Об одном несостоявшемся побеге

Убеждённый беглец

Когда автор «Архипелага» пишет о людях, не сломленных бесчеловечной системой и даже бросивших ей вызов, он упоминает выражение “убеждённый беглец”.

“Убеждённый беглец! — это тот, кто ни минуты не сомневается, что человеку жить за решёткой нельзя! Тот, кто, попав в заключение, всё дневное время думает о побеге, и ночью во сне видит побег. Тот, кто подписался быть непримиримым, и все свои действия подчиняет только одному — побегу! Кто ни единого дня не сидит в лагере просто так: всякий день он или готовится к побегу, или как раз в побеге, или пойман, избит и в наказание сидит в лагерной тюрьме.

Убеждённый беглец! — это тот, кто знает, на что идёт. Кто видел и трупы застреленных бег­лецов, для показа разложенные у развода. Кто видел и привезённых живыми — синекожего, кашляющего кровью, которого водят по баракам и заставляют кричать: «Заключённые! Смотрите, что со мной! Это же будет и с вами!»

Убеждённый беглец! — это тот, против которого и вмуровывают решётки в окна; против которого и обносят зону десятками нитей колючей проволоки, воздвигают вышки, заборы, расставляют секреты, засады, кормят серых собак багровым мясом.

Убеждённый беглец — это ещё и тот, кто отклоняет неослабевающие упрёки лагерных обывателей: из-за вас, беглецов, другим будет хуже! Режим усилят! Баланды не дадут!

Имеет ли право узник бежать из тюрьмы, если он знает, что за его побег кто-то из его товарищей по несчастью будет наказан, а то и убит?1”

Вот как отвечает сам Солженицын: “Убеждённый беглец даже не ставит перед собой так вопрос. Он считает своё право на свободу главнее всего остального. Он просто не может иначе! Он так создан. Как птица не вольна отказаться от сезонного перелёта, так убеждённый беглец не может не бежать!”

В главе о побегах автор книги перечисляет множество попыток (чаще неудачных) вырваться на свободу. Мы сегодня остановимся только на одной из них.

Работа, которая сливается с мечтой

В 1951 году один из бараков Экибастузского лагеря стоял всего в тридцати метрах от забора зоны. Какой способ побега выбрали двенадцать смельчаков? Подкоп. Кто были эти люди? Недавние фронтовики, партизаны, вышедшие из немецкого окружения (и за это посаженные — надо было умереть в бою!), сбежавшие из фашистских концлагерей (чтобы попасть в свои родные, советские), в общем, народ тёртый, всё прошедший. И хотя были они разной нации и разной веры (русские, украинцы, казахи, ингуши), объединило их всех невыразимое желание свободы и клятва друг другу. Какая? Перед побегом в лагере беглецы дают друг другу клятву: кто проговорится хоть душе — тому хана: должен либо покончить сам с собой, либо заколют другие. Это не жестокость — необходимость.

Итак, подготовка началась.

Беглецам здорово повезло в том, что изначально их барак строился не для заключённых. Он был разделён на секции-комнаты. Первая задача была поселиться всем беглецам в одной секции, ведь не будешь на виду у всех копать яму в бараке! В одной из комнат как раз было двенадцать мест и там уже спали четверо из этой дюжины. Но как подселить остальных? Сказать: ребята, уступите места нашим друзьям, а то нам подкоп делать надо? Долго и терпеливо, дабы не вызвать подозрение, они разными приёмами, под разными предлогами вытесняли “чужих” из секции, чтобы поселить своих. Одних смехом и шутками: “ты много храпишь”. С другими затевали ссору по какому-нибудь пустяку, разыгрывали обиду и враждебность, и человек соглашался уйти в другую секцию, когда кто-то “случайно” где-нибудь на работе или в столовой предлагал это. Наконец, они все собрались вместе. На это ушёл месяц.

Вторая задача: как копать, как технически осуществить подкоп? С чего бы вы начали подготовку к подкопу? Сначала надо было выменять, купить, своровать — в общем, достать в рабочей зоне (там, где работали заключённые) ножи, точильные камни, гвозди, шурупы, цемент, побелку, электрошнур, лопаты и многое другое. С огромным риском (при выходе из рабочей зоны — обязательный обыск) всё это постепенно проносилось в их барак. На это ушёл второй месяц.

Пол в доме деревянный из досок. В своей секции они сняли три половые доски, сшили их в один щит. Под этим щитом начинался подкоп. Основная опасность была — проверка помещения, которая проводилась дважды в сутки. Опытный охранник мог взглядом выделить щит (он же люк), который постоянно поднимался-опускался, среди других досок пола. Какие меры предосторожности вы бы приняли? Как бы замаскировали свою деятельность? Ведь каждый день помещение тщательно обследовалось.

При каждой смене землекопов заново снимали и ставили плинтус. Щит входил в пол очень плотно, ухватить его было нечем, и ни разу его не поддевали через щель топором или другим инструментом. А поднимался он так: снимался плинтус, накидывалась петлёй проволока вокруг шляпки единственного слегка торчащего в щите гвоздя — за неё и тянули. Широкая шляпка этого гвоздя каждый день обмазывалась замазкой цвета пола и припудривалась слегка пылью. Каждый день “мыли пол” — мочили доски, чтобы они разбухали и не имели просветов, щелей.

