В ожидании гибели

Писатели Серебряного века пристально всматриваются в лик Петербурга, пере­осмысляют его историю, гадают о судьбе города и России. Апокалиптические, эсхатологические настроения особенно слышны в произведениях Д.Мережковского и З.Гиппиус.

Предоставим слово героине ­романа Д.Мережковского «Антихрист (Пётр и Алексей)» фрейлине Арнгейм (см. Приложение)1. Каким настроением проникнута её дневниковая запись? Какие мотивы звучат в этом тексте? Как они связаны друг с другом? Как развиваются?

Ученики не могут не почувствовать печаль, которая сквозит почти в каждой фразе дневниковой записи фрейлины. Строгая регламентация строительства, заданные Петром чёткие геометрические формы рождающегося города лишают новую столицу России душевной теплоты. Петербург создаётся волей и фантазией одного человека — императора, а не людьми, которым свойственно стихийно и постепенно обживать пространство. Русские города строились не в спешке, не по проекту, они росли, как растёт дерево, медленно, естественно. Петербург же, по мысли автора романа, не русский город, он возник вопреки логике жизни. Автор подчёркивает: того, что видит царь, не видят его подданные; воспринимая отдельные детали, они не могут представить себе целого. Эти детали описывает и фрейлина. Они вызывают у неё особенную грусть, потому что она не может представить себе ту Невскую перспективу, которой будут любоваться следующие поколения петербуржцев. Для фрейлины это бесконечно длинная, прямая Невская першпектива, пустынная среди пустынных болот. И ей непонятно, зачем эту безжизненную улицу нужно подметать. Можно предположить, что Мережковский намеренно вызывает ассоциации с образом предпоследнего глуповского градоначальника Угрюм-Бурчеева, созданного М.Е. Салтыковым-Щедриным в хронике «История одного города». Ученики вспомнят, что идеалом этого персонажа тоже была прямая линия, а его попытки выпрямить жизнь привели к появлению неведомой силы, которая смела Глупов с лица земли.

Есть ли в дневниковой записи открытое выражение недовольства, оценка деятельности императора? Что помогает читателю понять чувства фрейлины?

Прямые оценки, острые высказывания здесь отсутствуют. Но, несмотря на это, мы не сомневаемся в том, что фрейлине не нравится Петербург. Увеселительная прогулка оказывается обязанностью подданных (обратим внимание школьников на сказуемое должны были спешить). Нарушение правил, по которым проходит водная ассамблея, карается штрафом (здесь штраф на всё). Те же “штрафы” и за нарушение общего плана строительства: “Дома, выходящие за прямую линию, ломаются безжалостно”.

В записи постоянно подчёркиваются противоречия, которые обнаруживает внимательная наблюдательница. Так, город довольно красив. Но красота эта, во-первых, заимствованная (похожие на голландские; точно в Голландии; всё, как в Голландии; Петербург будет другой Амстердам), а во-вторых, бледная и грустная. В тексте много деталей, создающих образ подделки (найдём эти детали в тексте).

Какое впечатление производит этот Петербург? Почему? Главное свойство столицы — её призрачность. Город, как кажется фрейлине, лишь выдаёт себя за настоящий. Но быстро обнаруживается то, что всё это нарочно сделано. Рядом с пышными декорациями — подлинная жизнь: бедные лачужки, топь да лес. И цвета Петербурга, призрачные, бледные, прозрачные, усиливают грусть. Кажется, что эта красота — мираж, сон, а откроешь глаза — топи да лачуги.

От описания Петербурга героиня постепенно переходит к изложению архитектурных планов царя, при этом она разграничивает свой и петровский вкусы: “Всё прямое, правильное кажется ему прекрасным”. От её проницательного взгляда не ускользает и та поспешность, с которой возводятся в новом городе дома: так на века не строят — делает выводы читатель. И потому пророчество царских недругов не кажется фрейлине мистическим, она находит ему реалистическое объяснение: непрочность строений и зыбкая болотистая почва предопределяют судьбу только что родившегося детища Петра.

Какой композиционный приём помогает Мережковскому усилить противоречивые чувства по отношению к столице?

Антитеза — ведущий композиционный приём, помогающий Мережковскому донести до читателя основную мысль фрейлины, которая присоединяется к мнению противников Петра (“когда-нибудь весь город провалится”).

Рассмотрим гравюры и литографии с видами строящегося Петербурга. Какие из них могли бы послужить иллюстрациями к дневниковой записи фрейлины Арнгейм, а какие с ней спорят? Своё мнение ребята могут высказать письменно, не забыв о доказательствах.

