Детское чтение

Марина Костюхина

---

Современный бестиарий в чтении детей и подростков

Существует давняя литературная традиция изображать человека в образах животных. В сказках и баснях, апологах и фантастических повестях животные разыгрывают нескончаемую “человеческую комедию”. Иногда такая игра кажется забавной, иногда устрашающей, но всегда поучительной — ведь человеку предоставляется возможность посмотреть на свою жизнь со стороны.

Истоки звериных историй уходят в глубокую древность. Там, в эпоху первобытной архаики, зародились мифологические рассказы о тотемных животных — основателях человеческих родов. Когда мифы утратили прежнее доверие, животные стали героями сказок, басен и легенд. В Средние века из таких историй были составлены объёмные сборники, получившие название физиологов или бестиариев. Их персонажи, полуреальные, полусказочные звери и птицы, не только поражали воображение, но и служили аллегориями человеческих добродетелей и пороков. Бестиарии ценились как занимательное и полезное чтение, из которого средневековый человек мог узнать об удивительных и поучительных явлениях Божьего мира. (О происхождении животного эпоса см. в книге Е.Костюхина «Типы и формы животного эпоса». М.: Наука, 1987.)

Традиции старинных бестиариев напомнили о себе в новейшей детской литературе. В отличие от реалистических рассказов в духе Сетона-Томпсона нынешние истории о животных создаются на мифологическом и легендарном материале. Мифология приходит к современному читателю в “формате” жанра фэнтези, самой популярной ныне разновидности сказочно-фантастической литературы. За последнее десятилетие определились каноны фэнтезийного жанра, и авторы “животных саг” следуют этим канонам. Известный роман английского писателя Ричарда Адамса «Корабельный холм» («Обитатели холмов»), увидевший свет в 1972 году, был одним из первых произведений такого рода. За ним последовали многочисленные книги и книжные сериалы других авторов (среди последних — многотомный «Рэдволл» Брайана Джейкса).

Фэнтезийные истории о животных начинают появляться и в отечественной литературе, хотя по-настоящему этот интересный жанр у нас ещё не открыт. Зато переводных книг о мифических животных очень много. Современный школьник, подобно средневековому школяру, зачитывается необыкновенными историями о похождениях животных, обсуждает их на многочисленных сайтах и читательских форумах. “Животные саги” нового времени побуждают подростков к литературному творчеству: фанаты-читатели пишут продолжения полюбившихся книг, создают многочисленные варианты одного и того же сюжета. Возраст поклонников подобной литературы самый разный: фэнтезийные саги о животных взахлёб читаются детьми и подростками, с интересом к ним относятся взрослые читатели, они же отбирают эти книги для совместного семейного чтения.

Причина читательских симпатий ясна: “животные саги” вводят читателя в мир популярной мифологии и истории культуры, интерес к которым в последнее время невероятно высок. Авторы современных фэнтези черпают сюжеты своих книг из “золотого мифологического запаса” (мифы, сказки, апологи, сатирический животный эпос, средневековые романы и бестиарии), но толкуют их совершенно по-своему. Так создаётся мифология Нового времени, в которой архетипические сюжеты служат для выражения современных представлений о человеке и его месте в мире.

Мифологическое прошлое в книгах для детского и подросткового чтения неслучайно разыгрывают персонажи животного мира. Литература и раньше уподобляла животного “естественному человеку”, используя “наивный дискурс” для оценки действительности (от «Каштанки» Чехова до «Дневника фокса Микки» Саши Чёрного). Животные в современных фэнтези сохраняют связь с “детством человечества”, а сообщество зверей уподобляется патриархальной общине с характерными для неё мифами и обрядами. Забавно, что тотемные представления о животных-прародителях приписываются самим животным. Предпочтение при этом отдаётся диким животным, незнакомым с благами цивилизации (или отказавшимся от них). В «Корабельном холме» Р.Адамса это дикие кролики из сельских районов Англии. О жизни реальных кроликов писатель знает немало, проштудировав труды известных зоологов и натуралистов. Ссылки на их научные работы — не редкость в сказочно-фэнтезийной литературе. Так, в «Лунном звере» Г.Килворта (2005) дотошно описываются нравы лис, в «Серебряном крыле» К.Оппель (2005) — колонии летучих мышей. Особенно неравнодушны современные авторы к котам (но только к диким, порвавшим с миром людей). Такие коты стали героями сериала «Коты-воители» Э.Хантер (2005), повестей Т.Уильямса «Хвосттрубой, или Приключения молодого кота» (2004) и С.Ф. Сейда «Варджак Лап» (2003). Не обижены вниманием также собаки (Р.Адамс. «Чумные псы», 2006) и волки (Д.Пеннак. «Взгляд волка», 2003; М.Пейвер. «Брат волк», 2005).