И ещё — как заставить проверяющих охранников как можно скорее проходить их секцию, меньше здесь задерживаться? Всю свою секцию-комнату они содержали всегда в идеальном порядке. Никто не лежал на топчане в ботинках, не курили, не было разбросанных вещей, в тумбочке не было крошек. Всякий проверяющий меньше всего задерживался у них: “Культурно”, — и шёл дальше.

Следующая проблема возникла, когда они обследовали подпол. Фундамент дома был слишком низок, подпольное пространство не позволяло складывать туда выкопанную землю. А куда её тогда девать? Выход был найден — на чердак.

Но в бараке ещё сотня заключённых. Немыслимо, что возможно незаметно для остальных носить десятки кубометров земли наверх, да ещё не просыпать ни щепотки, ведь ежедневно охрана рыскает по бараку, плюс штатные стукачи! У вас есть предложения? Невероятно, но они смогли победить и эту трудность.

В каждой секции своя печка. Кое-где она стояла вплотную к стене, где-то, как, например, в подкопной секции — в полумет­ре от неё. Пространство между печкой и стеной они обили досками (разобрав пустующий топчан в соседней секции), заштукатурили, побелили под цвет печки. Решили — вряд ли тюремщики помнят, в какой из двадцати комнат печь сливается со стеной, в какой — нет! Так и есть — никто ничего не заметил. Вы поняли — что они сделали? Шахту. Лифт. В этом закрытом теперь проломе они прорезали пол, потолок, соорудили стремянку и соединили низкий подпол с огромным чердаком потайным ходом, через который выкопанную землю можно поднимать на чердак.

Всё! Теперь можно и начинать. “Возможна ли в лагере работа, которая сливается с мечтой, которая затягивает всю твою душу, отнимает сон? Да, только эта одна — работа на побег!”

Путь к свободе

Работа пошла. Каждую ночь они рыли путь к свободе. Возникали новые проблемы — какие? …И новые их разрешения: организация смен, определение наилучшего сечения тоннеля, верное направление тоннеля, освещение — в темноте ведь не наработаешь (протянули проводку, скрытно подключились), нужно было решить проблему рабочей одежды и умывания — нельзя же вымазанному в глине появляться наверх (!), проблему сигнализации — как вызвать землекопа, если вдруг внезапная проверка в бараке?

Попробуйте определить оптимальные размеры тоннеля. В романе указаны следующие размеры: ширина тоннеля 50 см, высота 90, полукруглый свод, вентиляционные отверстия. От поверхности земли — 1,30–1,40 м, укреплялся досками.

Новая беда пришла, откуда не ждали. В их барак вернулся их старый товарищ, “убеждённый беглец” эстонец Тэнно. Он уже дважды бежал неудачно, за это его гоняли по лагерям, нигде не задерживали надолго, непонятно — как он ещё был жив?

Тэнно буквально на второй день с ходу предложил рыть подкоп — ведь забор в тридцати метрах. Разумеется, его бывшие друзья, связанные клятвой, вяло покачали головой — не-е, не получится. Но Тэнно слишком хорошо знал этих ребят, чтобы поверить в их искренность. Он устроил за ними скрытое наблюдение и по разным малым признакам смекнул: роют! ро-оют! И тогда он стал то одного, то другого “прикупать”: “Неосторожно работаете, ребята. Ладно, я замечаю, а если бы стукач?” Беглецы устроили совет и решили Тэнно принять. Они привели его в свою секцию и предложили обследовать комнату и найти тайный лаз. Тэнно облазил каждую половицу и не нашёл! — к своему восхищению и восторгу всех остальных!

Прошло полгода. Тоннель ушёл почти на 60 метров: 30 до забора, ещё 30 дальше — не будешь ведь из-под земли вылезать прямо под вышкой часового! В общем, не тоннель, а метро!

И вдруг… команда: всем выходить из барака! Все заключённые выведены на улицу, а в дом устремились вохровцы (надзиратели) с ломами и монтировками. Сердца беглецов опустились — вот их судьба! — сколько ума, труда, надежд — и всё зря! И не только зря, но опять карцеры, допросы, побои, издевательства, новые сроки и новые этапы. Единственный вопрос ещё волнует их — просто заметили, догадались или кто-то продал?

Спустя час охрана покинула барак, все были потные, злые, в пыли и земле. Заключённые вернулись в дом и не узнали его — всё было разворочено, в нескольких местах пол был разобран, ясно, что искали — выкопанную землю, и не нашли! А на чердак и не заглядывали — с чердака ведь можно только летать на крыльях!

Не передать скрытое ликование беглецов: не допёрла псарня, не допёрла!!

Великий день

И настал великий день. Выползать решили по четыре человека. Последние должны закрыть снизу плотно люк с приколоченным к нему плинтусом. А конец лаза за забором — засыпать землёй. Тюремщики всю голову сломают, пока найдут тоннель, если вообще найдут! Тем более что всю выкопанную землю они рассыпали на чердаке тонким слоем, а сверху присыпали шлаком, который там же и нашли.

