Книжная полка

В.В. Мусатов. «В ТО ВРЕМЯ Я ГОСТИЛА НА ЗЕМЛЕ...»: Лирика Анны Ахматовой. М.: Словари.ру, 2007. 496 с.

Последняя книга известного исследователя поэзии Серебряного века Владимира Васильевича Мусатова вышла в свет через четыре года после его неожиданного ухода из жизни. Он был блестящим учёным, оставившим две (теперь — три!) замечательные книги об этой эпохе («Пушкинская традиция в русской поэзии первой половины XX века» [М., 1998] и «Лирика Осипа Мандельштама» [Киев, 2000]), обойти которые теперь не может ни один специалист. Талантливый педагог, воспитавший в Иваново и Новгороде целую плеяду молодых, теперь уже достаточно известных учёных, чьи интересы сосредоточены на творчестве Анненского, Блока, Ахматовой. Блестящий лектор и собеседник, без единой запинки и с огромным удовольствием цитировавший наизусть десятки стихотворений любимых авторов…

Щедро цитируются стихи и в этой, оставшейся незаконченной книге Мусатова. Не только отдельные строки, строфы и целые стихотворения Ахматовой и её современников в тексте. Названия всех глав и главок — это цитаты. Именно таков был замысел Владимира Васильевича. Правда, в нескольких последних главках этого нет: свидетельство того, что они недошлифованы автором.

Цитатой из Ахматовой названа и сама книга — да ещё какой! — сразу приводящей на память строки поэта: “А может быть, и жизнь сама — одна великолепная цитата”. Великолепие заглавной цитаты заключается прежде всего в глаголе: всё время своего пребывания на земле Анна Андреевна производила впечатление “высокого гостя”, как принято говорить (правда по поводу совсем других людей) в средствах массовой информации.

Мусатов одновременно восхищается этой фразой и в значительной степени опровергает её: досконально исследуя творческую биографию великой русской поэтессы, он то и дело обнаруживает в ней следы того или иного увлечения, даже страсти, впоследствии тщательно скрываемых или даже опровергаемых в скупых автобиографических заметках автора «Поэмы без героя».

Книга открывается следующим заявлением: “Все писавшие об Ахматовой сталкивались с легендой, которую она всю жизнь творила о себе самой, и той, которую создавали (во многом с её же подачи) читатели, критики или просто жившие рядом с ней современники. Эта книга — не биография Анны Андреевны Ахматовой, и поэтому в ней не предполагается сводить легенды с действительностью. Для её замысла гораздо важнее и принципиальнее понять, как биография Ахматовой встроена в стихи и что из неё извлечено творчески”.

Именно этим, творческим комментированием того, как биография поэта встроена в его стихи, и занимается на протяжении всех пятисот страниц В.В. Мусатов.

Можно сказать: книга удалась вполне. Даже её незаконченность не кажется недостатком: мы видим разом всю Ахматову, великого поэта и ярчайшую личность.

Авторы двух предисловий к книге — известные петербургские филологи Е.М. Таборисская и В.Н. Альфонсов — среди главных особенностей этого сочинения отмечают страстность и даже пристрастность автора, вроде бы несвойственную работам этого жанра. Объяснение этому легко найти в книге: главную особенность ахматовской поэзии Мусатов совершенно справедливо видит во всегда движущей ею любви. Об этом говорится — применительно к последним лирическим циклам поэтессы — и в последнем абзаце книги: “Любовная эмоция возникает в этих стихах почти из «ничего», из «небывшего», и к ним можно полностью отнести восхищённое замечание одного из её собеседников и слушателей, сделанное по поводу другого цикла: «Как она выжимает из ничего, из воздуха?..»” Сразу же вспоминается ещё одно бессмертное ахматовское: “Когда бы знали, из какого сора // Растут стихи, не ведая стыда…”

Но в том-то и дело, что они растут не из нищего сора, а из безмерно богатой души поэта; а насколько плотным и насыщенным был воздух, в котором они зарождались, лучше всего свидетельствует как раз книга Мусатова.

Заинтересованный читатель найдёт в ней подробнейший комментарий ко всем лучшим стихотворениям поэта, вместе с автором проследит жестокую логику отношений поэта и времени.

Особое место в книге, естественно, принадлежит любовной лирике поэтессы и её «Поэме без героя».

При этом, в отличие от многих комментаторов, Мусатов никогда не абсолютизирует значение биографического факта в творческой мастерской поэта, не сводит его творения к простой иллюстрации того или иного жизненного события. Потому что прежде всего это книга о Поэте, главное в личности которого — не мимолётные увлечения и даже не серьёзные страсти, а творчество, созидание, слово.

* * *

Совсем недавно в Великом Новгороде, где Владимир Васильевич провёл последние годы жизни, прошла научная конференция, посвящённая его памяти. Съехавшиеся на неё учёные из разных городов России пришли к могиле поэта, похороненного на окраине древнего русского города. И в мгновения поминального молчания на чёрную плиту вдруг слетели три больших голубя.

От редакции. Возможно, Юрий Борисович в завершение рецензии непроизвольно назвал Владимира Васильевича Мусатова поэтом, а не филологом. Но мы поддерживаем эту оговорку. Филолог, если он настоящий, от природы филолог (а В.В. Мусатов был именно таким), то в нём обязательно наличествует поэтическая энергия, выражающаяся и в мысли и в слове. В.В. Мусатов по праву принадлежит к филологам-поэтам. Чувство скорби, вызванное его ранним уходом, не отступает.

Юрий ОРЛИЦКИЙ