Москва - Калуга - Брянск - Москва

В октябре наша газета была приглашена в гости сразу в два города — Калугу и Брянск. Расположены они по соседству, поэтому поездка стала небольшим турне, растянувшимся на несколько дней. В эти дни проходили встречи с учителями-словесниками, проводились открытые уроки, шли дискуссии о преподавании нашего предмета.

ученики Глинищевской гимназии №1
Брянcкого р-на Брянской области

Первая остановка — Калуга. Здесь на базе городского управления образования при активном содействии методиста по русскому языку и литературе Елены Игоревны Зиновьевой и Заслуженного учителя России Веры Васильевны Беляевой состоялся семинар для словесников города. Его тема — «Методика построения современного урока литературы» — стала отправной точкой для серьёзного, заинтересованного разговора о том, как сегодня вернуть в школу чтение, как сделать урок словесности интересным и для ученика, и для учителя. Сегодня, когда внешние стимулы для занятий литературой практически исчезли, когда поголовный экзамен отменён (хотя Минобрнауки и пытается сохранить обязательное сочинение и сохраняется на школьном этапе как экзамен по допуску к ЕГЭ), с этим требованием всё больше и больше обращаются к нам и дети, и родители.

Этот разговор был продолжен на курсах повышения квалификации для учителей Брянской области, организованных завкабинетом русского языка и литературы Брянского ИПКРО Светланой Андреевной Гарбузовой и методистом Валентиной Васильевной Ульяновой. Особенно интересным было обсуждение открытых уроков, проведённых учителями Глинищевской гимназии № 1 Брянского района. Их темы: «Нравственно-философский смысл повести “Гранатовый браслет”» (учитель Елена Васильевна Розова), «Сострадание и бессердечие в рассказе Б.Васильева “Экспонат №…”» (учитель Татьяна Владимировна Тищенко), «Описание памятника своей местности» (учитель Ольга Валерьевна Аршинова). В дискуссии, возникшей во время обсуждения, были поставлены такие непростые вопросы, как соответствие критериев методически грамотного урока и критериев урока интересного (прежде всего для ребёнка), язык и стиль урока, свобода учителя на уроке (в том числе открытом).

Если говорить об итогах дискуссий, то получается следующая картина. Нам, учителям литературы, очень не хватает настоящего профессионального общения и — что очень важно — внешнего взгляда на самих себя и на свою работу. Мы видим (часто зашоренно) урок литературы “изнутри” — основные же претензии, которые выдвигает нам общество (дети, родители), формулируются “снаружи”. Суть этих претензий проста: школа забирает основное время жизни ребёнка, но при этом остаётся явлением закрытым, таинственным и труднопонимаемым. Где-то там за её стенами звенят звонки, дети садятся за парты и изо дня в день, в течение многих лет что-то там такое делают, что в итоге должно наполнить их знаниями, умениями и компетенциями и превратить в образованных людей. Между тем, что же именно происходит за этими стенами, как организовано пространство урока, какой опыт это пространство передаёт детям, в реальности мало кто знает.

Зато знают многие, что школа способна серьёзно затормозить развитие ребёнка и отвратить его от образования в целом и от чтения в частности. Воспоминаниями о казённых уроках и неинтересных учителях может поделиться едва ли не каждый. Особенно это касается литературы. Не секрет, что одно лишь попадание писателя в школьную программу способно посеять к нему стойкую неприязнь у детей.

Почему так происходит? Почему школа, призванная стать для ребёнка входом в пространство культуры, в котором он будет в дальнейшем пролагать свои маршруты, оборачивается унылым армейским плацем? Сужая эту общую проблему, спросим себя и о том, почему наши российские школьники в ходе регулярных международных исследований показывают всё более низкие результаты по способности читать? Правы ли социологи, с цифрами в руках доказывающие, что именно на этапе школьного образования мы теряем читающее поколение? Как такое возможно — ведь всё образование строится на чтении? Что же такое делаем мы с детьми в школе, если они не приобретают, а напрочь забывают о радости чтения? Число этих вопросов можно множить.

Все они — от глобального до узкого — взаимосвязаны. Понять эту связь важно для всех — и прежде всего для нас, учителей-словесников.

Нам необходимо учиться пересматривать свои подходы к преподаванию, искать новый язык для разговора с детьми. Надо делиться друг с другом опытом, рассказывать о том, как можно интересно организовать чтение на уроке и за его рамками. Надо учиться рефлексировать. Способность честно рассказать о своём опыте и превратить его в опыт тиражируемый — пока ещё редкость на нашей педагогической ниве. Чаще на ней взрастает развесистое наукообразие и сухой методический бурьян. Готовыми шпаргалками для учителя литературы завалены полки книжных магазинов. Учителя же сходятся в одном: хочется перенимать опыт по-другому. Хочется слышать человеческие слова, становиться свидетелями такого разговора о книге, который начинает затягивать с первых же минут. Это очень важно — уметь заинтересовать ребёнка книгой. Над разрешением этой проблемы бьются писатели, библиотекари, издатели, книготорговцы. Между тем многое здесь найдено и давно с успехом применяется и учителями-словесниками. В частности, для распространения их опыта и существует наша газета. И курсы, которые мы увидели в Калуге и Брянске, тоже нацелены на это. Спасибо их организаторам.

Поиск новых путей преподавания особенно важен сегодня, когда предмет наш стремительно маргинализируется. Интерес выпускников и готовящих их к экзаменам учителей всё более сосредоточивается на ЕГЭ с его поверхностными, шаблонными подходами к работе с текстом. В этих условиях честно работающий учитель-словесник начинает чувствовать мощное давление заказа — на снижение планки, на усреднение, на формальную имитацию деятельности. Об этом тоже с болью говорят словесники.

И вот что скажем в заключение. Критики школьной литературы, к которым принадлежат и управленцы системы образования, часто апеллируют к отрицательному (как правило, личному) опыту воздействия уроков словесности на учеников. С наличием такого опыта спорить трудно. Но так же трудно не замечать и того в высшей степени профессионального опыта, который есть и может быть использован для оздоровления литературного образования. Он действительно существует — и в этом мы ещё раз убедились, общаясь с калужскими и брянскими словесниками.