Пишем о литературе и жизни

У слова “сочинение” несчастливая судьба. Столь прекрасное само по себе, оно вызывает у многих душевный трепет и пробуждает неприятные воспоминания. Видимо, за много десятилетий активного употребления в школе это слово накопило большое количество отрицательной энергии. И вправду, сколько за ним бессонных ночей, мук совести из-за не сданных вовремя работ, изгрызенных авторучек...

Сама пишу бесконечно трудно, поэтому, понимая, как сложен процесс творчества по заказу, стараюсь, в обход норм, как можно реже давать классные сочинения, а домашние довольно лояльно по срокам собираю на проверку. Выбирая темы, стараюсь давать такие, на которые сразу захотелось бы писать. Коллекционирую их формулировки.

Какие темы давать? — всегда вопрос очень сложный. Надо бы, конечно, литературоведческие, а не эссеистические: изучаем-то вроде как науку, пытаемся по крайней мере. Но среди наших детей много ли будущих филологов? Зачем тогда заниматься профанацией? Что важнее: чтобы ребёнок поупражнялся в использовании литературоведческих терминов или подумал о том, зачем он прочитал эту книгу? Тем более что в последнее время замечаю: многие подростки готовы сколько угодно говорить об эстетике, но не хотят и попытаться сформулировать собственную позицию по отношению к прочитанному. И чем внимательнее прочитан текст, чем больше зацепил — тем сильнее бывает желание уйти от формулирования своей позиции. Но не потому, что накажут за свои слова, а потому, что чувствуют: слово есть дело, за него надо нести ответственность.

Вот почему я даю такие темы. С их помощью трудно проверить, насколько прочно усвоены данные на уроках сведения о литературном процессе. Вообще — трудно что-нибудь проверить, но можно подтолкнуть к тому, ради чего, собственно, большинство из нас идёт на урок — к Диалогу. Когда я прочитала текст этого сочинения (сданного точно в срок!), больше всего мне захотелось, чтобы от последних двух предложений автор не отказался бы и по прошествии хотя бы лет пяти…

Римма Храмцова

Молчалин–2010

Конечно, главная роль в «Горе от ума» принадлежит Чацкому, но не менее значима роль Молчалина — его противоположности. Каков он? Человек, готовый на всё, лишь бы понравиться абсолютно всем окружающим: “Мне завещал отец, во-первых, угождать всем людям без изъятья…” Совсем не разговорчив: “Ещё ли не сломил безмолвия печати?” — но зачем ему много говорить? Ведь можно сказать что-то, что не понравится другим. Услужливый безмолвный конформист… если даже имеет собственное мнение, то не высказывает его.

Глуп ли Молчалин? Нет. Это доказывается его умением чётко подмечать, что кому от него (даже не обязательно от него) нужно. Что угодно: погладить болонку или провести ночь с человеком — он исполняет всё, и этим располагает к себе даже тех, к кому сам, может быть, не расположен: “Тут моську вовремя погладит, // Там впору карточку вотрёт…” Это создаёт своеобразное обаяние — остальные принимают его действия за искренние. Чем объясняется такое поведение? “…И будь не я, коптел бы ты в Твери” — по сути, нищий Молчалин очутился в Москве исключительно из-за Фамусова и живёт в его доме за его же счёт. Значит, конечно, ему важно расположение начальника — тот может в любой момент отослать его обратно или просто выкинуть из дома. Но этого мало: молодому Молчалину не хочется корпеть всю жизнь над бумагами в низком чине, надо двигаться дальше. И очень сильно способствует этому хорошее отношение более высоких чинов. Из этого можно сделать вывод, что поведение Молчалина — это не слабоволие и глупость, а определённая позиция и роль, которую он выбрал сам.

Этот выбор обусловлен местом и временем, в котором происходит действие. Место — Москва — старый патриархальный город со своими сложившимися традициями и устоями: “Спросили бы, как делали отцы?” Время — время появления новых нравов и взглядов, в том числе и в Москве… но всё же консерваторов больше, они пока сильнее, и быть одним из тех новых личностей даже опасно. Молчалин это прекрасно понимает (“В мои лета не должно сметь своё суждение иметь…”) и, в то время как униженный Чацкий отправляется “искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок”, разоблачённый и вроде бы тоже униженный Молчалин скоро наберётся сил снова и достигнет цели: “А впрочем, он дойдёт до степеней известных, ведь нынче любят бессловесных”, “Молчалины блаженствуют на свете”.

