Интервью у классной доски

Герман Фейн: “Лев Толстой — писатель безукоризненного вкуса”

Довольно давно, когда мне предстояло в первый раз изучать со школьниками роман «Война и мир», меня буквально спасла книга Г.Н. Фейна «Роман Л.Н. Толстого “Война и мир”. Целостный анализ», изданная в 1966 году. Дала её мне Зоя Александровна Блюмина, которая несколько лет работала с Германом Наумовичем в знаменитой Второй школе Москвы. Изрядно потрёпанная книга была испещрена пометами самой Зои Александровны. Так два великих учителя передавали свой опыт юному коллеге.

И вот, почти через два десятка лет после знакомства с книгой, я разговариваю с её автором Германом Наумовичем Фейном (Андреевым), человеком-легендой. Работать в школе он начал в 1950 году. Затем, в середине 70-х, эмигрировал в ФРГ, где преподавал русскую литературу и историю в университетах Гейдельберга, Мангейма, Майнца. Был постоянным автором газеты «Русская мысль», русской службы радио «Немецкая волна», журналов «Континент», «Страна и мир», после 1991 года — журнала «Новый мир», газеты «Сегодня». Перу Г.Н. Фейна принадлежит более 200 публикаций в России и за рубежом, в том числе книги «Zwei Gesichter Russland» («Два лика России», 1989), «Чему учил граф Лев Толстой» (2004), «Идеи либеральной интеллигенции в произведениях русских писателей первой половины XIX века» (2005).

— Герман Наумович, вы много писали о Льве Толстом. Почему именно Толстой?

— Как и многие советские учителя, я был атеистом. И вот в один прекрасный день понял, что атеизм — это не моя вера и что мне нужна какая-то вера, так сказать, по моей одёжке. И тогда я обратился к Толстому — сначала по чисто внешней причине. Дело в том, что последнее собрание сочинений Толстого, которое издала Софья Андреевна, она подарила моему дяде — он был у неё адвокатом. Умирая, он оставил это собрание сочинений мне. Чем ещё интересно это издание? В СССР религиозно-философские сочинения Толстого были запрещены благодаря деятельности Крупской. А в этом издании они были. И так я впервые познакомился вообще с религией. Затем, уже в Германии, я перечитал много богословской литературы — и всё-таки остался верен по убеждениям Толстому.

Знаете, в России есть извечный спор: Толстой — Достоевский. “Вы любите Толстого? — Нет, я люблю Достоевского”, “Вы любите Достоевского? — Нет, я люблю Толстого”. Я считаю, что это правильная постановка вопроса. Это писатели во многом взаимоисключающие. И я определённо говорю — да, я люблю Толстого. Перед Достоевским я преклоняюсь, он великий писатель, но люблю — Толстого.

— А в чём это взаимоисключение Толстого и Достоевского?

— Толстой гораздо более натуральный, естественный писатель. Когда я читаю Толстого, то нигде не вижу выдумки, прежде всего психологической выдумки. Когда я читаю Достоевского, я вижу, что ему приходилось выдумывать. Конечно, были чисто внешние обстоятельства для этого: Достоевский спешил, ему нужны были деньги. Где тут заниматься обработкой текста! Толстой не спешил никогда, он был богат. У него были условия для более серьёзной работы над своими произведениями, чем у Достоевского.

Кроме того, я не люблю язык Достоевского. Это язык мещанства. Язык Толстого — язык русской интеллигенции, русского дворянства, мне он нравится больше.

Но главное отличие — мировоззрение. Взгляд на мир Достоевского лично меня никак не устраивает. Хотя некоторые прозрения Достоевского гениальны, но их нужно выискивать. А у Толстого ничего выискивать не надо: я читаю и чувствую — это моё. К тому же Толстой более ровный художник, у него нет провалов. У Достоевского же есть откровенные художественные провалы — стилистические, психологические, мировоззренческие. Но, с другой стороны, есть и головокружительные вершины — «Легенда о Великом Инквизиторе», Иван Карамазов...

— Четверть века Вы преподавали русскую литературу в Германии. Как воспринимают Толстого немцы?

— Вы знаете, немецкий студент очень отличается от русского. Русский студент или плюёт на всё, или страшно интересуется. Немцы никогда ни на что не плюют и никогда ничем страшно не интересуются. Ровненько учатся, одинаково любят всех русских писателей, если по ним надо сдавать экзамен... А если серьёзно, то многие нем­цы читают русскую литературу. Тем более что она у них довольно хорошо переведена. У меня лучший друг в Германии — пастор. Так вот для него главный философ — это Владимир Соловьёв. И Достоевский. Их он изучает. А о Толстом всегда просит меня рассказать…

— Если бы у Вас была возможность выступить перед молодыми учителями, которые идут преподавать Толстого, что бы Вы сказали им во-первых?

— Я так давно не преподавал в школе и не знаю нынешних детей… Но вот, пожалуй, что я сказал бы обязательно: сегодня распространяется пошлое, отвратительное псевдоискусство. Толстой может быть ему противоядием. Спасением от резкого, жуткого падения. Поэтому ваша учительская задача — привить любовь к Толстому. Нужно так учеников увлечь, чтобы они поняли — вот настоящее. Потому что Толстой — это писатель безукоризненного вкуса.

— Какие книги о Толстом Вы посоветовали бы прочесть учителю?

— Назову трёх авторов. Прежде всего это Борис Эйхенбаум, классик литературоведения. Блестящую работу о «Войне и мире» написал мой коллега по Второй школе Виктор Камянов — она называется «Поэтический мир эпоса: О романе Л.Толстого “Война и мир”». И наконец, есть прекрасная работа Сергея Бочарова «Роман Л.Толстого “Война и мир”». Да в общем-то, и мою книжку учителя хвалили…

— Вы много сейчас пишете? Продолжаете ли занятия Толстым?

— Да, конечно. У меня время ещё есть. Почему я так говорю? Дело в том, что у меня с Толстым совпадают все даты жизни — только с разницей в сто лет. Он родился в двадцать восьмом году — и я. Только он в “тысяча восемьсот”, а я в “тысяча девятьсот”, и чуть раньше — в августе. Он поступил в школу в тридцать седьмом — и я. Он уехал в Крым, правда, воевать — и я, только преподавать, причём опять в одном и том же году. Мы оба испытали приступ депрессии — с разницей в сто лет. Самое смешное: совпадают годы написания «Войны и мира». Он писал свой роман в 60-е, и я свою книжку о его романе тоже. Причём издательство её оформило так: большими буквами “Г.Н. Фейн. Роман «Война и мир»” — и какими-то невидными и маленькими “Льва Толстого” (смеётся). Поэтому я единственный человек на земном шаре, который знает, сколько ему осталось жить...

Совпадения и впрямь удивительные. Однако не будем поддаваться их логике и заглядывать в будущее. Лучше от всей души поздравим Германа Наумовича с юбилеем и пожелаем ему и долгих лет, и новых книг.

Беседовал Сергей ВОЛКОВ.