Волшебницы

3 марта в календаре сошлись две даты, два юбилея... В этот день ­родились Ирина Петровна ТОКМАКОВА и Ирина Михайловна ПИВОВАРОВА.

Живут в зоопарке
тюлени-пловцы,
Тюлени похожи, они близнецы.
Как станут резвиться, ныряя,
Подумаешь — целая стая:
Спина — голова,
Спина — голова...
А их в самом деле —
ДВА.

Обе — писательницы. Но — детские. Это важно.

Судьба тех, кто пишет для детей, изначально драматична: их творения, особенно стихи, могут быть общеизвестными, даже знаменитыми, но слава взрослых поэтов им, к сожалению, не грозит. Поэтов, хороших детских поэтов, не похожих друг на друга, не близнецов, у нас целая стая, а большинству читателей кажется, что их два: Чуковский и Маршак... ну ладно, четыре — прибавим близкую между собой двойку: Барто и Михалков.

Хорошо, что юбилейный повод вновь даёт возможность сказать добрые слова ещё о двух замечательных мастерах или мастерицах — оба слова здесь будут правильными. Ибо, с одной стороны, детская литература требует особого усилия, особого мастерства: писать для детей нужно так же, как для взрослых, только лучше — выражение стало трюизмом, но оно неоспоримо. С другой стороны — такой литературе не помешают и мастерицы: дело это требует особой филигранности, особой тщательности, на которую мастера не всегда в силу своей натуры способны. И если относительно взрослой литературы совершенно права Зинаида Гиппиус: здесь по половому признаку не объединяются (и не разделяются! — добавлю), то в литературе детской, в детской поэзии эта особая, материнская интонация просто необходима.

Возле речки, у обрыва,
Плачет ива, плачет ива.
Может, ей кого-то жалко?
Может, ей на солнце жарко?
Может, ветер шаловливый
За косичку дёрнул иву?
Может, ива хочет пить?
Может, нам её спросить?

Это Ирина Токмакова. А вот — Ирина Пивоварова.

В домике круглом,
В круглом 
Окошке 
Грела улитка 
На солнышке 
Рожки.
Грела улитка
На солнышке рожки,
И разморило
Улитку
Немножко.
Вот потянулась
Лениво улитка,
Вот затворила
Улитка
Калитку,
Спрятала ключ
И отправилась
Спать
В самую круглую
В мире
Кровать.

По-моему, это одна из самых пленительных русских речёвок, с помощью которых можно бесконфликтно отправлять ребёнка по месту постоянной ночной прописки. Причём с полным соблюдением толерантности и прав опять же ребёнка.

А вот чего достигла с колыбельными Токмакова. Из личного. Примерно в середине 1990-х годов мне на день рождения сделали шутливый подарок — книжку-подушку «Спокойной ночи!». Да-да, самую настоящую книжку в двенадцать страниц, с иллюстрациями, стихами и даже с закладкой. Да-да, самую настоя­щую подушку — ведь каждый из шести листов этой замечательной книжки изготовлен как наволочка, в которую помещён мягкий материал — правда, не пух, не перо, но ведь и современные всамделишные подушки сплошь и рядом не перово-пуховые, а синтепоновые, что ли. Шутки шутками, но оказалось, на этой подушке очень даже приятно спать. В этом я убедился в тот же вечер, вернувшись домой после празднования дня рождения, и потом не раз убеждался; особенно она помогает в состояниях приподнятого настроения: уложил на неё буйную голову — и спишь младенцем. (Я даже написал — а «Независимая газета» напечатала — рецензию на это выпущенное возрождающейся «Трёхгоркой» чудо: это был наш ответ пресловутой подушке-контуру, уси­ленно рекламировавшейся тогда с телеэкрана.) В подушке, вообще-то предназначенной для детей (а не для дарения вытрезвляющимся), была педагогическая удачная хитрость — ибо на её страницах напечатаны как раз стихотворения Ирины Токмаковой, и, разумеется, непревзойдённый «Крошка Вилли-Винки».

Кpошка Вилли-Винки
Ходит и глядит:
Кто не снял ботинки?
Кто ещё не спит?
Стyкнет вдpyг в окошко
Или дyнет в двеpь:
Вилли-Винки кpошка
Лечь велит в постель.
Где ты, Вилли-Винки?
Влезь-ка к нам в окно.
Кошка на пеpинке
Спит yже давно,
Спят в конюшне кони,
Hачал пёс дpемать,
Только мальчик Джонни
Hе ложится спать.

Шедевр! Я намеренно назвал это поэтическое переложение шотландской народной песенки стихотворением, ибо Ирина Петровна сделала его совершенно русским, звучащим на родном языке, несмотря на Вилли-Винки и Джонни. Тоже чудо детской поэзии!

