Криптограмма по имени "По"

19 января исполняется двести лет со дня рождения Эдгара Аллана По

Эдгар По (Poe; 19.01.1809–7.10.1849), великий поэт-романтик и изобретатель жанра детектива, был азартен и обожал всяческие загадки и странности. Он гордился своими дедуктивными способностями и щёлкал, как орехи, криптограммы, в изобилии присылавшиеся ему простодушными читателями американских журналов. В заслугу себе он ставил, в частности, разгадку знаменитого в то время шахматного автомата, в недрах которого прятался карлик. Как и полагается в таких случаях, инструментально слеп он был лишь в отношении себя самого — тех тёмных страстей, которые он желал бы похоронить в себе, да только литература, пресволочная особа, безжалостно выволакивала их на Божий свет. Почти как у Гойи: “Сон разума рождает чудовищ”. Кто же прятался внутри самого По? — хочется спросить.

Эдгару По принадлежит самое знаменитое, мрачное, совершенное и загадочное стихотворение в американской литературе — «Ворон», гимн безысходности, с каркающим рефреном “Nevermore!” (“Никогда больше!”). В нём видели своего предтечу будущие символисты, научные фантасты, авторы детективов и приверженцы фантастического реализма в литературе. Образ “прóклятого поэта” обладал неотразимой притягательностью для модернистов всех толков Старого и Нового Света. Незабываемые образы его рассказов намертво впечатались в матрицу культуры и мировой литературы и поражают даже самых неискушённых читателей.

Будущий мастер ужасов с раннего детства умел бояться, как никто. Кузен его приёмной матери вспоминал, как потрясла шестилетнего Эдгара верховая прогулка мимо сельского кладбища. Он вынужден был пересадить мальчишку перед собой, потому что тот весь трясся и не переставая твердил испуганным голоском: “Они догонят нас и утянут меня в могилу!” Эта история почти буквально воспроизводит ситуацию, описанную в одном из самых страшных стихотворений в мировой литературе, «Лесном царе» Гёте — о сынишке, умершем от испуга. И виной тому не только страшилки чернокожих виргинских рабов, которых в малолетстве вдоволь наслушался Эдгар По. Уже будучи взрослым, он писал о себе почти исключительно в таком тоне: “Я несчастен — и не знаю почему”, “Убедите меня, что мне надо жить...”

Самый горячий поклонник и переводчик Эдгара По в Европе, другой “прóклятый” поэт Шарль Бодлер в своей статье о нём подчёркивал женственные черты во внешности своего кумира — не женоподобность телосложения, а некое чрезмерное для мужчины изящество всего облика, его романтический, меланхолический характер. А это уже “тепло”. Так сложилось, что всю жизнь По был окружён женщинами, они тянулись к нему. Но добивался он от них совсем не того, чего обычно хотят от женщин. Он остро нуждался в душевном общении с ними и всячески избегал телесного — его изобретательность в этом отношении не знала пределов. Самый распространённый и мучительный трюк — это идеализировать женщину настолько, чтобы сделать её недосягаемой по определению. “Безопасны” в этом отношении приёмная мать и тётки, безопасна жена-ребёнок (потому По и “женился” на своей тринадцатилетней кузине Вирджинии в 1836 году, а тайно венчался с ней ещё годом ранее), хороши также совсем чокнутые оккультистки, спиритки и поклонницы, но и им лучше быть уже замужем или иметь слабое здоровье (как то было с двумя предпоследними пассиями По, за которыми он ухаживал одновременно, поскольку совсем не собирался жениться, хотя с одной из них был даже помолвлен, сделав ей брачное предложение... на кладбище). Все они интересны были для него не сами по себе, а лишь как бледные отражения некой “неотмирной” женской сущности — прекрасной, бестелесной, бесполой. Как по существу бесполым стремился быть и сам По, опровергая собственную сексуальность и отменяя разделение полов.

Навсегда связавшаяся в его сознании с опасностью и смертью сексуальность ужасала его. Как именно это случилось, пусть разбираются биографы и профессиональные психологи. Но что такое океанские водовороты в фантазиях По («Низвержение в Мальстрём», «Рукопись, найденная в бутылке», «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима»)?.. И откуда столько “расчленёнки” в других его рассказах («Береника», «Сердце-обличитель», «Человек, которого изрубили в куски», «Убийство на улице Морг» и др.)? И что кроется за образами бездонного колодца и расчленяющей секиры в тёмной, раскалённой, сжимающейся камере приговорённого — в гениальном рассказе «Колодец и маятник»?

Откуда такая странность, такое неприятие устройства живой Природы или замысла Творца?! Надо сказать, судьба немало потрудилась над созданием неповторимой конфигурации психики Эдгара По. Он оказался ещё самым удачливым из семьи —его брат спился в молодые годы, младшая сестра выросла умственно отсталой (очень часто дети отвечают на потерю родных задержкой или остановкой в развитии). Возможно, и Эдгар не вышел бы из оцепенения после потери родителей, если бы не забота и искренняя любовь бездетной миссис Аллан и её сестры. Но, похоже, По был носителем вируса повторяющихся несчастий, сеющим вокруг себя смерть. Его юношеская любовь Джейн Стенард — вдвое старшая него мать его товарища — сходит с ума и умирает от внезапного недуга. Через два года после отъезда По из Ричмонда так же скоропостижно умирает заменившая ему мать миссис Аллан, его заступница и помощница. Через всё его творчество тянется длинный шлейф вымышленных имён умерших любимых: Елена, Береника, Морелла, Лигейя, Элеонора, Линор, Аннабель Ли. В рассказах «Лигейя» и «Элеонора» писатель предвосхитил безвременную гибель своей юной жены. А может, срежиссировал? Не удивительно, что смерти и лица самых дорогих людей, накладываясь, слились в сознании По в жутковатый образ, в котором неразрывно соединились мать-женщина-жена-смерть.

