Живая жизнь

Дарья Николаева

---

Дневник учителя литературы

Продолжение. Начало см. в № 17.

28 декабря 2003 г.

С триумфом давали представление — модернизированного «Кота в сапогах» на новогоднюю тематику. Заблаговременно осведомилась у “труппы”, кто какие роли желает играть. Выяснилось, что все девочки хотят быть принцессами, на худой конец, мышками, а все мальчики — котами и людоедами. Костя Лобан для разнообразия захотел быть львом, в которого превращается кот. В результате Таня Захарова создала сценарий, по которому у короля (“царские” роли у нас всегда играет Гришка Хмельницкий, у него бесподобно получается) обнаруживается семь дочек, и все хотят жениха в качестве новогоднего подарка. Принцессы были совершенно натуральные! Розово-голубые, бархатно-парчовые, надушенные и шёлково шуршащие... Гриша с текстом “А это семь моих дочек” снискал бурю аплодисментов! И вот настал момент раздачи призов. На сцену, уверенная в победе, отправилась Аня Пимениди, безупречно хорошенькая, нарядная, торжествующая... Мудрая Администрация в лице Снегурочки-Петровны ухитрилась сделать так, чтобы никому не обидно, и начала раздавать торты с самых убогих участников. И каждый раз, когда директриса начинала очередную речь, глаза моей принцессы загорались торжеством — ну вот теперь-то точно мы! Она даже руки уже так складывала, чтобы этот торт принять и нести добычу своим. И каждый раз облом. Смотрю, Анюта моя уже и ручки перестала складывать, плечи опустила, губу оттопырила, сейчас зарыдает! И тут, почти рыдающей, ей вручают самый большой торт, просто огромный! Ничего вкуснее я в жизни своей не ела!

29 декабря 2003 г.

Как-то очень неудачно прошёл педсовет. “Хорошая учительница” встала и очень резко стала говорить, что не видит смысла в оглашении списка внешкольных занятий и т.д. А тема педсовета была «Чего мы не знаем о наших детях». Оказывается, знать о них никому ничего не нужно. Потому что и так ясно: Федя Николаев — хамло, Паша Королёв — драчун, Аня Пимениди — красивая дура, а Костя Лобан — псих. У каждого ярлык привешен, учителю удобно, потому что стараться незачем, перед свиньями бисер метать, а ученику хоть и жутковато порой, но тоже терпимо — ко всему привыкаешь. А я только задним умом и сильна — уж теперь-то встала бы и сказала: нам нужно знать не формально, сколько учеников, чем занимаются, кто себя кем ощущает.

Когда прочитала объявление об этом педсовете, шла на работу и думала — сейчас войду в класс и скажу: “Дети, вот вам листочки, напишите о своих внешкольных занятиях”. И сразу ясно увидела, сколько сдержанной кислоты и откровенной унылости отразится на их лицах: “Опять двадцать пять. Я посещаю секцию каратэ, плавательный бассейн и музыкальную школу”, “Никаких внешкольных занятий не посещаю — так и напишу. Никакого права не имеете заставлять после школы чем-то ещё заниматься. Скажите спасибо, что уроки иногда делаю”. Нет, думаю, надо как-то не так. Вспомнила, с каким энтузиазмом писали мифы на предложенные мной темы. Их ведь самое главное на нужную дорожку поставить. Пришла и написала на доске тему «Я не только гимназист, я…». Сразу вопросы посыпались, я твердила одно — кем себя ощущаешь, то и пиши. Из девяти человек, “посещавших спортивные секции”, спортсменом себя не ощутил никто. Зато Вова Ерохин, у которого жизненное кредо такое — “хороший человек, компанейский парень”, написал о себе как о футболисте, хотя никаких секций не посещает. Про этот “футбол с ребятами на даче” он мне пишет не первый раз, у человека девять школьных месяцев — это всего лишь затянувшийся период “вне игры”. А Ваня Фильченко, который все послешкольные мероприятия вынужден пропускать, сообщая с тоской: “у меня каратэ”, на днях прибежал и с порога, не дожидаясь приличествующей паузы, с восторгом сообщил: “Я экзамен по каратэ провалил окончательно!” “Ну и чему, Ваня, ты радуешься?” — спросила я. “Да я ведь больше им заниматься не буду!” И так далее. Кроткая Соня Гроздова написала: “Я не просто гимназистка, я художница”.
А Маша Герасимова, которая, на мой взгляд, отлично рисует (мы с ней класс на первое место оформили), написала: “Я хорошо рисую, так все говорят, но на самом деле мне хочется танцевать”.