Собственно, она и начала с переводов. Вначале — как лингвист, выпускница филфака МГУ, аспирантка по общему и сравнительному языкознанию, переводчица. Служебные переводы, переводы для себя, “для души”... В какой-то момент муж, замечательный книжный художник Лев Токмаков, понял, что стихи эти нужны не только ему с женой и их сыну. Он стал первым, как сейчас говорят, менеджером Токмаковой и её главным — думаю, самым лучшим — иллюстратором.

Ночью темень. Ночью тишь.
Рыбка, рыбка, где ты спишь?
Лисий след ведёт к норе,
След собачий — к конуре.
Белкин след ведёт к дуплу,
Мышкин — к дырочке в полу.
Жаль, что в речке, на воде,
Нет следов твоих нигде.
Только темень, только тишь.
Рыбка, рыбка, где ты спишь?

Конечно, Токмакова знает, где спит рыбка, узнала, как и герой другой памятной всем шотланд­ско-токмаковской песенки («Я семь недель ловил форель...»), но что-то же ещё там происходит, под этой водной, речной или озёрной гладью?! Вступает Ирина Пивоварова.

Вечером над озером
Ходит белый пар, —
Это рыбы в озере
Ставят самовар.

А почему бы нет? Филолог Ирина Токмакова играет со словами, созвучиями и вместе с тем выверяет рифмы и ритмы (совсем недаром её первые творческие опыты поддержал Самуил Маршак).

А Ирина Пивоварова (она на десять лет младше Токмаковой) по образованию художница (и иллюстратором у неё тоже муж, ещё один мастер книжной графики — Виктор Пивоваров). И в стихах главенствует именно взгляд художника, его особая зоркость, умение в обыденном разглядеть что-то непривычное, может быть, странное.

Как-то в разгаре
Цветущего лета
Маленький
Чёрный
Учёный
Жучок
Сшил себе платье
Из лунного
Света...
Видите,
Во-он пролетел
Светлячок?

Порой кажется, что Пивоварова устанавливает в своих стихах более сложные отношения между ребёнком и миром, чем те, что изображаются Токмаковой. Нет, Токмаковой не проще, ей как раз сложнее: ведь она исходит не столько из индивидуальных ассоциаций и углов зрения, а из многих традиционных начал, в том числе и словесно давным-давно выраженных. Но как убедить в их вечной необходимости?

Мою лошадкy пони
Зовyт Малютка Гpей.
Соседка наша в гоpод
Поехала на ней.
Она его хлестала
И палкой, и кнyтом.
И под гоpy, и в гоpy
Гнала его бегом.
Hе дам ей больше пони
Hи нынче, ни потом,
Пyскай хоть все соседи
Пpидyт пpосить о том.

Вот и решайте, кто здесь жадина?!

У Пивоваровой тоже есть стихотворение про пони.

Был хороший 
Крошка пони, 
Только очень 
Плохо ел. 
Он за завтраком 
Брыкался, 
Он за ужином 
Ревел.
Смотрит мама —
Дело плохо. 
Повела его к врачу. 
Повела его к врачу 
Ферапонту Лукичу...

История пони, у которого пробудился аппетит именно на приёме у врача, забавна, даже простодушна, но, как всегда у Пивоваровой, она расцвечена странностями (например, в перечислении того, что съел пони), отчего и выходит за пределы морали о необходимости “кушать манную кашку”.

Если попытаться сказать коротко: Токмакова тяготеет к изображению личности ребёнка в её отношениях с миром, для Пивоваровой главный интерес в том, как этот мир личностью воспринимается.

Труд в детской литературе не то чтобы неблагодарен, но во всяком случае непредсказуем — на что откликнутся дети?! Всё ли можно выразить в стихах? Обе Ирины — а это имя восходит к древнегреческому мир — взялись за прозу. Повести-сказки — «Аля, Кляксич и буква А», «Аня и Антон в стране цифр», «Может, нуль не виноват?» Токмаковой, «О чём думает моя голова», «Превращение фарфоровой свинки» Ирины Пивоваровой...

И — есть контакт! Их книги, стихотворные и прозаические, переиздаются, они — в круге детского чтения, они — с нами. И сегодня с благодарностью склоним головы в память об Ирине Михайловне, она скончалась совсем молодой (1939–1986), и пожелаем новых творческих взлётов Ирине Петровне!

А теперь — подхватывайте! Начали Токмаковой, закончим — Пивоваровой.

Я тебе открою тайну,
Никому не говори!
Если рано ты проснёшься,
Если встанешь до зари,
Если тихо выпьешь чаю,
Если выйдешь из дверей,
Если ты пойдёшь направо,
А потом чуть-чуть левей,
Обогнёшь большой колодец,
Обойдёшь засохший пруд...
Там, у старой
Водокачки
Под забором
Две собачки
Громко косточку
Грызут!