"Обломов" и "Бесприданница" под взглядом музыковеда

В русских романах XIX века упоминание музыкальных произведений было постоянным и естественным явлением. Одна из причин — прекрасная осведомлённость крупнейших русских писателей в музыкальной и культурной жизни, в репертуаре театров, именах ведущих певцов-исполнителей. Получая образование, представители аристократического сословия изучали музыку как обязательный предмет. Быть в курсе музыкальных событий считалось абсолютно естественным для просвещённых русских людей — не случайно реалии музыкальной жизни как обеих столиц, так и других российских городов встречаются на страницах «Евгения Онегина» А.С. Пушкина, всех без исключения романов И.С. Тургенева, драм А.Н. Островского. Часто музыкальные произведения играют в произведениях словесных важную смысловую роль. Так происходит, например, в романе Гончарова «Обломов», в котором главная героиня исполняет арию «Casta diva».

«Casta diva» — каватина1 Нормы из одноимённой оперы итальянского композитора Винченцо Беллини (1801–1835). Эта исключительно популярная и замечательная по красоте ария упоминается в романе «Обломов» несколько раз — как своеобразный лейтмотив.

Беллини, проживший, как явствует из дат его рождения и смерти, до обидного мало, был композитором редкостного дарования, выдающимся мастером так называемого bel canto (итал. — “прекрасного пения”) — особого стиля исполнения в итальянской опере, возникшего в середине XVII века и сохранявшего своё очарование и влияние в веке XIX. Вся прелесть этого стиля заключалась именно в мелодии, отличавшейся лёгкостью, воздушностью, особой певучестью (для чего фонетика итальянского языка оказалась особенно пригодной). Такая мелодия словно “парила в воздухе” на фоне аккомпанемента, бывшего, в свою очередь, незамысловатым, однотипным и напоминавшего ритмичный перебор струн гитары (от традиций народного исполнительства, предполагавших почти непременное использование гитары, стиль bel canto во многом и произошёл). Иногда при пении в этом стиле использовалась изысканная орнаментика, замысловатые и весьма трудные для исполнения колоратуры (итал. coloratura — украшение). Все эти качества есть и в знаменитой каватине Нормы.

Остановимся теперь на содержании «Нормы» Беллини, справедливо считающейся одной из лучших среди его одиннадцати опер и написанной в 1831 году. Мы перескажем его лишь вкратце — желающие узнать подробности смогут найти их в любом сборнике либретто зарубежных опер.

Действие происходит в древней Галлии, области на северо-западе Европы, населённой племенами кельтов, во времена римского владычества. Главные действующие лица таковы: Поллион, римский проконсул в Галлии; Оровез, верховный жрец, глава друидов; Норма, дочь Оровеза, друидесса-прорицательница; Адальджиза, прислужница в храме друидов2.

Идея освободительной борьбы против иноземного гнёта искусно переплетена с любовной интригой — всепоглощающим чувством, вступающим в конфликт с долгом. Норма, друидесса, должна подать своим соотечественникам сигнал к началу восстания против ненавистных римлян. Но душу жрицы терзают противоречивые чувства: Норма любит врага своего народа — римлянина Поллиона, ради которого она нарушила обет целомудрия и который стал отцом двоих её сыновей. В первой картине оперы (там, где Норма исполняет свою каватину) она пока ещё не решается призвать своих соотечественников к восстанию и войне против Рима: сохраняя мир, она тем самым хранит жизнь своего возлюбленного. Правда, Норма чувствует, что Поллион охладел к ней, и мучится ревностью, тоской, тревогой, пока не зная, что её соперница — Адальджиза.

Итак, в музыке каватины «Casta diva» передана сложная гамма чувств, сменяющих друг друга.

Основное настроение здесь — молитвенное, строгое и просветлённое (такой характер музыки усиливается хором жрецов, участвующих в обряде вместе с Нормой и подпевающих ей). Однако в мажорной музыке арии то и дело прорываются мятежные нотки, напряжённые и трагические интонации, передающие душевные муки героини. Тонкость и психологическая сложность каватины заключается в том, что Норма никому не может открыть свои чувства — разве что богине, луне. Заканчивая молитву и обряд, Норма надеется, верит в счастливый исход — золотым серпом она срезает ветви священной омелы, повелевая тем самым хранить мир.

Приводим текст каватины Нормы в русском переводе, эквиритмичном итальянскому оригиналу.

О богиня, ты, что над нами
Кротко блещешь так лучами,
Обрати к нам свой лик прекрасный,
Ниспошли свой вечный свет!

Благосклонно прими хваленья
И услышь ты наши моленья:
Ниспошли нам покой на землю,
Вечно пусть он здесь царит!

О богиня!

“Casta diva… Casta diva! — запел Обломов. — Не могу равнодушно вспомнить Casta diva, — сказал он, пропев начало каватины. — Как выплакивает сердце эта женщина! Какая грусть заложена в эти звуки!.. И никто не знает ничего вокруг… Она одна… Тайна тяготит её; она вверяет её луне…”

В нескольких словах расскажем, как далее развиваются события в опере.