По отчаянно сопротивлялся. О чём свидетельствуют совершенно другие его рассказы — сатирические и пародийные (как «Чёрт на колокольне»), авантюрно-психологические (как «Чёрный кот»), приключенческо-фантастические (как «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля»), но главное — детективные (как «Золотой жук» и «Убийство на улице Морг»). Совсем не случайно появляется в творчестве По новый герой — тоже романтический, но уже не байронист, не ипохондрик и неврастеник, не мистик, а детектив-любитель, чья логика способна в какой-то мере противостоять тёмным страстям и стра­хам. По обладал чрезвычайно высокоразвитым интеллектом — так, создав «Ворона», сопроводил его беспрецедентной статьёй о том, как удалось ему написать это великое стихотворение. Но существуют вещи, непроницаемые для самой изощрённой логики — для их постижения нужны другие способности, тем более когда человек опутан страхами с головы до пяток.

Одного только не боялся По — смерти. Напротив, его измученное сознание призывало её. А это, кстати, даёт человеку власть над людьми: кто готов умереть — станет командиром (в данном случае создателем произведений, которые возымеют нередко гипнотическую власть над читателями).

Без сомнения, По стремился быть или стать Человеком Без Пола (как самые фантасмагорические, кстати, писатели в мировой литературе: Свифт, Гоголь, Кафка, Платонов и кое-кто ещё). В приземлённой и грубо прагматической Америке тех лет он был вынужденно и намеренно утончён и “перегрет” (чтобы собственной повышенной температурой как бы компенсировать пониженную температуру окружающей культурной среды).

Зачем же читать нам этого ненормального жуткого писателя в нашем “новом бравом мире”?!

Ну, во-первых, чтобы понимать, что нормальность является не врождённым свойством, а результатом усилий и труда — лёгкое помешательство и скорая смерть в любой момент поджидают нас на расстоянии вытянутой руки.

Во-вторых, По — повелитель древних ужасов и страхов, не чуждых всему живому. Он сумел придать им безупречные визионерские формы: океанский водоворот, маятник-секира, оживающие трупы и пробуждение в могиле, замурованный кот с окровавленным ртом, обезьяна-убийца (образ, докатившийся до Кинг-Конга и диснеевских мультяшек), пугающие маски и помещения и т.д. и т.п. Кому другому, кроме алкоголика и опиомана По, под силу было вывести все эти пугала на свет? Это — как прививка, самому писателю стоившая горестной жизни и смерти в сорок лет.

Кстати, смерть По имеет все приметы сюжета для небольшого рассказа в жанре гротеска, который он так любил.

Собравшись жениться в Ричмонде на вдове — на своей первой любви, обманным путём похищенной у него в юности, — чтобы на её деньги издавать “великий американский журнал”, он балансирует на грани принятого решения. Под Нью-Йорком он оставил совершенно без средств свою тётку и тёщу в одном лице — одну из тех, что заменяли ему в жизни мать. По его мысли, она должна жить в его новой семье — “невеста” сама написала ей об этом письмо. Перед уже объявленным бракосочетанием По намерен съездить на день в Филадельфию, чтобы отредактировать за $100 поэтический сборник знакомой графоманки, оттуда в Нью-Йорк, чтобы, расплатившись с долгами, забрать с собой бывшую тёщу, — и тогда уж под венец. Когда вспоминают, что накануне отъезда он был трезв, не учитывают, что он мог находиться под воздействием опия (о чём свидетельствуют некоторые странности поведения, напугавший невесту лихорадочный пульс и внезапное отплытие в четыре часа утра пароходом в Балтимор). По свидетельству друзей, в Балтиморе он был уже пьян и пропал на пять дней.

В день выборов в конгресс и законодательное собрание штата случайно он был обнаружен газетным наборщиком в невменяемом состоянии, в испачканной и рваной одежде в гнусной таверне. Подобран приятелями на тротуаре без сознания и доставлен в местную больницу. Предполагают, что пять предыдущих дней он провёл в одном из “курятников” — накопителей, куда организованные шайки “охотников за голосами” сгоняли и сволакивали бродяг и пьяниц, опаивали, а затем тащили на выборы, заставляя голосовать по нескольку раз. В больнице По бредил и буйствовал, кричал, что лучшая услуга, которую могли бы оказать ему друзья, — это пустить пулю в его несчастную голову. В минуту просветления жена врача прочла По вслух главу XIV Евангелия от Иоанна и пошла шить ему саван. Бред продолжался. Умер По ночью в больнице на четвёртый день, и последними его словами были: “Господи, спаси мою бедную душу”.