Стихотворения о войне

Борис СЛУЦКИЙ

Ключица

Опасения не зная
и не ведая забот,
рана бывшая сквозная
в мускулах моих живёт.

Он осколок. Он приличный:
полтора на полтора.
Он спокойный и привычный.
Изредка ожжёт с утра.

Сердце схватит, поиграет
и отпустит спустя миг.
Много он не забирает
времени и сил моих.

Кончилась война в Европе.
Мир. Иные времена.
А в моей ключице вроде
продолжается война.

Продолжается война,
вроде ни к чему она,
но её врачам не вынуть
и хирургам не извлечь.
С нею мне и жить и сгинуть,
без неё ни сесть, ни лечь.

В этой маленькой войне
много может приключиться.
Эта самая ключица —
ключ ко многому во мне.

* * *

Расстреливали Ваньку-взводного
за то, что рубежа он водного
не удержал, не устерёг.
Не выдержал. Не смог. Убёг.

Бомбардировщики бомбили
и всех до одного убили.
Убили всех до одного,
его не тронув одного.

Он доказать не смог суду,
что взвода общую беду
он избежал совсем случайно.
Унёс в могилу эту тайну.

Удар в сосок, удар в висок,
и вот зарыт Иван в песок,
и даже холмик не насыпан
над ямой, где Иван засыпан.

До речки не дойдя Днепра,
он тихо канул в речку Лету.
Всё это сделано с утра,
зане жара была в то лето.

Булат ОКУДЖАВА

Медсестра Мария

А что я сказал медсестре Марии,
когда обнимал её!
— Ты знаешь, а вот офицерские дочки
на нас, на солдат, не глядят.

А поле клевера было под нами,
тихое, как река.
И волны клевера набегали,
и мы качались на них.

И Мария, раскинув руки,
плыла по этой реке.
И были чёрными и бездонными
голубые её глаза.

И я сказал медсестре Марии,
когда наступил рассвет:
— Нет, ты представь: офицерские дочки
на нас и глядеть не хотят.
1957

Чёрный “мессер”

Вот уже который месяц
и уже который год
прилетает чёрный “мессер” —
спать спокойно не даёт.

Он в окно моё влетает,
он по комнате кружит,
он как старый шмель рыдает,
мухой пойманной жужжит.

Грустный лётчик как курортник...
Его тёмные очки
прикрывают, как намордник,
его томные зрачки.

Каждый вечер, каждый вечер
у меня штурвал в руке,
я лечу к нему навстречу
в довоенном “ястребке”.

Каждый вечер в лунном свете
торжествует мощь моя:
я, наверное, бессмертен,
Он сдаётся, а не я.

Он пробоинами мечен,
он сгорает, подожжён,
но приходит новый вечер,
и опять кружится он.

И опять я вылетаю,
побеждаю, и опять
вылетаю, побеждаю...
Сколько ж можно побеждать?
1961

Юлия ДРУНИНА

* * *

Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы — девчата,
Похожие на парней.

Нет, это горят не хаты —
То юность моя в огне...
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.
1942

Баллада о десанте

Хочу, чтоб как можно спокойней и суше
Рассказ мой о сверстницах был...
Четырнадцать школьниц —
Певуний, болтушек —
В глубокий забросили тыл.

Когда они прыгали вниз с самолёта
В январском продрогшем Крыму,
“Ой, мамочка!” —
Тоненько выдохнул кто-то
В пустую свистящую тьму.

Не смог побелевший пилот почему-то
Сознанье вины превозмочь...
А три парашюта, а три парашюта
Совсем не раскрылись в ту ночь...

Оставшихся ливня укрыла завеса,
И несколько суток подряд
В тревожной пустыне враждебного леса
Они свой искали отряд.

Случалось потом с партизанами всяко:
Порою в крови и пыли
Ползли на опухших коленях в атаку —
От голода встать не могли.

И я понимаю, что в эти минуты
Могла партизанкам помочь
Лишь память о девушках, чьи парашюты
Совсем не раскрылись в ту ночь...

Бессмысленной гибели нету на свете —
Сквозь годы, сквозь тучи беды
Поныне подругам, что выжили, светят
Три тихо сгоревших звёзды...