Зоологическая осведомлённость и наблюдательность в этих книгах служат одной цели: сделать условный фантастический мир рельефным, наполнив его звуками, запахами и красками. В таком мире обретают реальность верования и обряды наших далёких предков. И если без трудов зоологов обойтись можно, то без трудов этнографов и фольклористов мифологическое прошлое изобразить нельзя. Некоторые из авторов, как, например, Мишель Пейвер, сами являются специалистами в области этнокультуры или мифологии древних народов. Но фэнтези — это не исторический роман, в котором воссоздаётся исторический колорит определённой эпохи. Фэнтезийное прошлое — это всегда литературный коллаж из мифологий разных эпох и народов (сделать его достоверным — непростая задача для писателя). Поэтому так уместны в этом жанре нереальные существа, среди которых обязательно будут звери и птицы.

Выбор зооморфных персонажей неслучаен. Во многом это дань мифологическому сознанию, которое не видело принципиальной разницы между животными и людьми. В то же время это дань сознанию юному, ведь детям свойственно очеловечивать животных и воспринимать их как меньших братьев. Близка ребёнку и та стихия юмора, которая неизбежно сопровождает “переодевание” животных в людей и наоборот. Комическую сторону таких “переодеваний” хорошо знала средневековая литература. Знаменитый «Роман о лисе», созданный в XII веке, остроумно пародировал героический эпос: всех представителей королевского двора, с его сюзеренами и вассалами, изображали животные. Но как бы комично ни выглядел кролик в доспехах рыцаря или мышь в облаченье монаха, для жанра фэнтези важнее не юмор или пародия, а патетика и героика, которые связаны в нашем сознании с образами эпического прошлого.

Атмосферу прошлого воскрешают сказания и легенды мирового фольклора, но только не в форме прямых цитат или пересказов. Писатели создают собственные мифологические тексты по образцу фольклорных. За основу берутся космогонические и топографические мифы, а также мифы первотворения. В каждой книге своё “звериное” мифотворчество. В изложении кошек космогонический миф звучит так: “Когда праматерь Муркла впервые открыла свои сияющие глаза, кругом царила тьма. Она стала тереть лапы — огромные чёрные лапы — и тёрла так долго, что высекла искру небесного огня” (Т.Уильямс. «Хвосттрубой, или Приключения молодого кота»). А вот пример “мифологии кроликов”: “В незапамятные времена Солнце-Фрит сотворил нашу землю. Фрит создал также всех животных. Вначале они очень походили друг на друга. Ласточка с ястребом были друзьями и вместе питались семенами и мухами. И кролик с лисой тоже были друзьями, и оба питались травой. А травы и мух было предостаточно, потому что мир тогда был ещё молодым и новым. А Фрит целыми днями стоял в небе, так что всё время было тепло. В те времена вождь кроликов Эль-Ахрайраха жил в дружбе со всеми животными” (Р.Адамс. «Корабельный холм»).

История творения, рассказанная кроликом или кошкой, оказывается не только остроумной стилизацией под миф, но и достаточно точным его переложением. Так, прародитель всех кроликов Эль-Ахрайраха изображается хитрым обманщиком и ловким плутом, и такое поведение героя точно соответствует типу фольклорного трикстера, который всегда добивается успеха не силой, а хитростью.

