Кабинет литературы

Константин Лазаревич

---

Константин Сергеевич ЛАЗАРЕВИЧ — кандидат географических наук. Живёт в Москве.

Эта статья — пояснение к рубрике «Кабинет литературы». Шрифтовые выделения в тексте и цитатах сделаны нами. — Прим. ред.

Положить «Онегина» на карту

Карту подготовил О.В. Заяц

Увеличенный вариант карты (Формат PDF)

Действие «Евгения Онегина» происходит в Петербурге, Москве и в той местности, где расположены имения Лариных, Онегина и Ленского (особняком стоит «Путешествие Онегина», к которому мы ещё вернёмся). Казалось бы, при таком небольшом пространстве, на котором разворачивается действие романа, нельзя упомянуть много географических названий. Но при внимательном чтении можно убедиться, что это не так. Перечисление прямо или косвенно упоминаемых топонимов в порядке их упоминания превратилось бы в отдельные примечания к роману. Выделим три категории географических названий.

1. Названия мест, где происходит действие романа. Сюда могут входить и микротопонимы — названия улиц, церквей, которые служат ориентирами и т.д.

2. Названия, которые связаны с упоминаемыми персонажами, а также предметами быта, блюдами и т.п.

3. Названия, связанные с автором, упоминаемые им преимущественно в лирических отступлениях.

Все эти названия мы обозначим на карте, или, как говорили русские путешественники, преимущественно моряки, положим на карту, придав выделенным нами категориям топонимов разные обозначения, а также отметим географические явления — смену сезонов, торговые пути и т.п.

1. Где происходит действие

ПЕТЕРБУРГ. Город официально назывался и сейчас называется Санкт-Петербургом, но раньше в такой форме название упоминалось только в официальных документах, в том числе на картах, в обиходе же никому и в голову не приходило упомянуть “Санкт-”; прочитайте всю русскую классику, и вы вряд этот “Санкт-” найдёте. Говорили “Петербург”, говорили “Питер”. Да и Петербург в романе упомянут, кажется, всего раз:

А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробуждён (1, XXXV).

Во всех остальных случаях о Петербурге говорится косвенно: “брега Невы”, “ночное небо над Невою”, “столица” и т.д. Одну из петербургских дам, лицо реальное, имя которой упомянуто, автор называет “Клеопатрою Невы” (8, XVI), другую (это героиня романа) —

…неприступною богиней
Роскошной, царственной Невы (8, XXVII).

В пределах Петербурга упоминаются Нева (многократно), Летний сад, Мильонная улица и Охта.

Летний сад выходит к берегу Невы напротив Петропавловской крепости, чуть выше по течению. Строчку о нём (1, III) знает каждый школьник.

Мильонная улица (1, XLVIII; в современной транскрипции Миллионная; в советское время называлась улицей Халтурина) проходит параллельно Дворцовой набережной, близко от неё, так что, стоя на набережной “и опершися о гранит”, можно было слышать с Мильонной “дрожек отдалённый стук”. На эту улицу выходит подъезд Эрмитажа со знаменитыми Атлантами (но во времена Онегина их ещё не было).

Охта — речка, впадающая в Неву справа, с северо-востока; так же называется район Петербурга близ устья этой речки. Упомянут не сам район, а его жительница:

С кувшином охтенка спешит… (1, XXXV).

И ещё косвенное указание на географическое положение города: Онегин

                                   …попал,
Как Чацкий, с корабля на бал (8, XIII).

(Как раз Чацкий не мог попасть на бал с корабля, действие «Горя от ума» происходит в Москве.)

МОСКВА впервые мимоходом, и скептически, упоминается в четвёртой главе.

Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва (4, XVII).

Зато седьмая глава — это гимн Москве. Ей посвящены три эпиграфа. В этой главе знаменитые слова:

Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нём отозвалось! (7, XXXVI).