Поллиона из Галлии отзывают обратно в Рим. Норма, узнав об этом, приходит в отчаяние. Её муки усиливаются, когда ни о чём не подозревающая Адальджиза приходит к жрице и исповедуется ей: она любит римлянина, и вскоре выясняется, что это — не кто иной, как Поллион. Норма — в неистовом гневе. Понимая, что на родине её детям грозит казнь, а в Риме — рабство, она едва не лишает их жизни. Тем временем Поллион пытается похитить Адальджизу и бежать. Его хватают и приводят к Норме. В первый момент разгневанная жрица едва не убивает римлянина на глазах у всех священным кинжалом, но, чувствуя, что не в силах сделать это, велит всем уйти и, оставшись наедине с Поллионом, пытается вернуть его любовь, умоляет, угрожает. Римлянин непоколебим. Тогда Норма, созвав народ и повелев развести костёр, объявляет, что она и есть главная виновница всех бед, постигших Галлию. На глазах у всех жрица, поручив своих детей Адальджизе, во искупление грехов всходит на костёр. Поллион, потрясённый её стойкостью и благородством, следует за ней. Любовь и смерть в пламени соединяют их навсегда.

* * *

Теперь коснёмся известнейшего русского романса XIX века — «Матушка-голубушка». Его автор — Александр Львович Гурилёв (1803–1858), даровитый русский композитор первой половины своего столетия, современник Глинки. Слова — неизвестного автора, писавшего под псевдонимом Ниркомский.

Имя Гурилёва обычно произносят вместе с именами ещё двух композиторов — его современников: Александра Александровича Алябьева (1787–1851) и Александра Егоровича Варламова (1801–1848). Эти три композитора стали классиками русского бытового лирического романса — жанра, имевшего в России очень большую популярность и бытовавшего преимущественно в средних слоях русского общества. Романс, чутко откликавшийся на все события, волновавшие людей, был в этом плане подобен фольклору. Если сюда добавить замечательную “общительность” данного жанра, его несравненную задушевность, искренность, лиричность, станет ясно, что без него жизнь русских городов позапрошлого века представить себе просто невозможно.

Бытовой лирический романс играл в небогатых городских домах примерно ту же роль, что протяжная лирическая песня — в сельской местности, в избах крестьян. Лучшие произведения этого жанра, принадлежащие названным авторам, не утратили своего обаяния по сей день — достаточно назвать «Соловья» Алябьева (сл. А.Дельвига), «Красный сарафан» Варламова (сл. поэта-любителя Н.Цыганова), «Колокольчик» Гурилёва (сл. Ивана Макарова, крепостного крестьянина родом из Пермской губернии). Несомненно, замечательная музыка этих романсов хорошо известна учителям-словесникам, и встреча с ней доставит искреннюю радость каждому интеллигентному человеку. Из музыки авторов романсов первой половины XIX века многое творчески переосмыслил П.И. Чайковский — не случайно особая лиричность его музыки связана именно с использованием в ней интонаций бытового городского лирического романса. Наконец, можно вспомнить, что Георгий Свиридов, выдающийся русский композитор середины и второй половины ХХ века, в своём «Романсе» из музыки к повести Пушкина «Метель» использовал всё тот же круг музыкальных интонаций: близость этой прекрасной музыки романсам Алябьева, Варламова и Гурилёва совершенно очевидна.

Русский бытовой лирический романс имел несколько жанровых разновидностей: это элегия (греч. “жалоба”; жанр элегии пришёл в музыку из поэзии), пейзажный и колористический романс, национально-характерный романс (например, восточный, испанский, украинская дума, польская мазурка, цыганская песня и т.д.), альбомное стихотворение (зачастую действительно экспромтом написанное в альбом хозяйке дома её гостями-поэтами; музыканты — певец и композитор — могли тут же положить стихи на музыку). Особо, однако, следует отметить жанр “русской песни” — это романсы, сочинявшиеся на слова русских поэтов, по выразительным средствам и характеру музыки близкие крестьянским протяжным лирическим песням. Можно сказать, что это и есть крестьянская протяжная песня, услышанная городскими музыкантами, обработанная в манере городского романса, порой излишне сентиментальная, но чрезвычайно задушевная и искренняя. Сопровождение в таких романсах обычно довольно простое, доступное музыкантам-любителям и предназначавшееся для фортепиано или гитары. Форма — чаще куплетная, то есть с неизменной музыкой на меняющийся в строфах текст. Почти непременный атрибут — инструментальное вступление, повторявшееся между куплетами и завершавшее весь романс. Мелодия — широкого дыхания, певучая, с распевами гласных звуков, с ярким выделением кульминации.

Все названные нами признаки в полной мере присущи и «Матушке-голубушке» Гурилёва на слова Ниркомского (нетрудно заметить, что текст — в духе русского сентиментализма, с нарочитыми лёгкими шероховатостями, имитирующими народную поэзию). Приводим полный текст романса (при исполнении в нём иногда пропускалась вторая строфа).

Матушка-голубушка, солнышко моё,
Пожалей, родимая, дитятко твоё!
Словно змея лютая сердце мне сосёт
И целую ноченьку спать мне не даёт.
Всё мне что-то грезится, будто наяву.
Спать когда ложуся я, молитву творю.
То залётной пташечки песенка слышна,
Сердце во мне прыгает — так сладка она!

Что это, родимушка, сталося со мной?
Видно, приключился мне злой недуг какой.
Али нет, родимая, чем мне пособить?
— Знать, приспело, дитятко, времечко любить.

Думается, учителям литературы после наших комментариев хорошо понятно, почему А.Н. Островский для характеристики героини своей пьесы «Бесприданница» упоминает романс «Матушка-голубушка».

Примечания

1 Каватина — обычно небольшая оперная ария; исполнялась при первом появлении персонажа на сцене, это так называемая выходная ария.

2 Друиды — влиятельные жрецы у древних кельтов Галлии, Ирландии и Британии. Культ друидов включал священный обряд жатвы кустарника омелы золотым серпом в лунную ночь; поэтому знаменитая каватина Нормы — не что иное, как молитва луне, богине в ночном небе.