Вспомним прогулку, на которой мы рассматривали Медного всадника2. Пусть ученики сравнят образ Петербурга, созданный А.Блоком в стихотворении «Пётр», с образом Петербурга, запечатлённым в дневнике фрейлины Арнгейм: чем они похожи, а что их отличает друг от друга? Одинаково ли отношение авторов к Петру и Петербургу? Почему вы так решили?

Теперь обратимся к стихотворению З.Гиппиус «Петербург» (см. Приложение). Прочитаем сначала эпиграф. Какие ожидания он вызывает? Теперь прочитаем само стихотворение. Оправдались ли ваши ожидания? Запишите возникшие у вас ассоциации, подумайте, чем они вызваны.

Эпиграф — объяснение в любви к городу. Но текст произведения — антитеза эпиграфу, он дышит ненавистью. Что же отталкивает героя стихотворения3, почему пушкинское благословение “Красуйся, град Петров и стой неколебимо, как Россия!” заменяется на проклятие?

Чтобы понять чувства героя, посмотрим на Петербург его глазами, выделим те детали, которые помогают конкретизировать образ города и выражают отношение к нему.

Текст, во-первых, насыщен эпитетами. Если выписать их, оторвав от определяемых существительных, то получится весьма показательный ряд: жесток, шершавопыльный, зыбкий, тупым, холодное, горькая, трупной, остеклелый, ржавые, тёмном, неугасимая, победный, всеочищающий, проклятый, упорный. Кроме трёх эпитетов из предпоследней строфы (неугасимая, победный, всеочищающий) и одного из последней (упорный), все остальные вызывают негативные эмоции. В контексте же стихотворения даже положительная окраска слова неугасимая отменяется явной ассоциацией с каиновой печатью. Последний эпитет — упорный — относится к слову червь и создаёт образ пугающий, поскольку связан он с мотивом смерти, разрушения. И даже победный всеочищающий огонь по сути изгоняется из стихотворения благодаря отрицанию при сказуемом: не сожрёт.

Эпитеты создают отталкивающий образ Петербурга, в котором нет места настоящей жизни, а существует только её видимость. Город, казалось бы, наполнен движением, но оно разрушительно. К этой мысли приводят не только эпитеты, но и метафоры, как самостоятельные, так и в сравнениях: перекрёсток дрожит предательством, тянет трупной мглой, свод небес пронзён иглой, река идёт назад, тело города, огонь не сожрёт (олицетворения и метафоры), кипенье страшней бездвижности пустынь (сравнение), дыханье — смерть и тленье, воды — горькая полынь (сжатые сравнения).

Образы смерти заполняют всё текстовое пространство. Из скверов веет не ароматами цветов, не свежестью и прохладой, а трупной мглой, воды Невы горьки и опасны. Яркие пятна выделяются на фоне серого, пыльного города — это кровь. Рука об руку с образами смерти идут образы предательства и достигают кульминации в пятой строфе: горит, горит на тёмном теле // Неугасимая печать! (ассоциация с каиновой печатью).

Финальная строфа — пророчество, с которым, приняв логику героя стихотворения, нельзя не согласиться: такой город проклят. Ребята, наверное, заметят, что герой стихотворения ни разу не называет имени города, да и слово “город” появляется только в последней строфе, словно само имя этого чудовища проклято и его не стоит произносить вслух, как и имя дьявола. Обращение Божий враг подтверждает это предположение: герой использует эвфемизм, заменяющий имя Сатаны. Гибель города должна быть ужасной, и потому герой отказывает ему в очищении огнём: его судьба — гниение и разложение, апокалипсис, но не внезапный и огненный, а медленный, отвратительный и потому ещё более мучительный.

ПРИЛОЖЕНИЕ

2 мая 1714 <…> Раздался пушечный выстрел, и мы должны были спешить собираться на увеселительную прогулку по Неве — водяную ассамблею.

Здесь так заведено, что по выстрелу и флагам, вывешенным в разных концах города, все барки, верейки, яхты, торншхоуты и буеры должны собираться у крепости.

За неявку — штраф.

Мы тотчас отправились на нашем буере с десятью гребцами и долго разъезжали с прочими лодками взад и вперёд по Неве, постоянно следуя за адмиралом, не смея ни отставать, ни обгонять, тоже под штрафом — здесь штрафы на всё.

Играла музыка — трубы и валторны. Звуки повторяло эхо крепостных бастионов.

