгкая жизнь, что у них нет наших проблем и забот. А они выбирают книги, читая которые “забываешь обо всём на свете”. “Девочка сбежала из дома и попала в волшебный мир” — занятная для психолога мотивировка выбора самой интересной книги. “Когда мне грустно, я сразу же беру книгу, прочитаю, мне становится получше”. Пропущенная большинством современных программ, вдруг ожила тургеневская «Му­му». Мало сказать, что повесть стали читать (не многие, но всё же), в листочке пятиклассника возникшая между «Островом сокровищ» и неким неизвестным мне «Эрагоном» (фэнтези, вероятно), именно «Муму» оказалась “самым любимым рассказом”.

Я пока не знаю, как это объяснить, но интересней всего — раскованней и индивидуальней — были ответы явно не лучших учеников средних классов. “Я люблю читать. Но не люблю подряд — мне нравится читать фантастику, битвы средних веков, разные энциклопедии”. “Я очень люблю читать, потому что, когда я читаю журналы про грузовики, я узнаю об их сборке, где они будут продаваться. Книг я прочитал мало, но много прочитал журналов о грузовиках. Порекомендовал их папа”. “Я прочитал книгу «Голубая лагуна» и «Гарри Поттера». Мне никто не рекомендовал, я просто сам покупаю, а вначале смотрю эти фильмы, а потом покупаю книги”. Не знаю, как вам, а мне понравились эти мужички, самостоятельные и гордые. Понравились тем, что открыто идут своим путём, и тем, что позволили себе не сослаться в объяснении выбора книг на высокий авторитет учителя русского языка и литературы. Я ни в коей мере не посягаю на авторитет учителя, но когда практически во всех ответах читаешь одну и ту же фразу: “Мне порекомендовала эти книги мой учитель по русскому языку и литературе” — фамилия, имя, отчество, — делается грустно.

Восьми- и девятиклассники были как раз из элитной школы (той, где много платят родители). Конечно, дети они везде дети — читают фэнтези: “Там есть магия, драконы, масштабные битвы Средневековья”, изредка настоящую фантастику — «451о по Фаренгейту» Р.Брэдбери. Очень жаль, что эта книга перестала быть популярной — год назад я рассказала о ней десятиклассникам, прочитала несколько отрывков — и книга пошла по рукам, некоторые были ею потрясены, спрашивали: “Неужели сейчас интеллигентные люди ничего не сделают? Ведь всё то же самое!” Что
я могла им ответить?

Читали почти все одно и то же по списку, данному учителем: «Дон Кихота», «Капитанскую дочку», «Собачье сердце», романы Ильфа и Петрова, «Над пропастью во ржи» и т.д. Не без удовольствия в большинстве случаев читали рассказы Чехова и «Портрет» Гоголя — “Там, где я был, я не нашёл других книг, а с собой взять забыл”. Тургеневскую «Первую любовь» “привезла мама и посоветовала прочитать, а другого не привезла”. А другая злодейка-мама взяла с собой во Францию «Олесю» и «Гранатовый браслет» — пришлось читать. Если откинуть подростковый выпендрёж, останется выработанная привычка читать. Поэтому особенно важно, какие книги “попадают под руку”, ведь нужное попадание и организовать не так сложно.

Надо сказать, что больше всего из прочитанного понравился Сэлинджер и «Собачье сердце». С начала сентября спрашивают: “Будем ли проходить?” Явно хочется поговорить. Я думаю: какое же это счастье, когда хочется поговорить с учителем о книге.

Учитель виден больше всего не в том, что (тут он человек во многом подневольный — что задано программой, то обязан “пройти”), а в том, как читают его ученики, как говорят о книгах, как оценивают прочитанное. Вот листочек: в списке Чак Паланик, Фредерик Бегбедер, Мишель Уэльбек, вслед за ними — Кафка, Драйзер, Фицджеральд. Лучшая книга — «Дневник» Паланика. “Сюрреалистическое повествование, понятное далеко не каждому, смогло меня зацепить. Над дневником можно думать. Приятно перебирать возможные смыслы этого романа”. Чак Паланик, похоже, из самых популярных авторов в среде “продвинутых” старшеклассников. Не могу не отметить — явно после фильма «Бойцовский клуб», да они и сами об этом пишут.

Еще одно, существенное не только для молодых людей, но для них особенно, замечание — чтение выстраивается по принципу Собакевича: “У меня, когда свинина, — всю свинью давай на стол, баранина — всего барана тащи, гусь — всего гуся!” Если начинают читать Фаулза — все романы подряд, Стругацких — собрание сочинений, “все книги французской и английской готической прозы”. Ох! Хотя всё правильно, когда и читать, если не в школьные годы — потом некогда будет, надо будет читать “по делу”.

Чем старше дети, тем важнее фактор моды. А она ведь не только на фасон штанов или туфли на платформе — но и на авторов, музыку, фильмы, особенно в молодёжной среде, а вернее — в средах. В десятом (гуманитарном!) классе на окраине вершинные достижения собственного (не по программе) чтения — «Алхимик» Коэльо, романы Сидни Шелдона и С.Лукьяненко. Сдаётся мне, что сегодня гуманитарными зачастую называют классы для тех, у кого плохо с математикой. Но есть и настоящие гуманитарные классы, и в них поступить не легче, чем в самые что ни на есть математические. Там читают Фаулза и Перес-Реверте, Зюскинда, Мураками, Берроуза, Уэлша, Терри Пратчетта, Эрленда Ру и Стивена Фрая. Там перечитывают Уайльда, Толкина и Голдинга. Ну, конечно же, читают и наших: Акунина, Веллера, Пелевина. Большинство назвало «Похороните меня за плинтусом» В.Санаева.

Перебираю листочки — с уважением и завистью к тем, кто этих умников и умниц учит, к родителям, которые таких вырастили. Но и с тревогой: а что с этими “гадкими лебедями” будет дальше? Я не про университет, в который они без особых усилий поступят, — про жизнь, которая не очень под таких приспособлена. Впрочем, это уже совсем другой разговор.

Все цитаты из работ школьников приведены без изменений. Исправлялись только орфографические ошибки.