Рассказывая о проделках мифологического героя, писатели имитируют “архаический” стиль древних историй с характерными для них инверсиями и иносказаниями. Экзотику прошлого передают также слова из фантастического праязыка. Так, в книге Р.Адамса говорится, что “кролики умеют считать до четырёх, всё, что больше четырёх, у них называется «хрейра», то есть тысяча или очень много”. “Хрейра” — это слово из древнекроличьего языка “лапинь”. А в конце книг про «Котов-воителей» авторы поместили словарь кошачьего языка, стилизованный под один из языков древности.

За фэнтезийными историями легко узнаются известные фольклорные сюжеты. Например, история про то, как кролик обманул щуку, приманив её на глиняное чучело, написана на сюжет известной народной сказки про смоляное чучелко (есть в сборнике сказок дядюшки Римуса). В рассказе про то, откуда идёт война кошек и собак, излагается фольклорный сюжет про мудрого строителя, которому жестокий правитель (пёс Рауро Куслай) приказал воздвигнуть башню. В ответ на это мастер (кот по имени Краснолап) попросил себе за труд только одну кость. По завершении работы он вытащил эту кость из основания башни, после чего та рухнула (Т.Уильямс. «Хвост Трубой, или Приключения молодого кота»). Животные рассказывают басни про самих себя, превращая фигуры аллегорических зверей в реальных животных. Так, лиса в книге Г.Килворта «Лунный зверь» вспоминает историю про лису, которая была убита охотником за то, что пила воду из источника (известный басенный сюжет про волка и ягнёнка).

Занимательные и поучительные истории на мифологические сюжеты сопровождаются остроумными фольклористическими комментариями, которые даются от лица самих животных. Так, кролик из «Корабельного холма» замечает: “Судя по тому, что даже сам Одиссей повторил несколько проделок Эль-Ахрайраха, можно судить о древности этих преданий”. Действительно, хитроумный Одиссей в гомеровском эпосе повторяет проделки своих предшественников из мифов глубокой архаики. Некоторые из животных персонажей, подобно учёным-фольклористам, сравнивают свою мифологию с мифологией других зверей, находя при этом заметное сходство: “Мифологии лис и собак сходятся в том, что после первобытной Тьмы наступила эпоха, называемая Началом” (Г.Килворт. «Лунный зверь»).

Мифологические истории в современных бестиариях связаны с обрядом и жизнью их героев. В основе сюжета фэнтезийных повестей лежит литературный вариант обряда посвящения (инициации) в его переложении для зооморфных персонажей. Герой (животное или ребёнок в сопровождении зверя) отправляется в путь, чтобы добыть магический предмет и победить противника. На протяжении пути посвящаемый с честью решает трудные задачи и становится главой племени. Путь фэнтезийного героя, в отличие от сказочного, усложняется проблемами психологического характера: ему надо избавиться от всевозможных комплексов и страхов, надо преодолеть искушение властью, продемонстрировав при этом толерантность и политкорректность.

Весь этот современный “кодекс чести” имеет мало общего с идеалами эпических сказаний. Сказочные приключения и психологические испытания определяют своеобразие квеста (от англ. “путь”, “поиск”). Это слово послужило названием для одной из разновидностей жанра фэнтези, но независимо от названия в каждой из фэнтезийных повестей есть элементы квеста. Путь фэнтезийного героя не завершается традиционной для сказки свадьбой (знак того, что герой перешёл в другую социально-возрастную группу). Такая несказочная концовка роднит героя фэнтези с персонажами героического эпоса: и те, и другие занимаются общественным служением, а не устройством личной судьбы. Под общественным служением в жанре фэнтези понимаются задачи космического размаха: спасение сказочного мира от сил зла и разрушения. Такая благородная миссия в животных сагах выпадает на долю скромных зверюшек. Так, кролик по имени Орешек (Р.Адамс. «Корабельный холм») спасает своих соплеменников от смертельной опасности, проводит их через все трудности и основывает новую колонию кроликов. Обстоятельства вынуждают преодолевать “общечеловеческие” страхи и сомнения, а также свойственное людям стремление к власти. В конце пути фэнтезийный герой получает новое имя — знак того, что он выдержал испытание. Так, скромного Орешка начинают звать Орех-рах (Р.Адамс. «Корабельный холм»), а котёнка по имени Рыжик — Огнегрив (Э.Хантер. «Стань диким!»). Такая смена имён — факт архаической культуры, наделявшей имя магическими свойствами. Но писатели используют смену имён также для того, чтобы поиграть со словом, обыгрывая в форме имени звериную тематику (Пискли, Чутколап, Пушистик, Примурлыка, Хвосттрубой).

