О человеческих словах

"Надоели мне, брат, все человеческие слова!” — восклицает в пьесе «На дне» Сатин, отстаивая своё право на произнесение экзотических и никому не понятных слов типа “сикамбр” или “макробиотика”. Сам язык должен подчеркнуть разницу между сильной личностью, презирающей законы человеческого муравейника, и прочей массой тварей дрожащих.

А вот вам фразочка из одного методического пособия для учителя литературы: “Идейно-художественное своеобразие романа подчёркивается умелым использованием изобразительно-выразительных средств языка”. Где здесь “человеческие слова”? Тот же “сикамбр”. И звучит этот язык на уроках литературы, так же пролагая непроходимую грань между учеником и учителем, а значит, и стоящим за ним предметом.

Я решил воспользоваться методическим советом и попробовал произнести эту фразу перед своими десятиклассниками. Сделал это с невозмутимым видом в какой-то из удобных моментов урока. Мальчик Лёша, живой и прыгучий острослов, прореагировал моментально: “Это вы с кем сейчас разговаривали, Сергей Владимирович?”

С вами, родимые, с вами. Так мы, учителя, разговариваем именно с вами. Потому что не можем найти простых и точных слов, чтобы честно сформулировать мысль. Потому что мы пишем кучу разных документов завучам и методистам и привыкли к их птичьему языку. Потому что нам некогда читать хорошие филологические книги, а под рукой оказываются сделанные на коленке методички. Потому что часов приходится вести столько, что к урокам подготовиться не успеваешь. Потому что денег при этом платят почти совсем не. Потому что, дорогой Лёша, жизнь учителя чистый ад, особенно если на уроке вертятся и болтают, как ты.

И всё-таки, дорогие коллеги, давайте не поддаваться “сикамбрическому” языку. Мы не имеем на него права. Давайте, пока идёт лето, составим для себя специальный словарик, куда запишем выражения и фразы, которые никогда, ни при какой погоде, не позволим себе произнести на уроке. “Изобразительно-выразительные средства” — забудем этот и подобные ему штампы навеки. “Идейно-художественное своеобразие” — в корзину. Там же место и казённой, набившей оскомину канцелярщине, и лживо-пафосным фразам типа “с потрясающей силой автору удаётся передать…”, “картины народной жизни насыщены живым лирическим чувством” или “атмосфера высокой духовности царит в этом рассказе”. Вся эта словесная фальшь должна быть изгнана навеки с урока литературы.

Как известно, в начале мира было Cлово. С него же начинается и урок литературы. От того, каким будет это слово, зависит всё остальное.

Сергей ВОЛКОВ