Листки календаря

Високосное

Мне двенадцать лет. Читаю толстенную книгу — «Жизнь и приключения Заморыша», замечательный детский роман Ивана Дмитриевича Василенко, писателя ныне, к сожалению, подзабытого. Читаю, сожалея, что эта история закончится. Василенко замысловато рассказывает о своих дооктябрьских детстве, отрочестве и юности: и вроде бы под необходимым тогда лозунгом “Долой самодержавие!”, но при этом с ностальгически любовным воспроизведением множества подробностей быта и тогдашнего уклада жизни.

Вот среди персонажей появляется “паренёк лет шестнадцати, до невероятности худой, длинный и весь какой-то облезший”, писец съезда мировых судей. Он считает себя “обиженным” и на вопрос сослуживца, почему, отвечает: потому, что родился двадцать девятого февраля.

“— Люди каждый год празднуют именины, а я раз в четыре года. Это как, по-вашему, весело?

— Куда веселей… А ты празднуй двадцать восьмого.

— Нельзя. По календарю Касьян бывает только двадцать девятого, в високосный год.

Тимошка встал и, притопывая ногами, запел, издевательски глядя на Касьяна:

Февраля двадцать девятого
Целый штоф вина проклятого
Влил Касьян в утробу грешную,
Позабыл жену сердешную
И родимых милых детушек,
Близнецов, двух малолетушек…”

История неудачливого от рождения Касьяна запомнилась, и я пустился на поиски подробностей об этом редком имени.

Они отыскались в другой любимой книге моего теперь, увы, уже очень далёкого детства — «Ты и твоё имя» Льва Васильевича Успенского.

Из “толкователя русских календарных имён”, помещённого здесь, я узнал, что Касьян — это обработанное нашим языком древнеримское имя Кассиан, что означает “шлемоносец”, от латинского кассис “шлем”. Далее Успенский пишет: “Второе значение — происходящий из рода Кассиев, принадлежащий ему. В старорусских верованиях — самый сердитый и неуживчивый святой…”

Я стал разыскивать сведения о роде Кассиев, и с помощью отца, который приносил мне разные книги из библиотеки пединститута, где работал, узнал, что римский плебейский род Кассиев знаменит воинственным Гаем Кассием Лонгином (I век до Р.Х.). Его за ратные подвиги Гай Юлий Цезарь приблизил к себе. Хотя это не помешало Кассию вместе со своим шурином Брутом составить заговор против Цезаря. А через два года он приказал убить себя, не вынеся поражения в одной из битв.

Отец обратил моё внимание на то, что в шекспировском «Отелло» (это сочинение я ещё не читал, видел лишь фильм с Бондарчуком и Скобцевой, торжественный, как демонстрация 7 ноября) есть такой Кассио, довольно мутноватая, как мне показалось, фигура. Впрочем, на этом направлении никаких календарных особенностей имени не обнаруживалось.

С Касьяном оказалось сложнее. Детство моё прошло во Владикавказе, северокавказском Вавилоне, где до октябрьского переворота было около восьмидесяти храмов, кажется, всех возможных конфессий. К 1960-м годам их осталось менее десятка. В суннитской мечети — краеведческий музей, в шиитской — планетарий, в костёле — филармония, в синагоге — какая-то мастерская, в осетинской православной церкви — музей классика осетинской литературы Коста Хетагурова. Все другие православные храмы, кроме одной кладбищенской часовни, разрушены… Так что очень нескоро узнал о том преподобном Касьяне — Иоанне Кассиане, день памяти которого празднуется 29 февраля. Живший в IV–V веках в Галлии, он стал радетелем и распространителем идей монашеской жизни. Интересно, что при этом отвергал учение своего современника Августина о предопределении, видя в нём опасность для нравственности. Отметим, что в православии идея предопределения поддержки не имеет, о чём неплохо помнить в канун и светских мероприятий, таких, скажем, как выборы.

Русский народный Касьян явился мне быстрее, но с неожиданной стороны. Опять-таки с помощью отца выяснил: персонаж Василенко поёт не что иное, как «Песню о камаринском мужике».

Известная русская народная плясовая песня (есть обработки Глинки и Чайковского) была развёрнута ярославским поэтом Леонидом Трефолевым (1839–1905) в небольшую поэму под таким названием. Произошло это в 1867 году, через несколько лет после того, как Достоевский опубликовал своё «Село Степанчиково…» со знаменитой главой «Про белого быка и про комаринского мужика». Камаринская, или комаринская почиталась некоторыми русскими музыкальными критиками грубой, и Достоевский с опорой на это создал известный гротеск. Поэт некрасовской ориентации, Трефолев предложил своё гротескное построение на ту же тему. Камаринский мужик получает имя — Касьян, а значит, погулять на собственных именинах он может лишь один раз в четыре года. В советское время эту песню поэта-демократа особенно превозносили, усматривая в ней “страстную ненависть к тем общественным условиям, которые, так сказать, узаконили эту судьбу” (вст. ст. И.Я. Айзенштока к избранному Трефолева в «Библиотеке поэта», 1958)…

Сказано, конечно, лихо, но при чём здесь календарь и общественные условия?! Куда же девать високосный год и день в нём?!

