Читаем рассказ «Как жаль»

Урок проводится после знакомства с произведениями Солженицына «Один день Ивана Денисовича», рассказами Варлама Шаламова («Ягоды», «Шерри Бренди», «Как это началось»).

Эпиграфы к уроку:

Не прячусь, да ночь холодна.
Не трушу, да время опасно…

О.Чухонцев

Мгновенье и — нет ни конца и ни краю
Огню… Всё вокруг то в куски,
то в труху…

Кричу: “Помогите!”, кричу: “Умираю!”…
…А кто-то толкает там речь наверху.

Г.Эмин

Ход урока

1. Вступительное слово учителя.

Уже несколько уроков мы с вами говорим об эпохе сталинизма и её отражении в литературе. Читая произведения В.Шаламова, А.Солженицына, убеждаемся: время было трагическое, ибо шла планомерная и целенаправленная борьба против личности, против живой души человека. Возможно ли было сопротивление? И если да, то какое? Об этом говорим сегодня, читая рассказ А.Солженицына «Как жаль».

2. “Погружение” в атмосферу времени. Чтение и обсуждение записей на карточках (отрывки из знакомых произведений, анекдоты “того” времени даны произвольно, здесь каждый учитель может выбирать свои варианты).

1) “Рыбаков лежал между кочками неожиданно маленький. Небо, горы, река были огромными, и Бог весть сколько людей можно уложить в этих горах, на тропинках между кочками…” (В.Шаламов. «Ягоды»).

2) “Много месяцев день и ночь на утренних и вечерних поверках читались бесчисленные расстрельные приказы. В пятидесятиградусный мороз заключённые музыканты из «бытовиков» играли туш перед чтением и после чтения каждого приказа. Дымные факелы не разрывали тьму, привлекая сотни глаз к заиндевелым листочкам тонкой бумаги, на которых были отпечатаны такие страшные слова. И в то же время будто и не о нас шла речь. Всё было как бы чужое, слишком страшное, чтобы быть реальностью” (В.Шаламов. «Как это началось»).

3) “Шухову и приятно, что так на него все пальцами тычут: вот он-де срок кончает, — но сам он в это не больно верит. Вон, у кого в войну срок кончался, всех до особого распоряжения держали, до сорок шестого года. У кого и основного-то сроку три года было. Так пять лет пересидки получилось. Закон — он выворотной. Кончится десятка — скажут, на тебе ещё одну. Или в ссылку. Так вот живёшь об землю рожей, и времени-то не бывает подумать: как сел? да как выйдешь?” (А.Солженицын. «Один день Ивана Денисовича»).

4) “Поэт так долго умирал, что перестал понимать, что умирает. Иногда приходила, болезненно и почти ощутимо проталкиваясь через мозг, какая-нибудь простая и сильная мысль — что у него украли хлеб, который он положил под голову, и это было так обжигающе страшно, что он готов был спорить, ругаться, драться, искать, доказывать… Но сил для всего этого не было…” (В.Шаламов. «Шерри Бренди»).

5) Анекдот.

У Сталина пропала трубка. Он зовёт Берию. Тот с готовностью рапортует:

— Ясно. Акция врагов народа. Допытаемся, кто именно.

Через несколько дней Сталин обнаружил трубку в кармане своего кителя. Снова зовёт Берию:

— Нашлась трубка…

— Товарищ Сталин, мы тоже выполнили ваше задание: тридцать семь человек полностью сознались.

6) Анекдот.

В трамвае. Стоит гражданин, читает газету и говорит вполголоса:

— Доведёт он нас до ручки!

Его тут же забирают. Допрос.

— Так что вы сказали? Кто доведёт нас до ручки?

— Как кто? Конечно, Трумэн!

— А-а, так! Ну ладно, идите в таком случае.

Он выскочил. Потом вернулся, просунул голову в дверь:

— Скажите, а вы кого имели в виду?

Учащиеся делают вывод, что в произведениях В.Шаламова и А.Солженицына предстаёт образ трагического, дисгармоничного ми­ра. Даже анекдоты тех страшных лет свидетельствуют о том, насколько дешёвой была человеческая жизнь, как легко было поплатиться годами неволи или даже жизнью за необдуманно сказанное слово, за право быть самим собой.

3. Работа над рассказом А.И. Солженицына «Как жаль» (учитывается, что с биографией писателя учащиеся ознакомлены).

— Чем отличается рассказ от других произведений о тоталитаризме, которые мы читали до этого?

События происходят не в местах заключения. Нет страшных картин, изображающих изнурительный труд, вечно сосущее чувство голода, которые испытывали лагерники. Нет сцен уничтожения, унижения зэков. И всё же впечатление рассказ производит не менее сильное.

— О чём, по-вашему, рассказ?

О судьбе человека, живущего в условиях тоталитарного государства, о том, как страх диктует определённый стиль поведения, о том, как безграничная власть одних и зависимость других уродуют систему взаимоотношений между людьми, о том, что страдают безвинные, гибнут талантливые.

— Что лежит в основе повествования?

Неожиданность, случай. Цепь случайностей, непредсказуемых событий раскрывает взаимоотношения героев.

 — В чём, по-вашему, заключается своеобразие композиции?