А Пашины каракули заставили меня прослезиться. Когда я давала тему, то не знала о событиях, которые этому предшествовали, — его утром перед уроком побила одна родительница. В самом верху большого листа бумаги значилось: “Я не просто гимназист, я полный драчун, а когда я возвращаюсь из школы, я люблю мастерить…” Здесь текст обрывался, но я прочитала: “Но разве вам это интересно? Вы только одно и знаете обо мне — бездельник, грубиян, драчун, истерик. Я вам не нравлюсь, но почему вы думаете, что вы мне нравитесь?”

Мне показалось, что Петровна заплакала и выскочила из класса. Вот такой директор, она же вчерашняя Снегурочка, она же красавица и умница, она же любимица детей.

21 марта 2004 г.

Отпустила своих детей с середины четвёртого урока и со всего пятого. Часть с гиканьем выкатилась во двор и там гуляла, а часть осталась разговаривать со мной про только что прочитанного «Гарри Поттера». Мне поговорить было приятно не меньше чем им, дома таких собеседников нет. Так что у моей профессии есть и преимущества. Говорили о том, почему он всем нравится. Потому что каждый из нас иногда ощущает себя маленьким одиноким мальчиком в очках, не блещущим успехами в школе и особой популярностью у одноклассников и учителей. Разговор получился, потому что я не исключение, я тоже одинокий мальчик. И история Гарри Поттера позволяет нам увидеть в себе волшебные силы, которые обязательно помогут нам выстоять в схватке с жизнью.

23 марта 2004 г.

Ходили с детьми на экскурсию в музей Гоголя. Мне казалось неинтересно, а они слушали лектора очень внимательно. Может, стены подействовали? Стены и в самом деле “говорящие”, и лестница деревянная скрипучая, и запах старинный... На обратном пути в троллейбусе Аня Пимениди, подкрашивая губы: “Ваня, я тебе нравлюсь?..” Ваня Фильченко с силой: “Ты меня — бесишь!”

20 апреля 2004 г.

Воспользовавшись тем, что Паша Королёв болеет, решила провести классный час на тему «В каждом человеке есть что-то хорошее». Что-то очень умное стала рассказывать, а “из зала” язвительно спрашивают: “А что хорошего в Паше Королёве?” “А вот и подумайте”, — говорю. А чего тут думать-то, когда всё и так ясно — ничего в нём нет хорошего. Ещё неделю назад, в Пашином присутствии, Ваня Фильченко в роли борца за справедливость: “Вот вы знаете, что он нам позавчера сказал?! Мы дрались в коридоре — я, Томас, Гришка и Костя. Ну и упали на пол. Куча-мала получилась. А он на нас ногу поставил и говорит: «Вы — куча говна, а я — ваш король!»” Я в ужасе смотрю на Пашу, что он может сказать в своё оправдание. А он говорит: “Это они меня ещё в третьем классе так дразнили — «король говна»!” Вот ведь зловредные дети! Я понимаю, из фамилии Какашинский дразнилку выдумать, но из фамилии Королёв ничего, кроме короля, не получится. И внешность у него соответствующая — чистый ангел. Золотоволосый, ясноглазый. Так на тебе — “король говна”. А тут вижу, даже у добросовестной Сони сомнение на лице: “Ну, это уж слишком — хорошее в Паше Королёве!”

И наконец кто-то из задних рядов, кажется Артур, кричит: “А я знаю, что в нём хорошее!” И после эффектной паузы: “Он нас сплотил!”

23 апреля 2004 г.

Сегодня во время урока русского языка пришла М.С. и попросила проверить диктанты двух кандидатов в новенькие в наш класс. Дети заинтересовались. Я сообщила, что девочка хорошая, пятёрочный диктант, а мальчик неважный — на три с минусом. Следовало бы, конечно, сказать себе: “Фильтруй базар!”, но не сказала. И конечно их заклинило. Дерзкая Таня Захарова, троечница из принципа, второсортной себя никак не считает. С презрительной гримасой, поглядывая на Соню и Лену: “Ну конечно, мало у нас ботаников!” И сразу же переходя в прямое наступление: “У, ботаники!
С вами даже поговорить не о чем! Не об уроках же разговаривать!” Бедные “ботаники” не нашлись даже, что возразить. Соня только плечами пожимала, а Лена хмурилась и обижалась. Тут ничего не сделаешь. Разная жизненная позиция. В наше время не было “принципиальных” троечников. Кто мог, учился хорошо, кто не мог, учился плохо, каждый на своём месте и никаких принципов.

3 сентября 2004 г.