В Москве упомянуты Петровский замок, Тверская улица, “Собранье” (Благородное, или Дворянское), а также места “у Харитонья в переулке” и “у Симеона”.

Петровский замок, или Петровский подъездной дворец, находится на нынешнем Ленинградском проспекте между станциями метро «Динамо» и «Аэропорт». У Пушкина неточность: не здесь

Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоённый,
Москвы коленопреклонённой
С ключами старого Кремля (7, XXXVII) —

в Петровский дворец он бежал уже после того, как был в Кремле, спасаясь от пожара.

Дорога к центру города от Петровского дворца идёт как раз по Тверской, мимо Английского клуба (позже Музей революции, Музей новейшей истории), где “львы на воротах” (7, XXXVIII).

Тётушка, кузина матери Татьяны, жила “у Харитонья в переулке” (7, XL). В Москве есть Большой и Малый Харитоньевские переулки, названные по церкви св. Харитония, не сохранившейся. Большой Харитоньевский переулок идёт от Чистопрудного бульвара до Садовой-Черногрязской улицы, Малый пересекает его посередине. На углу этих переулков до 1930-х годов стоял деревянный дом, известный как “дом Татьяны Лариной”; сейчас на его месте сквер.

Менее точна привязка места “у Симеона” (7, XLI), где жил “Грандисон”, как называли его старшая Ларина, когда-то влюблённая в него (2, XXX), и её московская кузина. Едва ли речь идёт об окрестностях Симонова монастыря (во-первых, имя в другом варианте, во-вторых, этот монастырь был в то время на отдалённой окраине Москвы). Скорее это возле церкви Симеона Столпника, а таких в Москве сейчас две — на Поварской, близ пересечения с нынешним Новым Арбатом, и на Николоямской (в советское время Ульяновской) улице. Обе церкви при Пушкине существовали. Предпочтение стоит отдать Поварской — это был, выражаясь современным языком, более престижный район. Возможно, однако, что среди “сорока сороков” были и другие церкви в честь этого святого.

Татьяну “привозят и в Собранье” (7, LI) — это место определяется совершенно точно: угол Большой Дмитровки и Охотного ряда. В советское время здание Дворянского собрания было передано профсоюзам и стало известно как Дом союзов.

В обеих столицах упомянуты, как сейчас сказали бы, национальные меньшинства: в Петербурге это “хлебник, немец аккуратный” (1, XXXV), в Москве — бухарцы (7, XXXVIII).

Действие пяти глав происходит в имениях Лариных и Онегина; вскользь упоминается и поместье Ленского, но именно для него дано единственное здесь конкретное географическое название — Красногорье (6, IV). Название, по-видимому, вымышленное; встретить такое можно во многих местах: Красными горами, Красной горой, Красногорьем могли назвать любой обрыв, сложенный глинами красного цвета, или просто красивую холмистую местность. Слово “горы” употребляется часто: Ленский похоронен “меж гор, лежащих полукругом” (7, VI), Татьяна бросает прощальный взгляд на “знакомых гор вершины” (7, XXVIII). Это не должно вводить нас в заблуждение: для жителя равнин Воробьёвы — тоже горы. Реку близ имения Онегина Пушкин оставляет безымённой, хотя вряд ли у неё не было названия, может быть, просто Татьяна его не знала. Это не какой-нибудь ручеек, Онегин переплывал реку, и Пушкин сравнивает его с Байроном, переплывшим Геллеспонт, или Дарданеллы (4, XXXVII).

Ларины въехали в Москву с северо-запада, мимо Петровского замка. Ехали до Москвы семь суток, правда, “не на почтовых, на своих” (7, XXXV), на “осьмнадцати клячах” (7, XXXI), это гораздо медленнее. Но всё же едва ли они делали меньше пятидесяти вёрст (или километров — при такой точности расчёта это одно и то же) в день, в результате получается не менее 350–400 километров от Москвы. Значит, это Тверская губерния, самый запад её, скорее даже Псковская или Новгородская. То есть примерно те места, где располагаются Пушкинские Горы (опять горы!). Похоже, что Пушкин сделал героев романа своими соседями.

