Время и яблоки

«Антоновские яблоки» — текст одновременно очень молодой и абсолютно зрелый. Его никак нельзя обойти, раз уж мы говорим в школе о прозе И.А. Бунина. К тому же он созвучен юности и интересен для анализа. Правда, школьники видят это не сразу. Первой реакцией на бунинский текст часто оказывается недоумение: а что же об этом говорить? О чём тут речь? Как сделать перевод с такого языка?

Ничего заранее не объясняя, предлагаю дома перечитать рассказ и проследить в нём: а) мотив собственно яблок (что и как о них говорится в каждой из четырёх главок); б) реминисценции из русской классики (это задание можно дать не всем, а двум-трём сильным ученикам); в) “временные потоки”, пронизывающие повествование (хотя речь о художественном времени наверняка заходит уже не в первый раз, можно слегка подсказать: попробуйте увидеть в рассказе время природное, время историческое и “личное” время героя-рассказчика; как эти временные потоки движутся, как они соотносятся между собой в каждой из четырёх главок?). Задание письменное (но много писать не надо — только главное).

Нескольких добровольцев можно попросить извлечь из текста как можно больше информации о рассказчике (“лирическом герое”) и сделать короткий доклад.

Разговор на уроке начнём с наиболее очевидного — с яблок. “Запах антоновских яблок исчезает из помещичьих усадеб”. В первой главке яблоки в изобилии: огромный сад, множество гружённых яблоками подвод, и есть их можно без ограничений. Во второй яблоки подают как угощение в усадьбе тётушки Анны Герасимовны, а запах антоновки — главный запах старинного дома… В третьей главе всего лишь одно (“случайно забытое мокрое холодное”) яблоко удаётся найти в облетевшем саду. А в четвёртой уже и запах яблок исчезает.

Этот простой разговор фиксируем на доске (и в тетрадях), намечая очевидный “вектор” (так, чтобы по ходу урока было удобно превратить его в таблицу): четыре главы — четыре фазы яблочного оскудения.

Естественным образом возникает вопрос: а что случилось? Куда подевались яблоки? Обменявшись идеями, устанавливаем: что-то случилось с усадьбами. Если вывод не родился сам собой, можно задать вопрос: а где происходит действие в каждой из глав? В любом случае дополняем наметившуюся таблицу.

I главка — родная усадьба героя, “дом” и Выселки;

II главка — усадьба тётушки Анны Герасимовны, словно оставшаяся в другом, уже прошедшем времени (но о времени пока не говорим);

III главка — в усадьбе шурина Арсения Семёновича (отметим, кстати: в этом мире все родня друг другу), держателя большой охоты (которой уже нет), и у какого-то соседа-холостяка;

IV главка — в усадьбе мелкопоместного соседа, где собираются обедневшие охотники. Тут придётся, во-первых, объяснять, кто такие “мелкопоместные” дворяне. А во-вторых, вспомнить уже изученный «Вишнёвый сад»: в связи с ним о разорявшихся “дворянских гнёздах” наверняка было рассказано достаточно. Отметим, кстати, что хронологически «Антоновские яблоки» предваряют «Вишнёвый сад»: это Чехов ответил на реплику Бунина, а не наоборот.

Итак, антоновские яблоки вряд ли перевелись в русских садах к началу ХХ века. Исчезало то, что для автора накрепко связано с антоновкой цепью ассоциаций. Что именно? Дворянские усадьбы, патриархальный уклад жизни.

Обратим внимание на лирическую дерзость Бунина: запах — самое неуловимое из ощущений, но все знают, как властно он “включает” память. На ускользающем яблочном аромате основана вся композиция рассказа, одновременно чёткая и прихотливая (тема и вариации, ясная схема и прихотливые узоры ассоциаций). Автор откровенно субъективен, но мы верим ему и безоговорочно принимаем его очень личное образное соответствие: запах антоновки и дворянская усадьба.

Теперь переходим к главной части домашнего задания — к временным потокам. Спросив о них нескольких учеников (опрос обычно переходит тут в свободную дискуссию), устанавливаем общими усилиями:

• “Личное” время рассказчика — это разные пласты его воспоминаний; первая глава, вероятно, соответствует его ранней юности (его называют “барчук”, и жизнь он воспринимает с молодой обострённостью чувств и с молодым восторгом). Соотнести по времени события II и III главок вряд ли получится, но в IV главке явно показаны более поздние времена, когда охота почти выродилась, а охотники обнищали. Да и восторга уже нет — есть грусть и дымный чад…

• Время природное — самое простое и “понятное” время в рассказе. Его течение — сюжет, на котором в рассказе держится всё. Как и в поэме «Листопад», Бунин рассказывает здесь историю осени — от первых “золотых” дней бабьего лета до наступления зимы. И хотя охотники рады первому снегу, финал рассказа ясно говорит о смерти. Герои ещё погружены в лихой разгул, в табачный дым и звон гитары, а вокруг их избушки уже лежит саван снегов да воет ветер… Как соотносится этот природный “сюжет” с главным сюжетом рассказа — судьбой дворянских усадеб, дворянской культуры? По принципу лирического параллелизма (напомним, если кто-то забыл значение термина: так построена «Лучинушка» — это самый простой и наглядный пример). Такой параллелизм — излюбленный приём народной лирики. В этом рассказе он особенно уместен, потому что для Бунина дворянская жизнь тесно связана с крестьянской: усадьба и деревня искони, с допетровских времён, составляли одно целое.