Передавать классное руководство из рук в руки так же безнравственно, как собаку передавать от хозяев к хозяевам. Огромная разница между “моими” детьми и “не моими”. “Мои” дети настроены на мою волну, они разделяют мои чувства, они оправдывают мои ожидания и все мои “большие надежды”. Рассказываю им о Заболоцком. Показываю портрет человека, больше похожего на сельского счетовода, чем на поэта. Хихикают. “Нет, в самом деле, — увлекаюсь я, — посмотрите, вот Пушкин — сразу видно, что поэт... Или Лермонтов!” Поворачивают головы, смотрят на портреты на задней стене. Соглашаются, что действительно сразу видно. Рассказываю о том, как этот человек вернулся из лагеря, как мыкался без угла, жил в Переделкино и писал стихи. И читаю стихи, из которых явственно видно, что “мир дал трещину, и она прошла через сердце поэта”: «В этой роще берёзовой», «Это было давно...», «Можжевеловый куст» и т.д. Следующий урок в 7 “б”. Пытаюсь рассказать то же самое. Спят. Сидят тихо и всем своим видом выражают общее мнение: “Говори, чего хочешь, самое главное, чтобы нас не трогали”.

23 сентября 2004 г.

Прочитала «Хрестоматию игровых приёмов обучения» и решила сейчас же попробовать разделить детей на микрогруппы. Звенья. Действовала почти вслепую. У меня так всегда получается: я, убогая, не могу заранее запланировать предполагаемый результат. Тычусь, прикладываю, а потом получается нечто — я и сама не верю, что что-то могло получиться. Так и сегодня с этими группами. Сказала, а сама-то ещё до конца не решила, как делить. Думала, надо разрезать три открытки на семь частей каждую и перемешать в шапке. Но пока искала открытки, они уже разделились, быстро так, “без шума и пыли”: все мальчики, за исключением Егора, оказались в одном “звене”, большая часть девчонок быстро организовалась вокруг “серого кардинала” и “компьютерного гения” в одном лице — Тамары Ординарцевой. (Как-то Герман Коренблюм листал толковый словарь и с удивлением вскричал: Тамарка, я знаю откуда твоя фамилия взялась! Вот слушай: ординарный — обыкновенный, ничем не примечательный...”)

Внешне Тамара ничем себя “не выдаёт”, больше всего шума производили все прочие участники команды: Анна Пимениди, тотчас же создавшая интригу и занявшая пост “капитана”, которого я лично вообще не предусматривала. Машка Герасимова, в ту же секунду включившаяся в поиски ватмана для выпуска экстренного номера стенгазеты. Оставшиеся тоже как-то совершенно мгновенно соединились в группу, которую я условно назвала бы “ботаники”. В эту группу условно вошёл отсутствующий Гришка Хмельницкий, чьего гнева по возвращении я теперь ужасно боюсь. Но мудрая Соня уже нашла способ подсластить ему пилюлю: “Он будет у нас вести постоянную рубрику «Новое в компьютерных играх»”. Лена Агафонова явно не хочет быть “ботаником”. Она хочет быть сама по себе, чтобы оградить своё самолюбие от всякой возможной критики. Многообещающий стиль поведения. По той же самой причине не хотела надевать сшитую мамой очень красивую “принцесскую” юбку на спектакль к Новому году, собиралась выйти в обыкновенной. Человек создал себе скорлупу, в которой ему уютно, и выползать не желает нипочём. Кстати, им слово “звено”, такое органичное для меня с моим пионерско-комсомольским детством, — чужое, они предпочитают “команда”. Моё “звено” — это что-то как две капли воды похожее на бесконечный ряд других звеньев цепи. А в их “команде” уже и азарт, и соперничество, и неповторимость индивидуальности.

11 декабря 2004 г.

Клеили гирлянды. Личики ангелочкам рисовали всем миром. Некоторые просто впали в трудолюбивый психоз. Ещё только завидев меня в конце коридора, начинали вопить или пришепётывать: “Дарья Вильямовна, дайте я что-нибудь склею!” Или хищно щёлкая ножницами: “Дарья Вильямовна, можно я что-нибудь вырежу?!” Ангелочки получились на славу. А сегодня, когда начали их нанизывать на серебряную “дождинку”, вдруг обнаружилось чудо — сквозь неуверенные карандашные линии, сквозь недотёртую ластиком грязь и цветную штриховку проступили лица моих детей. Подумала, что мне мерещится, спросила их же: “А вы ничего не замечаете?”, и они тоже стали удивляться: это же Аня Лямина! А это Лена Агафонова, а это Шуша, а это Карина Семёнова! Вообще, замечательное ощущение, что вся жизнь не была напрасна — всё, чему я когда-нибудь училась и что умею, всё нужно и пригождается: и художественная школа, и сыновья-двоечники, и всё-всё-всё!

Продолжение следует