Как бы ни были привлекательны для современного автора древние мифы и обряды, главный интерес для него — настоящее. В мифах и сказаниях писатель ищет образцы мужества и герой­ства, которых так жаждет современный читатель. На условном фоне далёкого прошлого яснее становятся извечные нравственные истины, на утверждение которых претендуют авторы фэнтезийных повестей. Такая установка на примеры и образцы делает жанр фэнтези прямым наследником нравоучительной литературы. Положительный герой всегда ставит служение общему делу выше собственных эгоистичных интересов. “Первым делом — накорми племя” — так формулирует дикий кот по имени Львиное сердце главный постулат общинной морали. Утопические картины торжества этой морали разыгрываются животными как наглядный и поучительный урок для людей. Аббатство Рэдволл — образец такого рая (Б.Джейкс. «Воин Рэдволла», 2004; «Война с Котиром», 2005; «Меч Мартина», 2006 и др.). Порядки, установленные в аббатстве воителем Мартином, напоминают законы рыцарского братства легендарного короля Артура. Зато битвы с пиратами и разбойниками отсылают к традициям романов В.Скотта и Р.Стивенсона. Всё вместе это объединяется в жанре фэнтезийного животного эпоса.

Высокая рыцарская этика в исполнении животных выглядит комично: “Аббатство Рэдволл — это место мира и благодати, где ни на кого нельзя поднимать лапу”. А сам великий Мартин, основатель аббатства, — это мышь. Юмор соседствует с откровенной сентиментальностью и педагогичностью, явно рассчитанной на девочек-читательниц. В книгах Джейкса подробно описываются уроки воспитания, которые дают мудрые наставники для своих шаловливых воспитанников. Взрослые всегда готовы принять участие в играх детей, с пониманием они относятся и к детским проказам. Главным средством “патриотического воспитания” в аббат­стве становятся героические легенды далёкого прошлого: “Мартин умер много лет назад, но дух его живёт в каждом камне Рэдволла и в сердце каждого из его обитателей”. О славных подвигах предшественников юное поколение узнаёт из старинных летописей, стихов и песен.

Воитель славный Мартин,
Благодарим твой меч,
Который некогда помог
Покой и мир сберечь!

Меч Мартина — это тот магический предмет, который помогает одерживать победу в тяжёлых битвах с врагами (подробности кровавых сражений, драк и убийств рассчитаны на суровое мужское чтение). Обладателями меча становятся, как правило, самые непослушные воспитанники аббатства (призыв увидеть в ребёнке скрытые достоинства — постоянная тема современной детской литературы). Пройдя путь испытаний, барсуки, зайцы и белки становятся настоящими воителями, а некоторые из них удостаиваются чести стать настоятелями аббатства. И теперь уже они объясняют своим ученикам, что “из далёкого прошлого всегда можно извлечь много уроков”.