Но что делать, когда они покинут зону? Куда идти? Утром на поверке их хватятся и все силы краснопогонников будут брошены на поиски. Общий сбор решили сделать около железнодорожного переезда. Переезд был плох, доски уложены кое-как, поэтому грузовики переваливаются еле-еле. План: вскочить в машину, шофёра затолкать в середину, остальным в кузов. За ночь проехать километров 200–300, пока хватит горючки, затем разделиться по двое и уходить в разные стороны.

Утром перед побегом неожиданно вызвали Тэнно с вещами. Его ждал этап в очередной лагерь. После месяцев напряжённого ночного труда (а ведь днём он, как и все, отрабатывал свою двенадцатичасовую трудовую повинность в рабочей зоне!), после всех волнений, когда мечта о свободе была на расстоянии вытянутой руки, всё для него рушилось. Сначала Тэнно решил остаться во что бы то ни стало. Сослаться больным, уговорить, даже запугать (интересно — чем?) конвойного офицера. Но осуществить задуманное, изменить свой нелепый жребий ему не дали.

Кто не дал? Его же товарищи. Не позволили даже сделать попытки. Почему? Такое упорство могло вызвать подозрение, и тогда крах всем остальным.

Тэнно подчинился. Он был “убеждённый беглец” и прекрасно понимал, что ради осуществления их великого замысла он обязан пожертвовать своей собственной мечтой. Но поставил условие — пусть вместо него попытает счастье его фронтовой друг Николай, который когда-то ему спас жизнь. Беглецы уступили. Руководствуясь скорей не здравым смыслом, а признанием заслуг самого Тэнно и пониманием его огромной душевной трагедии.

…И это их погубило.

Непришедший успех

Первая четвёрка благополучно вылезла из-под земли и растворилась в ночи. Во второй четвёрке вылез тот самый Николай и услышал чьи-то шаги. Ему бы вжаться в землю, затаиться на некоторое время, но он из-за своей ненужной шустрости высунул голову. Ему захотелось посмотреть — а кто там идёт?

Прямая речь Солженицына: “Быстрая вошка всегда первая на гребешок попадает. Но эта глупая вошка погубила редкую по силе замысла, по организации группу беглецов. — Двенадцать жизней, долгих, сложных, пересёкшихся на этом побеге. В каждой из жизней побег этот имел важное, особенное значение, осмысляющее прошлое и будущее, от каждого зависели ещё где-то люди, женщины, дети, и ещё не рождённые дети, — а вошка подняла голову — и всё полетело в тартарары”.

А шёл мимо, совершенно случайно, начальник караула, увидел мелькнувшую голову и тотчас поднял тревогу. И охранники лагеря, недостойные этого замысла, и не разгадавшие его, — стали героями. Проявили “бдительность”, получили награды, отпуска, звания… А всего-то вошка…

Ушедшую четвёрку поймали на следующий день — их план рухнул, у них не осталось времени на угон машины, а пешком далеко не уйдёшь. Остальные, как только засыпался Николай, вернулись по тоннелю обратно в барак (дно их отчаяния и досады вряд ли кто из нас, ныне живущих, может измерить!). Они обрушили потолок подземного хода. Уничтожили работу, на которую уходили все их физические и душевные силы последние шесть месяцев. Вновь подняли уже приколоченный люк и плотно закрыли его обратно. И не нашли бы подкопа никогда! Но в их секции не хватало четырёх человек! И оставшихся стали пытать, и вскоре всё открылось, да и скрывать им теперь было незачем.

Всегда в истории существовали герои, подвиги, слава и успех. И всегда были невидимые герои, непризнанные подвиги, непришедший успех. Миллионы людей томились в неволе во времена ГУЛАГа, и лишь немногие могли про себя сказать — “убеждённый беглец”. Непримиримый боец с той судьбой, которую ему кто-то пытается навязать.

И про “вошку-Николая”. Хотел ли он сорвать побег? Конечно, нет. Стремился ли он к свободе, как все остальные? Конечно да. Может, он был недостаточно смел, умён, находчив, хладнокровен, силён духом? Нет. Судя по строкам романа, ни в чём он не уступал остальным. Почему же именно он стал причиной краха гениального по задумке побега?

Возможно, случайно. А может, и нет. Вспомните, Николай присоединился к беглецам в последний момент. Он не участвовал в разработке плана, в длительной скрупулёзной подготовке, не копал длинными ночами до обморока от истощения и нехватки воздуха. Он не вложил свою душу, всего себя, как остальные, в это особенное действо, которое только и оправдывало в мыслях его товарищей их жалкое тюремное существование, — в побег. Побег для них был не только шагом к свободе, но и выражением своего протеста против той несправедливости, которая изменила их жизнь и изменила жизнь вокруг них. Для Николая же побег был всего лишь побегом.

Цель человека, если это цель истинная, влияет на все его поступки, и в конечном итоге — на их результат.

Примечание

1 Здесь и далее курсивом выделяется вопрос, после которого предполагается выслушать все ответы и суждения школьников.