2. Названия, упоминаемые в повествовании

Владимир Ленский приехал из “Германии туманной” (2, VI), при первом упоминании фамилия этого героя рифмуется с “душою прямо гёттингенской” — по названию города со старинным университетом (2, VI). Он странствовал “под небом Шиллера и Гёте” (2, IX). А на именинах Татьяны в гостях у Лариных был мосье Трике, “остряк, недавно из Тамбова” (5, XXVII).

Вот, пожалуй, и всё, что связано с персонажами. Косвенных же упоминаний топонимов очень много.

На могиле Ларина Ленский вспоминает, что играл в детстве “его очаковской медалью” (2, XXXVII); значит, медаль была получена за взятие причерноморского города Очакова (война с Турцией, 1788 год). А у памятника самому Ленскому пастух “поёт про волжских рыбарей” (6, XLI); очень косвенное упоминание о реке, но мы обозначим Волгу в связи с путешествием Онегина.

Онегин “как dandy лондонский одет” (1, IV). Его хандра уподоблена “английскому сплину” (1, XXXVIII). В финале романа в Татьяне нельзя найти того, что “в высоком лондонском кругу // зовётся vulgar…” (8, XV).

У Онегина “янтарь на трубках Цареграда” (1, XXIV); здесь, правда, “Цареград” — архаизм, к XIX веку город давно уже был Стамбулом; в России его чаще называли Константинополем, а Цареград, или Царьград — старославянские названия.

Кабинет героя украшало
Всё, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Всё, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной (1, XXIII).

Согласитесь, это уже не просто упоминание городов (в особенности это относится к Лондону) и моря, по которому идут торговые пути, а достаточно интересная экономико-географическая картина.

Но почему Лондон назван щепетильным? Современное значение слова плохо подходит сюда: “Строго, до мелочей последовательный и принципиальный в своих отношениях к чему-либо. То же, что деликатный” (словарь С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой, 1993). Но там же с пометой “стар.” приведено ещё одно значение: “Относящийся к нарядам и украшениям, щегольской”. Аналогично у В.И. Даля: “Щепетильный товар и щепетинье, женские мелочи: нитки, шёлчек, иголки, булавки, наперстки, шпильки, снурочки, тесёмочки, крючёчки, пуговочки, колечки, серёжки, бисер, духи, помада и пр.”. Иначе говоря, Лондон охарактеризован как центр производства того, что сейчас называют галантереей.

Особая группа географических названий связана с блюдами и винами.

Дважды упомянут страсбургский пирог — один раз он назван нетленным (1, XVI), другой раз — без эпитета (1, XXXVII). Страсбург — город во Франции, центр исторической области Эльзас; сейчас — важный центр, не только экономический, но и политический. Страсбургский пирог — с луковой начинкой, подавать его можно к бульону, а можно и просто так.

Лимбургский сыр производится в Лимбурге — области на границе современных Бельгии и Голландии, принадлежавшей целиком или по частям попеременно Голландии, Франции, Бельгии. У Пушкина лимбургский сыр отнесён к французской кухне (1, XVI).

Из французских вин упомянуты бордо (4, XLVI), шампанское (1, XXXVII), аи (4, XLVI). Бордосские вина производятся на западе Франции, в департаменте Жиронда, главный город которого — Бордо. Шипучие шампанские вина производят на севере Франции, в исторической области Шампань — это восточнее Парижа. Городок Аи, давший название одному из шампанских вин, находится близ реки Марны, на её правом берегу, примерно в 110 километрах восточнее Парижа.

Подаваемое на обеде у Лариных цимлянское красное шипучее вино (5, XXXII) — видимо, один из старейших сортов русских вин. Центр его производства — существовавшая с XVIII века станица Цимлянская, стоявшая на речке Цимле, впадавшей справа в Дон; сейчас это город Цимлянск, он стоит на берегу Цимлянского водохранилища, а Цимла впадает в водохранилище в 50 километрах от города.

