Спасибо открытому уроку

Сажусь писать очередную колонку редактора — а в голове мысль о том, что завтра у меня несколько открытых уроков подряд. Вернее, так — не открытых, а обычных, на которых, правда, будет несколько десятков учителей. Собрались энтузиасты из Великих Лук — целый автобус. Хотят приехать в школу, провести в ней день. Волнуюсь? Не без этого…

А собственно, чего волноваться? Ну, понятное дело, гостей надо встретить, чаем напоить, стулья дополнительные в класс добыть, проверить, не забудут ли приготовить в столовой заказанные обеды — всё ж таки с девяти до трёх работаем, проголодаются коллеги… Что до уроков, то в принципе каждый наш урок должен быть открытым — заходи, садись, слушай, смотри, участвуй, нам скрывать нечего. Интереснее для показа как раз урок не отрепетированный, реальный, со всеми своими накладками и неожиданностями. Именно в рабочей остановке и становится понятно всё про учителя и его методику. Все эти слова я не устаю повторять коллегам, чьи открытые уроки мне доводится видеть, — их же обращаю сейчас и к себе. И всё равно волнуюсь.

Мне интересна сама природа этого волнения. Хочется понравиться? Кому — гостям, детям, самому себе? Хочется блеснуть чем-то неожиданным? Страшно оттого, что не получится? Или оттого, что получится слишком уж обыкновенно? Переживаешь за учеников — не зажмутся ли, не похоронят ли урок своим молчанием? А может быть, просто никак не избавишься от ощущения экзамена, который тебе устраивается? Не вытравишь из памяти разнообразных проверяющих — во время твоих воспарений на уроке они подсчитывали количество поднявших руки детей, чтобы потом поставить тебе на вид, что вот тот и этот молчали?

А может быть, это волнение сродни волнению той старой полковой лошади, что заслышала звук трубы? Может быть, просто хочется, чтобы завтра удалось всем вместе, “без различия званий и сословий”, в одном пространстве класса, склонившись над вечными книгами, испытать радость от приобщения — или со-общения, как верно определил это чувство Толстой? Но в таком случае подобное волнение нужно испытывать перед каждым уроком литературы. Оно и было поначалу, в первые годы работы, а теперь стёрлось, потускнело, подзабылось и редко волнует нам кровь. Все конспекты уроков написаны, много раз опробованы, рельсы уложены — знай катись. И катимся, дремля под стук колёс…

Так что, пожалуй, я рад возникшему поводу встряхнуться, почувствовать себя опять молодым, начинающим, оживить дремоту сердца. Завтра меня ждут лучшие уроки в жизни. Завтра всё будет прекрасно. Вот только бы столовка не подвела…