Памяти Зои Александровны Блюминой

Михаил ШВЫДКОЙ, руководитель Федерального агентства по культуре и кинематографии: “Зоя Александровна принадлежала к тому поколению деятелей советского, российского просвещения, которое искренне верило, что литература, Слово способны изменить человека и мир вокруг него. В этом были прекраснодушие и идеализм, но соединённые с трезвым взглядом на жизнь, с абсолютным пониманием реальности и всех низменных её сторон. Может быть, именно это позволяло таким людям, как Зоя, постоянно осуществлять свою миссию. Характерно, что Достоевскому Зоя всегда предпочитала Пушкина. Именно пушкинская объёмность, умение постигать сложность и связность жизни были ей сродни”.

Евгений БУНИМОВИЧ, депутат Мосгордумы, учитель математики, поэт: “Конечно, Зоя Александровна была замечательным, уникальным учителем словесности, автором методик и программ, и прочее, и прочее, и прочее. Но, как ни странно, не это главное. Зоя Александровна была просто фантастической женщиной, личностью яркой и неповторимой. Она работала в лучших, легендарных московских школах в период их расцвета, и сама была неотъемлемой частью этого расцвета и этой легенды.

Её всегдашняя душевная бодрость, энергия, увлечённость, ирония и самоирония создавали заразительную, свободную и неотразимо обаятельную атмосферу урока, на котором происходит весёлое и талантливое совместное постижение мира литературы и мира людей. Она оставалась верна школе и детям всю свою долгую и прекрасную жизнь, но язык не поворачивается назвать это «самоотверженным трудом», «высоким служением» или ещё чемто столь же постным и пафосным. Это был просто праздник. Праздник, который всегда был с ней, там, где она.

Мы ещё не раз вспомним Зою, Зою Александровну, не только потому что мы, её ученики, мы, её коллеги-педагоги, благодарны ей навсегда за очень и очень многое в нас самих, но и потому, что рассказывать о ней, о её уроках можно бесконечно, а вспоминать о ней — одно удовольствие”.

Илья САФОНОВ, выпускник школы № 56: “И мне Зоя поставила «профессиональный голос», и это был голос математика.

1985 год. До первого телемоста ССCР — США остаётся год, до избрания академика Сахарова народным депутатом — три года, до развала СССР — шесть с половиной лет. Но мы ничего этого не знаем. Мы знаем лишь об антиалкогольном указе и прикидываем, как же всётаки провести последний звонок и выпускной вечер в столь невыносимых условиях. Мы — это выпускной класс средней школы № 56. Классный руководитель и учитель литературы — Блюмина Зоя Александровна.

Так уж получилось, что вокруг Зои собралась стайка кутузовско-филёвско-кунцевской шпаны, безумно ей преданной и, может быть, чуть-чуть талантливой. Помню свои ощущения весны 1985 года, это чувство избранности и элитарности. Перед тобою открыт весь мир! Вопрос один — куда поступать. Собственно, варианта у меня было два: на физтех или на филфак МГУ. Такие у меня были интересы. Я наивно полагал, что меня ждут там везде с распростёртыми объятиями, и мои ожидания подогревались грамотами с городских и физтеховских олимпиад, а также «комплексом полноценности», который Зоя так искусно вкладывала в тех, кого любила.

Вот с этим-то вопросом я и пошёл к Зое. Честно говоря, немного поёживался и между лопатками пробегал неприятный холодок — а вдруг будет взрыв, типа: «Какая физика! Я учила тебя литературе, предатель, изменник!»

А теперь представьте, как меня ошеломил Зоин ответ:

— Иди-ка, дружок, учись математике!

Система аргументов была убийственна:

— Во-первых, ты холерик и антисоветская сволочь и на филфаке МГУ имеешь все шансы вылететь из комсомола, института со всеми вытекающими последствиями. Там не будет Зои, которая тебя прикрывает перед директором.

Во-вторых, я не знаю ещё ни одного литератора, хобби которого — математика, но знаю изрядное количество математиков, хобби которых — сочинительство. Любишь писать — пиши на здоровье, сменятся времена и система — меняй профессию, но сейчас получи ту, которая позволит тебе выживать.

И последнее, самое главное — убери подальше в стол на долгие времена все свои грамоты, кроме одной — с олимпиады по математике. Что там у тебя? Сопливое второе место по району? Писать я тебя худо-бедно научила, а теперь — иди, дружок, учись математике.

Я ворочался ночами и искал брешь в системе аргументов. Я не любил математику. Я любил физику и литературу. Зачем заниматься тем, что не любишь? Но бреши не было. В результате я подал документы на факультет вычислительной математики МГУ, куда благополучно поступил и который не без приключений окончил.

Теперь, когда я вижу перед собой чистый лист бумаги, я радостно понимаю, что могу связно изложить на нём свои мысли на двух прекрасных языках — языке вербального общения и языке математических выражений.

Встреча с Зоей была для нас, в сущности балбесов, большим и незаслуженным счастьем. Просто — повезло”.