3. Названия, упоминаемые в лирических отступлениях

Лирические отступления начинаются почти сразу же — со второй строфы романа: говоря о брегах Невы, Пушкин вздыхает:

Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня (1, II).

К этой строке примечание автора: “Писано в Бессарабии”. И впрямь вреден: в Бессарабии он оказался не по своей воле.

К Бессарабии (Молдавии) Пушкин возвращается ещё через шесть строф (1, VIII), говоря о “науке страсти нежной”,

Которую воспел Назон,
За что страдальцем кончил он
Свой век, блестящий и мятежный
В Молдавии, в глуши степей,
Вдали Италии своей.

Упомянута, таким образом, не только Молдавия, но и Италия, хотя и негативно — ведь не в Италии умер Публий Овидий Назон, а вдали от неё.

Вспомнив на Мильонной — видимо, по контрасту — “напев Торкватовых октав”, автор мечтает увидеть Италию (не сбылась мечта!), знакомую ему больше по поэзии Байрона, “по гордой лире Альбиона”. В одном из лирических отступлений в «Путешествии Онегина» Пушкин называет Италию поэтическим именем «Авзония» (из итальянских топонимов назовём ещё реку Бренту и Венецию, “показавшуюся” нам на миг в “венецианке младой”). Ссыльный поэт хочет побывать в Африке, которую, имея в виду родословную, называет своей, но пока вынужден в ожидании “часа свободы” бродить по берегу Чёрного моря.

Но всё это далеко. Пока же поэт вспоминает, как, будучи ещё свободен, “беспечен”, воспевал “и деву гор” (это о поэме «Кавказский пленник»), и “пленниц берегов Салгира” (1, LVII). Салгир — река в Крыму, там происходит действие «Бахчисарайского фонтана».

Завершив первую главу романа, Пушкин отсылает её с Юга “к невским берегам” (1, LX).

Далее он вспоминает Е.А. Баратынского, который шесть лет служил в Нейшлотском полку, расквартированном в Финляндии:

…посреди печальных скал,
Отвыкнув сердцем от похвал,
Один под финским небосклоном
Он бродит… (3, XXX).

Заключительная глава романа тоже начинается с большого лирического отступления, первые же две строки которого говорят о Царском Селе:

В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал… (8, I)

Муза, явившаяся там поэту, далее сопровождает его всюду — там, где он бывал на самом деле или только мысленно, со своими героями: Кавказ, Таврида (Крым) (8, IV), “глушь Молдавии печальной” (8, V).

4. «Путешествие Онегина», фрагменты и черновые наброски

Путешествие Онегина известно в отрывках, в большинстве изданий сопровождающих основной текст, а также в ранних редакциях и черновиках, которые, как правило, помещают лишь в изданиях академических. Описания здесь более подробны, чем в окончательной редакции романа, и, хотя отрывочны, представляют особый географический интерес. Рассмотрим обычно публикуемые фрагменты вместе с черновыми вариантами и получим более цельную картину.

Онегин затосковал в своём имении. Но за границу он не хочет. Сначала он в Великом Новгороде. Но — “Тоска, тоска!” Дальше — “пред ним Валдай, Торжок и Тверь”, где “по гордым волжским берегам // Он скачет сонный”, и наконец “в Москве проснулся на Тверской”. Здесь он посещает «Английский клоб», в основном тексте оставшийся лишь в качестве “львов на воротах”.

Онегин едет в Нижний Новгород.

…перед ним
Макарьев суетно хлопочет,
Кипит обилием своим.