Нам и без того было грустно. А холодная, бледно-голубая река с плоскими берегами, бледно-голубое, как лёд, прозрачное небо, сверкание золотого шпица на церкви Петра и Павла, деревянной, выкрашенной в жёлтую краску, под мрамор, унылый бой курантов — всё наводило ещё большую грусть, особенную, какой никогда нигде я не испытывала, кроме этого города.

Между тем вид его довольно красив. Вдоль низкой набережной, убитой чёрными смолёными сваями, — бледно-розовые кирпичные дома затейливой архитектуры, похожие на голландские кирки, с острыми шпицами, слуховыми окнами на высоких крышах и огромными решётчатыми крыльцами. Подумаешь, настоящий город. Но тут же рядом — бедные лачужки, крытые дёрном и берестою; дальше — топь да лес, где ещё водятся олени и волки.

На самом взморье — ветряные мельницы, точно в Голландии. Всё светло-светло, ослепительно и бледно, и грустно. Как будто нарисованное, или нарочно сделанное.

Кажется, спишь и видишь небывалый город во сне.

<…>

Мы возвращались каналами, осматривая город.

Каналов здесь множество. “Если Бог продлит мне жизнь и здравие, Петербург будет другой Амстердам!” — хвастает царь. “Управить всё, как в Голландии водится” — обычные слова указов о строении города.

У царя страсть к прямым линиям. Всё прямое, правильное кажется ему прекрасным. Если бы возможно было, он построил бы весь город по линейке и циркулю. Жителям указано “строиться линейно, чтобы никакое строение за линию или из линии не строилось, но чтобы улицы и переулки были ровны и изрядны”. Дома, выходящие за прямую линию, ломают безжалостно.

Гордость царя — бесконечно длинная, прямая, пересекающая весь город “Невская першпектива”. Она совсем пустынна среди пустынных болот, но уже обсажена тощими липками в три, четыре ряда, и похожа на аллею.

Содержится в большой чистоте. Каждую субботу подметают её пленные шведы.

Многие из этих геометрически правильных линий воображаемых улиц — почти без домов. Торчат только вехи. На других, уже обстроенных, видны следы плугов, борозды недавних пашен.

Дома возводятся, хотя из кирпичей, приготовленных “по Витрувиеву наставлению”, но так поспешно и непрочно, что грозят падением. Когда проезжают по улице, они трясутся: болотистая почва — слишком зыбкая. Враги царя предсказывают, что когда-нибудь весь город провалится.

Д.Мережковский. «Антихрист (Пётр и Алексей)»

Зинаида Гиппиус

ПЕТЕРБУРГ

Сергею Платоновичу Каблукову4
“Люблю тебя, Петра творенье…”

Твой остов прям, твой облик жёсток,
Шершавопыльный — сер гранит,
И каждый зыбкий перекрёсток
Тупым предательством дрожит.

Твоё холодное кипенье
Страшней бездвижности пустынь:
Твоё дыханье — смерть и тленье,
А воды — горькая полынь.

Как уголь дни, — а ночи белы,
Из скверов тянет трупной мглой.
И свод небесный, остеклелый,
Пронзён заречною иглой.

Бывает: водный ход обратен,
Вздыбясь, река идёт назад…
Река не смоет рыжих пятен
С береговых твоих громад.

Те пятна, ржавые, вкипели,
Их не забыть, не затоптать…
Горит, горит на тёмном теле
Неугасимая печать!

Как прежде, вьётся змей твой медный,
Над змеем стынет медный конь…
И не сожрёт тебя победный
Всеочищающий огонь, —

Нет! Ты утонешь в тине чёрной,
Проклятый город, Божий враг!
И червь болотный, червь упорный
Изъест твой каменный костяк!

1909

Примечания

1 Текст лучше распечатать и раздать на каждую парту. Можно использовать его на уроках подготовки к ЕГЭ по русскому языку (заодно он послужит ещё одним литературным источником, на который могут опереться школьники в поисках аргументации на самом экзамене). — Прим. ред.

2 См.: «Литература». 2009. № 17, 18, 20.

3Хотя в тексте нет лирического “я”, будем пользоваться этим определением, чтобы не смешивать автора и героя: ведь у той же Гиппиус есть стихотворение «Петроград», в котором высказано совсем другое отношение к городу Петра.

4 С.П. Каблуков — преподаватель математики в гимназии, музыкальный критик, секретарь Петербургского Религиозно-философского общества, тонкий знаток поэзии.