Наряду с классическим вариантом — экспозиция, завязка, кульминация, развязка — учащиеся предлагают увидеть двучастную организацию рассказа — “структуру волн” (термин, предложенный самими старшеклассниками). Обе части (встреча с человеком с портфелем, встреча с милиционером) имеют одинаковую, хотя и разной “силы”, структуру: начинаясь спокойно (создаётся эффект неподвижной воды), они сменяются взрывом чувства (испуг — в первой; шок, испуг — во второй), по-разному завершаются (в первой героиня замыкается в себе; во второй — испытывает радость и от того, что её понял милиционер, и от того, что стала обладательницей сокровища — статьи о репрессированном отце).

В этих частях интересно обыгрывается имя героини. Она называется то Аней, то Анной Модестовной. От имени Аня веет чем-то домашним, тёплым, мягким, детским даже, и в то же время оно подчёркивает уязвимость, незащищённость молодой женщины. Именно такой становится Анна Модестовна, когда находится наедине с природой (играет с водяными каплями) или в те минуты, когда уверена, что ей не угрожает опасность. Но, услышав “твёрдые шаги” молодого человека с портфелем (символ принадлежности к власти!) или “турчок милиционера”, героиня словно надевает на себя маску обычного обывателя, становится похожей на всех окружающих её людей — просто Анной Модестовной.

Такие перевоплощения героини в рассказе происходят дважды: в первой части и во второй. Но в первой части она и остаётся Анной Модестовной, а во второй опять превращается в Аню в самом конце. Милиционер, который увидел, как героиня срывает газету со статьёй об отце-заключённом, мог бы наказать её (и не только штрафом). Однако он выслушивает женщину, понимает её, то есть ведёт себя не как представитель власти, а как человек: разрешает взять газету и отпускает не наказывая. И мы видим, как освобождается от страха душа молодой женщины и она вновь становится Аней: по-детски берёт окровавленный палец в рот и думает про милиционера: “А он совсем не страшный”.

— “История воплощается в мелочах”, — утверждал А.Солженицын. Назовите детали, помогающие представить историческое время.

Старшеклассники выделяют такие “говорящие” детали, как капля воды, в которой отражается Аня. Проводят ассоциативные линии: круг — глобус — капля воды в романе Л.Толстого из сна Пьера Безухова — круги ада в «Божественной комедии» Данте. В капле отражается не только Аня, но и небо, дерево на фоне неба, ветви, паветви, сучочки, почки — разве это не символ того, что всё живое на земле наделено равным правом на солнце, воздух, воду, свободу? Так автор подводит нас к пониманию истины: никто не имеет права лишать другого этого права. А если имеет — значит, общество “больно”.

Ученики отмечают, что многозначительно название реки Чу.

• чу! (междометие — призыв к тишине, к вниманию);
  
• Чу-жой (в контексте отвергается — “река не была чу-жа”);
  
• чу-ткость (отсутствие чуткости — трагедия!);
  
• чу-до (чудо взаимопонимания: “милиционер понял”!).
  

Талант писателя, делают вывод ученики, находит отражение в выразительных деталях, которые помогают понять основную мысль рассказа: в тоталитарном государстве ни во что не ставится личность человека, превращающегося в часть огромного механизма; противостояние этому процессу есть мужество. Важную роль играет в рассказе приём умолчания: мы сами догадываемся, какая судьба постигла молодого талантливого учёного, отца Анны Модестовны (он, вдохнувший жизнь в долину реки Чу, сам много лет провёл в тюрьмах, превратился в “никому не нужного старичка”; он вычеркнут из списка мёртвых и живых), догадываемся и о том, через какие страдания пришлось пройти его семье (Анна Модестовна живёт с постоянным чувством опасности, а это говорит о многом).

Старшеклассники говорят и об авторском отношении к изображаемому, отмечают, что писатель умело “спрятался” за своими героями. Но легко заметить его сочувственное отношение к безвинным жертвам несправедливого общества: Анне, к её матери, отцу; ироническое — к журналисту, написавшему статью об отце героини; осуждение того, что равнодушно-жестокое отношение к человеку стало нормой в родной писателю стране; гордость за простых людей, не потерявших надежду и веру в таких бесчеловечных условиях, сохранивших “душу живу”. Коллективному бездушию противостоят хрупкие, беззащитные женщины, мать и дочь, сохранившие память об отце и муже, верность ему, жаждущие вернуть несчастному узнику веру в то, что его жизнь не прошла даром: при первой же возможности мама Ани поедет к нему и повезёт газету, где говорится о том, как преобразовали долину реки Чу открытия учёного.

4. Заключительное слово учителя.

В рассказах В.Шаламова и А.Солженицына показано, как действует тоталитарная машина уничтожения людей, их живой души. Но и её бесперебойное движение встречает сопротивление, незаметное, но упорное. Не о них ли слова поэта Олега Хлебникова:

Бедные, бедные! Душу свою
все берегли, как последнюю
пайку —
скудную и зачерствевшую —
в свайку
не проиграли в неравном бою.
Тусклая лампочка светит
во мгле.
Нету другой — освещает и эта
тёмный кусочек белого света,
путь по земле…

Обычные люди нашли в себе силы выжить и, более того, — сохранить все человеческие качества, пронесли в душе своей способность заботиться о ближних, верность, милосердие, не разучились любить жизнь и друг друга. В этом — надежда, которую оставляет Солженицын человеку в мучительном движении истории.