Есть идея!
Задание со звёздочкой*
ВОПРОС.
В рассказе «Пьер Менар, автор “Дон Кихота”» классик мировой литературы ХХ века, аргентинец Хорхе Луис Борхес поведал о вымышленном писателе, который решил “сочинить” «Дон Кихота». Не переписать роман Сервантеса, именно написать, создать “хотя бы несколько страниц, которые бы совпадали — слово в слово и строка в строку — с написанными Мигелем де Сервантесом” (цит.: Борхес Х.Л. Соч. в 3-х т. Т. 1. Рига, 1994. С. 290; пер. Е.Лысенко). Подробности в рассказе, но сама по себе история поначалу кажется абсурдной, идущей по разряду не изящной словесности, а психиатрии.
Но вот литературоведы подтверждают, что невозможное возможно, и приводят примеры, сходные с опытом Менара.
Согласны ли вы с ними?
ОТВЕТ.
Здесь интеллектуальный игрок Борхес “в остранённой, эксцентричной форме” предлагает своим читателям задуматься над “феноменом двойственного восприятия искусства. Любое произведение, любую фразу художественного произведения можно читать как бы двойным зрением. Глазами человека того времени, когда было создано произведение, — цитирую замечательного испаниста Инну Арташесовну Тертерян. — И другой взгляд — глазами человека ХХ века с его практическим и духовным опытом. Это именно то, что, по мнению рассказчика, пытался совершить Пьер Менар”. Причём, подчёркивает И.А. Тертерян, такое “осовременивание классики совершается очень часто, но, как правило, остаётся неосознанным. Невероятное и непосильное предприятие Пьера Менара делает его наглядным. Французский критик Морис Бланшо счёл «Пьера Менара» метафорой художественного перевода — верное, но слишком частное толкование. На деле подобное переосмысление происходит при анализе, при режиссёрских или иных интерпретациях, да и просто при чтении. В последние годы наука всерьёз взялась изучать исторически обусловленные сдвиги в понимании и восприятии произведений искусства” (Тертерян И.А. Человек, мир, культура в творчестве Хорхе Луиса Борхеса // Борхес Х.Л. Проза разных лет. М., 1984. С. 9).
Источник указан, нашедшие эту статью разочарованы не будут, но пока что обратим всё же внимание на “частное толкование” Мориса Бланшо (1907–2003). Этот пока ещё мало известный в России мыслитель (см. о нём и переводах его трудов: Западное литературоведение ХХ века: Энциклопедия. М., 2004. С. 62) развивал идею о принципиальной незавершённости художественного освоения мира. Это вполне соотносится и с художественным переводом как таковым.
Не отвлекаясь от сути вопроса, обратим внимание на то, что Менар, очевидно, француз, во всяком случае, по отношению к роману Сервантеса “иностранец”, как пишет Борхес. Ему нужно для начала погрузиться в стихию испанского языка, сделать его своим. Но тем же занимается и переводчик. Первые переводы «Дон Кихота» на русский были сделаны с французских изданий (полный в 1791; в 1815 свой перевод напечатал В.А. Жуковский). Полный перевод с испанского появился в 1849-м. Его создал писатель Константин Масальский, особенностью таланта которого, по мнению исследователей, была “способность проникаться чужим образом мыслей, чужой манерой письма и затем тонко стилизовать” её (Русские писатели: 1800–1917: Биографический словарь. Т. 3. М., 1994. С. 541). Этот перевод не забыт, хотя в общей сложности до 1917 года в России было опубликовано 16 переводов бессмертного романа.
Сегодня самый известный и самый читаемый перевод — Николая Михайловича Любимова (первое издание — 1951). Свидетельства этого выдающегося мастера о том, как он работал над книгой Сервантеса, наверное, станут наилучшим пояснением того, что хотел сказать в своём рассказе Борхес. (Цитируемый далее сборник статей Н.М. Любимова «Несгораемые слова» (М., 1988) горячо советую прочитать не только коллегам, но и старшеклассникам.)
“В мои школьные годы «Дон Кихот» целиком входил в программу по литературе для восьмого класса. И у меня <…> зародилась мечта: изучить испанский единственно для того, чтобы прочитать книгу Сервантеса в подлиннике. А потом скромная моя мечта сменилась мечтой дерзновенной: заново перевести «Дон Кихота»”. Это особенно сложно, если не забывать, что “Сервантес использовал в «Дон Кихоте» язык мелкопоместного дворянства, язык знати, язык крестьянства, язык студентов, язык духовенства, язык рыцарских романов, данный и всерьёз и пародийно, школярский жаргон, канцеляризмы, юридические термины, термины карточной игры, «блатную музыку»”. Любимов решил, что надо отойти от буквализма и поискать языковые соответствия в родной речи: “прыщущие душистым соком русские слова” не закрасят “национальный колорит подлинника”. И достиг успеха. Его перевод «Дон Кихота» звучит именно по-русски, никак не затрудняя читательское восприятие.
Собственно, для большинства из нас если не автором, то уж точно соавтором «Дон Кихота» навсегда останется Николай Любимов.