Книжная полка

Владислав КУЛАКОВ. ПОСТФАКТУМ: Книга о стихах. М.: НЛО, 2007. 232 с.

В 1983 году, то есть 24 года назад, вышла книга Сергея Чупринина «Крупным планом. Поэзия наших дней: проблемы и характеристики». По-моему, книга эта и сегодня интересна и полезна — очерки о работающих поэтах были очень ёмкими, живыми, толковыми — не было никаких общих слов, и то, что говорилось, например, о Кушнере, не могло быть отнесено к любому другому поэту. А ведь это серьёзная опасность для пишущих о литературе: можно без особого труда выбрать из критических и историко-литературных книжек (прежде всего из учебников) фразы, которые могут описывать стихи Есенина и Блока, Тютчева и Фета.

Книга Владислава Кулакова (в том же издательстве НЛО в 1999 году вышла его книга «Поэзия как факт: Статьи о стихах» — часть статей есть в Аптечке библиомана) словно продолжает книгу Чупринина — написана она “о поэзии второй половины XX века на примере творчества ключевых, на мой взгляд, авторов“, о стихах, “написанных совсем недавно. В XXI веке” (с. 5). При этом оговаривается интерес автора к “абсолютным поэтическим фактам”: “Я хотел показать не как это искусство, эти стихи сделаны, а почему они мне нравятся. И почему они нравятся не только мне” (с. 5). Мы предупреждены автором: он пишет о том, что интересно ему, он любит эти стихи и этих поэтов, и мы не станем искать в его книге то, чего в ней и не предполагается. Посмотрим, что в ней есть.

Наверное, самый важный для Кулакова автор — Всеволод Некрасов. В приложении к книге («Аттачменте») автор перепечатал свою статью 1989 года «Заметки о неизданном», где во имя эстетической терпимости напоминает (а большинству читателей сообщает) о существовании “постобэриутской” поэзии (вообще, Кулаков, как и его герои, не привязан к терминам и определениям — “концептуализм”, “конкретизм”, “лианозовцы” — не это важно). “Примитивизм, ирония и игра — вот основные доминанты обэриутской эстетики” — эти художественные принципы находит автор и в стихах своих любимых поэтов. Так видят мир дети (Кулаков замечает, что и обэриуты, и продолжатели их поэтики — прекрасные детские писатели). Вот стихи Вс. Некрасова.

Утром у нас
чай с солнцем

На ночь
молоко с луной

А в Москве
электричество

с газированной водой.

Очерк поэзии Некрасова, помещённый в этом приложении, дополнен в основном тексте. Рассмотрением поэтических пристрастий героя — не Ходасевич, а Мандельштам. Исследованием предшественников — кроме обэриутов, это Маяковский и Хлебников. Установлением связи с живописью — с картинами Э.Булатова и О.Васильева (репродукции помещены в книге).

Но если вам не близки стихи Некрасова, вас едва ли убедит книга Кулакова. Впрочем, автор и сам понимает, что от его оценок ничего не зависит. “Художественная реальность существует сама по себе”, — сказано в книге «Поэзия как факт» (http://aptechka.agava.ru/statyi/knigi/kulakov15.html).

В книге несколько статей о разных поэтах — и каждую статью можно представить сжатым тезисом. Бродский: “последовательное осмысление собственного существования «частным человеком»”, а в качестве поэта частный человек — “лишь средство существования языка” («Простая единичность», с. 19–21).

(Бахыт Кенжеев: его интересует “конкретика существования”, “он любит этот мир”, его поэзия — “не созерцание, а процесс, процесс ведения речи, говорения” [«Тайна двух океанов», с. 22–29).

Лев Лосев: его поэзия — театр, “с действующими лицами и исполнителями, сценой, рампой”; одна из основных “движущих сил всей его поэзии” — “противостояние бесовщине” («Картинки с выставки», с. 30–39).

Тимур Кибиров: главное для него — “избавиться от литературы”; “Кибиров раздирает цитаты в клочья, лишая их благородной нейтральности, заставляя их звучать не своим, а его, кибировским, нелитературным, «дурным» голосом” («Стихи после концептуализма», с. 84–95).

В конце концов, никто нас не заставляет любить поэтов, о которых пишет Кулаков. И если вы их так и не приняли, то, по крайней мере, узнали. И это тоже немало.

Лев СОБОЛЕВ