• И, наконец, самое сложное: историческое время в рассказе. Здесь может потребоваться помощь учителя, так как этот поток (можно даже сказать “подводное течение”) идёт, как ни странно, в направлении, противоположном общему ходу вещей и рассудочной (нехудожественной) логике. Поэтому “подсказывать” начнём с конца рассказа. Есть ли в IV главке исторические отступления? Нет. Есть только “настоящее” обнищавших дворян. Примет ХХ века тоже нет. Охотники словно выброшены из истории, поглощены зимой, снегами, ветром… Что в III главке? Здесь книги, с помощью которых мы производим самое глубокое “погружение” в историю: книги и альманахи XVIII — начала XIX века, портреты красавиц былых времён, молельня старого крепостника (от Пушкина — к Мельникову-Печерскому…). Во II главке усадьба Анны Герасимовны, где чувствуется ещё крепостное право (которого рассказчик уже не застал) — середина XIX века. Но здесь присутствуют и телеграфные провода — примета современности (эту деталь можно и “не заметить”, но если ребята обратили на неё внимание, отметим: Бунин таким образом помогает читателю почувствовать временную перспективу и, может быть, некоторую “связь времён”). В I главке контраст современности и старины заметнее, ярче, но не производит впечатление трагического. Ночной поезд, молодая крестьянка в традиционном уборе и столетняя старуха в таком же традиционном наряде — всё это вместе создаёт удивительно отрадную картину, своего рода утопию. Вот если бы можно было соединить то, что обычно противопоставляется: древнюю (но свою, исконную) народную культуру и достижения цивилизации; старость и молодость, крестьянство и дворянство. И всё это в России, на родной земле… Именно здесь рассказчик (с вызовом, скрытым за ироничной усмешкой) заявляет, что крестьянская жизнь ему, “барчуку”, казалась заманчивой и очень понятной.

Первая главка — самая “благополучная”: в ней вспоминается богатый, урожайный год. Если мы обернёмся к нашей таблице, то увидим, что Бунин последовательно рассказывает про то, как в этот сельский мир проникает бедность. Разоряются усадьбы, исчезают яркие люди, уходит молодость героя…

Рассказ звучал бы крайне мрачно, даже похоронно, если бы не тот самый исторический “противоток”, который мы в нём обнаружили на глубине третьего-четвёртого повествовательного плана. Об этом бунинском приёме писал Л.С. Выготский, разбирая рассказ «Лёгкое дыхание»: когда два противоположных “аффекта” движутся в тексте навстречу друг другу, они в итоге уничтожаются (взаимно) и создают искомый катарсис. В «Антоновских яблоках» навстречу рассказу о деградации дворянских усадеб движутся воспоминания о временах расцвета этой культуры. В самой “глубокой” точке погружения мы достигаем времени наивысшего расцвета дворянской цивилизации. Государственного — в правлении Екатерины II (XVIII в.) и культурного — в “золотом” пушкинском веке. Точнее, здесь только предвкушение этого высшего расцвета. Пушкин в старинных альманахах пока только лицеист, всё ещё впереди…

И в самом деле, несмотря на безнадёжность в финале (иными словами — историческую обречённость дворянства), рассказ действительно оставляет впечатление светлого катарсиса. Для того чтобы лучше понять его смысл, обратимся к вспомогательному докладу: литературные реминисценции в «Антоновских яблоках». Обычно школьники называют:

• «Старосветских помещиков» Н.В. Гоголя (ещё одна идиллия сельского мира, разрушенная судьбой), а иногда «Мёртвые души», и в частности заядлого охотника Ноздрёва;

• «Войну и мир» Л.Н. Толстого (сцены охоты и поэзия дворянского мира);

• «Псовую охоту» А.А. Фета (она цитируется в тексте рассказа) и «Графа Нулина» А.С. Пушкина;

• «Записки охотника» И.С. Тургенева и «Кому на Руси жить хорошо» Н.А. Некрасова — произведения, с которыми Бунин в своём рассказе, вероятно, спорит.