Эту истину опровергает современная культура с её проповедью индивидуального и личного. Дикие кролики в книге Р.Адамса «Корабельный холм» чтут своих героев: они помогают им поверить в себя, пробуждая в душах жажду великих подвигов. Но на смену простодушному героизму предков приходит просвещённая эпоха, в которой нет места старым сказкам про Эль-Ахрайраха. Диким кроликам это кажется странным: “Эль-Ахрайраха был мастером смелых проделок, а кроликам всегда будут нужны мужество и ум!” Оказывается, не всегда: сытая и комфортная жизнь в неволе мужества и благородства не требует. И тогда в кроличьих душах поселяются одиночество и страх смерти — бич современного сознания. Героические сказания сменяются песнями, в которых прославляется “умение примириться со своей участью”, а герои прежних эпох оказываются забытыми. Как же поражён был Эль-Ахрайраха, когда увидел, что никто из кроличьей молодёжи не знает прошлого: “Это сражение было, когда я ещё на свет не родился... Всё давно кончилось и к нам не имеет ни малейшего отношения”. Когда уходят великие образы, человек остаётся один на один со своими слабостями и пороками. Нрав­ственная проповедь в современных фэнтези соседствует с социальной сатирой на общественное устройство. Мир зверей служит моделью тоталитарного государства, где “все равны, но некоторые равны больше, чем другие” (Оруэлл). В борьбу с диктатурой военизированного государства вступают герои многих фэнтезийных книг.

Утверждение нравственных постулатов и сатирическое изображение нравов роднят современные “животные саги” с классическими баснями. Но есть в них и другая поэтика — таинственного, мистического, экзистенциального. Во многом она создаётся цитатами из литературы “высокого регистра”: это эпические сказания («Гильгамеш»), исторические хроники о полководцах прошлого, философские и поэтические произведения. Они образуют вокруг животных персонажей ореол символических значений.

Животные в фэнтези не только подобны человеку, но и во многом мудрее его. Им приписывается способность видеть мистические сны и предсказывать будущее, подобно шаманам и жрецам. Мистические прозрения четвероногих героев описываются как особое состояние души, подобное религиозному трансу. Такой интерес к мистике и магическим практикам в духе нынешнего времени: он отражает сомнение современного человека в возможностях рационального знания как единственной формы познания мира.

Магическими способностями в фэнтезийной книге обладают не все герои-животные, а только избранные. Мотив избранничества — один из основных в фэнтезийном жанре. Избранничество раскрывается не сразу: поначалу герой кажется ущербным и к подвигу не способным, а главное — не похожим на других. Предпочтение часто отдаётся маргинальным личностям, которые кажутся изгоями среди соплеменников. Маленький Торак в книге М.Пейер «Брат волк» не принадлежит ни к какому племени (такова судьба сына колдуна). Единственным другом мальчика становится волчонок, язык и мысли которого Торак может понять. С помощью брата-волка мальчик доходит до Священной горы и побеждает медведя, в которого вселился дух разрушения. Шейд из породы летучих мышей — тоже фигура маргинальная. В отличие от остальных членов мышиного племени он не хочет жить во мраке и рвётся к солнцу (К.Оппель. «Серебряное крыло»). Мудрая глава рода предвидит в нем незаурядную личность: “Ты — не такой, как другие. Я вижу в тебе что-то вроде сияния, и я не хочу, чтобы его погасили”. Конфликт между массовым сознанием и личностью — это современная проблема, и фэнтезийная литература оставляет победу за тем, кто способен преодолеть стереотипы массового сознания. Преодоление стереотипов становится залогом лидерских качеств: герой с независимыми суждениями может повести за собой и добиться успеха. Успешность — атрибут современного человека, и литература пропагандирует такой тип героя.

От стереотипов фэнтезийного жанра свободны произведения, тяготеющие к притчевой литературе. В книге французского писателя Д.Пеннака «Глаз волка» описана встреча африканского мальчика, одиноко живущего в чужой стране, и полярного волка, запертого в клетку зоопарка. У обоих достаточно оснований возненавидеть людей, которые обошлись с ними жестоко. Но ненависть испытывает только волк. Движимый обидой и недоверием, он упорно отказывается смотреть мальчику в глаза. Но наступает момент, когда человеческое терпение и любовь побеждают недоверие и неприязнь, и тогда волк начинает видеть окружающий мир совершенно иными глазами.

То, какими глазами увидит мир ребёнок или подросток, во многом зависит от современной детской книги.