Таким был Молчалин в начале девятнадцатого века. Такие люди есть, конечно, и сейчас, но их обличие немного изменилось под влиянием времени. Каким же будет Молчалин 2010 года?

Быть “Молчалиным” сейчас — это одновременно и сложнее, чем раньше, и выгоднее. Молчалин–2010 — это молодой человек, года на два-три моложе грибоедовского героя, провинциал, накопивший денег, по блату или просто волею случая оказавшийся в Москве. Так молод он потому, что при соответствующем поведени и достигнет к двадцати четы-рём–двадцати пяти годам уже такого положения, где можно будет сказать несколько самостоятельных слов. К тридцати его статус будет просто завидным. А пока он живёт в однокомнатной квартире на окраине Москвы, снимаемой для него фирмой, в которой он мелкий служащий, скорее всего секретарь.

В его маленькой ванной комнате можно обнаружить очень много средств для ухода за собой: встречают по одёжке, Молчалин должен быть внешне привлекательным. Достаточно дешёвая, но аккуратная одежда, выбритые щёки, белая любезная улыбка — сорок процентов успеха. Маленькое рабочее место, где опять же всё аккуратно убрано и чисто, ничего лишнего и отвлекающего: “…умеренность и аккуратность”.

На приветствия коллег отвечает почтительным кивком головы, сопровождаемым иногда улыбкой, в зависимости от статуса приветствуемого, в спорах поддержит того, кто выше по статусу, либо промолчит, не желая определённо вставать на чью-то сторону (на всякий случай!), отталкивая другого: “В чинах мы небольших”. Хотя современный Молчалин совсем не так молчалив, как его грибоедовский прообраз: сейчас нельзя совсем молчать — о тебе забудут, собственное мнение очень ценится… если оно совмещает в себе и повторяет мнения тех, кто выше по службе. Но он так умело может совместить их и пересказать, что получается вроде бы мнение собственное. Это говорит об уверенности в себе и развитом мышлении, что тоже очень ценится. В разговорах и даже собственных мыслях ориентируется больше на других: “Фома Фомич, знаком он вам?” И так Молчалин довольно быстро заслужит расположение всех, с кем контактирует: красивый, услужливый, обаятельный и умный парень, начальник особенно ценит его предусмотрительность в делах и исполнительность (“Усердье к письменным делам!”). И кто догадывается, что тихий секретарь проницательно и неотрывно следит за всеми, чтобы учиться на их ошибках?

Во внерабочей жизни у Молчалина широкий круг общения: люди тянутся к нему и доверяют. Часто он приглашён на какой-нибудь праздник или просто встречу. В обществе ведёт себя сдержанно и малословно, но всегда успевает всем услужить, поэтому находится в самом центре внимания, в особенности женского. Да, женщины любят его особенно. Он может найти подход к любой: и к совсем молодой, которой мужское внимание нужно просто для самоутверждения, и к зрелой, замужней, которой порой хочется отдохнуть от мужа, и к очень зрелой — создать иллюзию ещё не до конца ушедшей молодости. Но, правда, в отличие от грибоедовского Молчалина, может позволить себе быть более раскованным и менее напыщенно-галантным, современные отношения мужчин и женщин разрешают быть гораздо ближе друг к другу, чем в девятнадцатом веке. Жениться или хотя бы иметь серьёзные отношения он пока не хочет — слишком сложно сковывать себя с кем-нибудь. А не дай Бог, откроет свою истинную сущность!

И жизнь Молчалина идёт как нельзя лучше: любят люди, растёт зарплата, отсутствие происшествий и сильных проблем… А без проблем ли он живёт? Легко ли ему это всё даётся? Не думаю. Это же постоянное напряжение — за всеми замечать и предугадывать их потребности, которые сейчас так разнообразны. А СМИ? А Интернет? Он теперь везде, формирует стереотипы и образ мышления. Люди всё больше становятся массой, но Молчалин должен отличаться ото всех одновременно, чтобы располагать к себе противоположности. И, наверное, он находится в вечном, пусть и неосознанном, страхе, что кто-то отвергнет его…

Может быть, он даже хочет сказать что-то, но понимает, что нельзя — роль не позволяет. И это чувство гнетёт его постоянно, так что, мне кажется, в конце концов он просто устанет играть. Но к тому времени его положение будет уже слишком высоко, гораздо выше, чем у грибоедовского героя, и гораздо сложнее будет его отнять.

Да, будучи Молчалиным сейчас, безусловно, можно многого достичь. Только такими способами… надо ли?