Он был введён ещё при Юлии Цезаре (46 г. до Р.Х.), когда астрономы рассчитали, что каждый солнечный год равен 365,25 суток. Так за четыре года набегали лишние сутки. Поначалу их решили поместить в феврале, дважды повторив 24 февраля, и назвать bis sextum Kal. Mart — “дважды шестой до мартовских календ”. Позднее такой год стали называть annus bissextus, что, пройдя через греческо-византийное високос постепенно превратилось в наше високосный (подробнее см.: Климишин И.А. Календарь и хронология. М., 1985. С. 206).

И не знаю, как где, но в нашей стране к високосному году отношение сложилось, мягко говоря, сдержанное.

Известный русский этнограф И.П. Сахаров (1807–1863) в своём труде «Сказания русского народа…» подчёркивает: “Исстари заведено на Руси считать високосный год опасным и приписывать ему многие, небывалые беды. 29 число февраля високосного года, по их замечанию, есть самый бедственный день для всех возможных несчастий. Тогда будто и скот падает, и деревья засыхают, и повальные болезни появляются, и семейные раздоры заводятся. Из благоговерия к нашей религии, мы умалчиваем о суеверных приметах нашего народа; предаём забвению и самую легенду”.

Но церковь церковью, а поверья продолжают жить, несмотря ни на что.

В написанном позднее сахаровского исследовании С.В. Максимова (1831–1901) «Нечистая, неведомая и крестная сила» есть особая глава «Касьян Немилостивый» (часть «Крестная сила»). Этнограф отмечает, что “крестьяне не только не любят, но и боятся этого святого. «Касьян на что глянет — всё вянет», — говорят мужики и твёрдо верят, что у Касьяна недобрый взгляд”. “Про угрюмого, тяжёлого и необщительного человека говорят, что «он Касьяном смотрит»”.

“«Глаз Касьяна» считается настолько опасным, что в день 29 февраля крестьяне не советуют даже выходить из избы, чтобы не случилось какого-нибудь непоправимого несчастья”. Максимов сообщает, что в Вологодской губернии существовала легенда, что Касьяну подчинены все ветры, “в его власти спустить ветер на землю и наслать на людей и на скотину мор”. А в Вятской губернии считали, что “сам Бог приказал образ св. Касьяна ставить в церквах на задней стене, то есть над входной дверью”.

Максимов также приводит религиозные легенды, объясняющие, почему св. Касьян стал “опальным”. Так, в Боровичском уезде Новгородской губернии считали, что св. Касьян три года подряд в свои именины был пьян и только на четвёртый год унялся — поэтому “и положено ему быть именинником через три года раз”. А вот другая легенда из Максимова, в пересказе уже Дмитрия Мережковского (в статье «Война и религия» из «Невоенного дневника»; 1914–1916).

“Вот пришёл Касьян-угодник и Никола-угодник к Богу в рай.

— Где ты был, Касьян-угодник? — спросил Бог.

— Я был на земле; случилось мне идти мимо мужика, у которого воз завяз; он попросил меня: помоги воз вытащить; да я не захотел марать райского платья.

— Ну, а ты, Никола-угодник, где так выпачкался?

— Я был на земле, шёл по той же дороге и помог мужику вытащить воз.

— Слушай, Касьян, — сказал тогда Бог, — за то, что ты не помог мужику, будут тебе через три года служить молебны. А тебе, Никола-угодник, за то, что помог мужику воз вытащить, будут служить молебны два раза в год”.

Разумеется, в русской литературе Касьянов немало. Правда, большинство из них занимает место весьма скромное. Вот один из многочисленных возлюбленных Солохи — “козак Касьян Свербыгуз” из гоголевской «Ночи перед Рождеством».

А в «Тарасе Бульбе» появляется “старейший годами во всем запорожском войске Касьян Бовдюг. В чести был он от всех козаков; два раза уже был избираем кошевым и на войнах тоже был сильно добрый козак, но уже давно состарелся и не бывал ни в каких походах”. Но именно в его уста вкладывает Гоголь знаменитые слова: “Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество”.

Случайно ли это?

Думаю, писатели большого таланта не очень-то следовали классицистическому принципу значимых имён. В этом смысле очень выразителен шедевр из «Записок охотника» — «Касьян с Красивой Мечи» (1851), начальное заглавие «Касьян Блоха».

Главный герой изображён с явственной поэтичностью, его необычность никак не связана с теми опасениями, которые вызывает в народном сознании св. Касьян. Но Тургенев помнит о них: иначе зачем вводится лукавая подробность о том, что Касьян “отвёл” дичь во время охоты барина?! Сравните с поговоркой: Касьян всё косой косит.

Так что и в високосный год, следуя примеру классика, воздержимся от суеверий. Лучше будем помнить, что в этот день родились гениальный Джоаккино Россини (1792), греческий поэт, лауреат Нобелевской премии Георгос Сеферис (1900), классик нашей деревенской прозы Фёдор Абрамов (1920)… К слову: строго говоря, Касьян 29 февраля отмечается по старому стилю, то есть в нашем календаре это 13 марта… Вот и Касьянов бесстрашно было в президенты подался.

Но здесь я умолкаю… Ведь для нас, педагогов, как и для врачей, выборы всегда условны, даже если бы это были выборы с выбором. Кого нам ни выберут, а детей всё одно учить надо. Сеять разумное, доброе, вечное…

И високосность года, когда это происходит, лишь подчёркивает непреложность нашей стези.

Сергей ДМИТРЕНКО