Знаменитая на всю Россию Макарьевская ярмарка находилась первоначально в городе Макарьеве, выше Нижнего Новгорода по течению Волги. В 1817 году, после пожара, ярмарка была переведена в Нижний Новгород, но долго была ещё известна под прежним именем, так что Онегин находится именно в Нижнем, а не в Макарьеве. Упомянутый здесь индеец — конечно индиец, индус; в начале XIX века разница в написании ещё строго не соблюдалась.

Тоска! Евгений ждёт погоды.
Уж Волга,рек, озёр краса,
Его зовёт на пышны воды —

и он проплыл по Волге до самого её устья.

Затем Онегин попадает на Кавказ. Большой Кавказ русские войска пересекли незадолго до этого времени. “Брега Арагвы и Куры” — это уже Грузия, которая в 1801–1803 годах формально вошла в состав России, хотя фактически освобождение её от турок шло до середины XIX века. Судя по обычно публикуемым отрывкам «Путешествия», Онегин не стал углубляться в горы, но в черновых набросках, местами близко совпадающих с приведённым отрывком, “конвоем окружён” (для безопасности!),

...ступил Онегин вдруг
В преддверье гор, в их мрачный круг.

В тексте упомянут Казбек, но не непосредственно в «Путешествии», а в связанном с ним лирическом отступлении. Далее путь Онегина лежал на запад вдоль северного подножья Кавказа. Это то, что называется сейчас Кавказскими Минеральными водами. Онегин даже раздосадован тем, что не болен, что ему не от чего лечиться. Бешту — правильнее Бештау — самая большая из гор, называемых Минераловодскими лакколитами; Машук поменьше, но тоже хорошо известен, возле него стоит Пятигорск; позже у подножья Машука был убит на дуэли Лермонтов.

И ещё дальше на запад:

Простите, снежные вершины
И вы, кубанские равнины;
Он едет к берегам иным,
Он прибыл из Тамани в Крым.

Здесь, в Крыму, или Тавриде,

...пел Мицкевич вдохновенный
И посреди прибрежных скал
Свою Литву воспоминал.

Почему Литву? Мицкевич — польский поэт. Но он родился в литовском городе Новогрудке (а сейчас этот город на территории Белоруссии), учился в Новогрудской гимназии, а потом в Виленском университете, потому имел полное право сказать: “Отчизна милая Литва” («Пан Тадеуш»). Кроме того, в памяти русских надолго сохранилось Польско-Литовское королевство, так что упоминание одной его части невольно вызывало ассоциацию и с другой. Польское восстание 1830 года Пушкин называет “волнениями Литвы” («Клеветникам России», 1831), но говорит, что это “спор славян между собою”, имея в виду, конечно, русских и поляков, потому что литовцы — не славяне.

И вот к автору, который “жил тогда в Одессе”, неожиданно является Онегин. Одессу Пушкин описывает в «Путешествии» подробно и колоритно.

Я жил тогда в Одессе пыльной…
Там долго ясны небеса,
Там хлопотливо торг обильный
Свои подъемлет паруса;
Там всё Европой дышит, веет,
Всё блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
Язык Италии златой
Звучит по улице весёлой,
Где ходит гордый славянин,
Француз, испанец, армянин,
И грек, и молдаван тяжёлый,
И сын египетской земли…

Здесь автор и Онегин пробыли вместе недолго: герой романа “пустился к невским берегам”, а его автор “уехал в тень лесов Тригорских”, “на берег Сороти отлогий”. Сороть — правый приток реки Великой, на которой стоит Псков. Не тот ли это Геллеспонт, который по утрам переплывал Онегин, — река, которая для Татьяны была безымянной?

Примечание.

На приводимых картах нанесены только те названия, которые упомянуты в романе, остальные объекты, даже самые значительные, не подписаны. Названия мест, где происходит действие основной части романа, подписаны прямым жирным шрифтом (Петербург); мест, где побывал Онегин в своём путешествии, — прямым светлым (Астрахань); упоминаемые в связи с персонажами или предметами — курсивом — Страсбург; упоминаемые в лирических отступлениях — курсивом в скобках (Салгир).