Мы видим приём, которым Бунин будет пользоваться и в более поздних произведениях: одним упоминанием, словом, намёком включить в ткань своей прозы огромные “поля” культурного контекста. Рассказ короток, в нём огромные “лакуны”, которые читатели заполняют сами. Школьники не самые искушённые читатели, но и они могут восстановить то, что Бунин не счёл нужным “проговаривать”. Зачем пытаться пересказывать ещё раз уже написанное великими мастерами? Достаточно слегка напомнить…

В частности, Толстой и Фет объясняют, почему в центре повествования оказалась охота: в ней проявлялся воинственный и героический дух дворянства, корнями уходящий в очень давние времена. В скрытом же споре с “демократами” Бунин отстаивает ценность и красоту умирающей культуры. Теряя прошлое, мы теряем душу России, чувство дома. Возможно, это главный смысл рассказа.

Тема дома связана с образом главного героя — рассказчика. Его собственная усадьба словно в стороне от общего оскудения. В его доме всегда уютно — и в I главке, и в IV (вставлены зимние рамы…). Это первое, что замечают докладчики, которым было поручено “собрать материал” на главного героя.

Интересно проследить, как загадочное “я” рассказчика получает в первой главке определённость. Мы довольно долго не можем понять, какое место занимает рассказчик среди всех этих людей. Обращаем внимание на то, что все герои представлены по своему точному социальному положению: мещане, девки-однодворки, “барские”… И, наконец, обращение “барчук” становится разгадкой.

Герой-рассказчик, безусловно, принадлежит к тому же кругу дворян (помещиков, охотников), которые теряют свой привычный мир — свое “at home” (так Пушкин написал, раздумывая на ту же тему — где и как следует жить дворянину). Но в то же время герой (как уже было сказано) словно и неподвластен общему закону. Разгадку удивительной прочности его “at home” даёт, как нам кажется, финал III главки — он же и кульминация рассказа. Дом — это не только усадьба, или охота, или даже близость к природе. Дом — это вся русская культура. Рассказчик, видимо, единственный, кто чувствует себя в ней именно “как дома” (сказать, к примеру, о точке с запятой — “манерная пауза” может только очень “свой” в литературе человек). “Нерукотворный” дом культуры прочней и долговечней и стен, и государства. Запомним этот вывод: он ещё отзовётся в «Белой гвардии» М.А. Булгакова (во многом созвучной «Антоновским яблокам»).

Мы так почти ничего и не узнаем о судьбе главного героя — только об его ощущениях. Они настолько обаятельны и в то же время достоверны, что мы охотно разделяем с ним эту редкостную полноту переживания. У него поразительное чувство жизни — слияния с жизнью. Это главное свойство данного героя. Ему словно бы и не нужно других качеств: он свидетель жизни, которая обречена исчезнуть. И тут Бунин предвосхищает свой дальнейший путь.

Подвести итоги этого разговора можно по-разному. Имея в виду письменную работу, мы обычно записываем план некоего общего “вступления” к анализу «Антоновских яблок». Оно должно последовательно вписать рассматриваемый вопрос (в данном случае — рассказ) в несколько контекстов.

Контекст исторический. Рассказ вышел в 1900 году. Начинался новый век, менялся мир, менялась и Россия. Реформа 1861 года на несколько десятилетий “отложила” решение вопроса о судьбе дворянства — привилегированного сословия, всё больше превращавшегося в анахронизм. Судьбе дворянства, созданной им культуры и “дворянских гнёзд” и посвящены «Антоновские яблоки».

Контекст литературный. На вводных уроках мы упоминали, что Бунина принято относить к “младшему” поколению реалистов — к тем, кто вошёл в литературу после А.П. Чехова и стал писать качественно иную прозу, чем ту, что создавали классики XIX века. Главное свойство этой прозы — жёсткий отбор деталей, сделавший повествование экономным и сжатым (вместо романов — рассказы). Второе свойство новой прозы — общая для литературы начала XX века размытость жанровых границ. В данном случае размыты границы между эпосом и лирикой. Проза Чехова тоже лирична, но «Антоновские яблоки», на наш взгляд, гораздо ближе к стихам, чем любой чеховский текст. “Лиричность” бунинского рассказа и в откровенной субъективности повествования, и в стремлении автора передать тонкие и едва уловимые оттенки чувств, какие только поэты и берутся выражать словами (да Бунин ведь и есть поэт). Проявляется она и в том, что повествование связано воедино не последовательностью событий, а цепью ассоциаций; сюжет рассказа можно смело назвать “лирическим сюжетом”, а героя-рассказчика — лирическим героем.

Контекст бунинского творчества. Традиционно принято считать, что с «Антоновских яблок» начинается зрелая проза Бунина. Это первый его прозаический шедевр. С более ранними и чуть более поздними рассказами «Антоновские яблоки» связывает общая тема: русская “сельская” цивилизация, её красота и постепенное вырождение.