И снова об экзамене

Июль — разгар экзаменационной вступительной волны. Правда, скоро, с приходом ЕГЭ, он, вероятнее всего, будет по накалу страстей уступать маю, когда, собственно, и проходит Единый экзамен. Мы как раз решили вспомнить сегодня один из майских дней этого года, когда прямо накануне Дня славянской письменности и культуры в Министерстве образования и науки состоялось заседание Общественного совета при Минобре. Вопрос обсуждался самый что ни на есть насущный: «Программа и подготовка проверки знаний по литературе». Как известно, с 2009 года в России в штатный режим вступает ЕГЭ и, согласно закону, все выпускные (они же вступительные) экзамены будут проводиться в этом формате. Если с математикой и русским языком ситуация более или менее понятна, то экзамен по литературе, что называется, “подвис”.

Напомним, в чём существо проблемы, которую никак не может решить государство в лице подведомственных ему Министерства образования и Рособрнадзора. Традиционный обязательный выпускной экзамен (сочинение), являвшийся экзаменом сразу по двум предметам (русскому языку и литературе) и существовавший в нашей школе не один век, в систему ЕГЭ пока не вписывается. Русский язык в формате ЕГЭ некоторое время назад отпочковался от литературы и стал самостоятельным экзаменом. Весьма логично, что он будет являться для выпускника российской школы обязательным. Непонятно одно: куда денется в итоговой аттестации “брошенная” русским языком литература. И никто это внятно сказать сейчас не может. Обсуждение вопроса об экзамене по литературе длится в течение нескольких последних лет. И всё так же здесь один хочет арбуза, а тот солёных огурцов. А 2009 год между тем приближается…

Разноголосица мнений в очередной раз проявилась на заседании Общественного совета при Минобрнауки. Собравшиеся в зале чиновники, общественные деятели, представители профессионального сообщества планировали обсуждать вопрос об экзамене, однако очень скоро стало понятно, что без обсуждения целей преподавания литературы невозможно говорить о контроле. А если цели попытаться сформулировать, то становится ясно, что контролю они не поддаются. Потому что невозможно проверить и выразить в баллах сформированность интереса к чтению или, к примеру, понимание значимости культуры в жизни человека. А ведь именно этого требуют “представители общества” от школьных уроков: “Сделайте так, чтобы ребёнку хотелось читать, чтобы он получал от этого удовольствие, чтобы он любил держать в руках книгу. Сформируйте вкус. Научите вести дискуссии и отстаивать своё мнение”. И так далее. Непонятно только одно — как быть с экзаменом.

Такой вот получается парадокс. Хватаешься за цели и задачи — не знаешь, как проверить их выполнение. Придумаешь технологичный экзамен — и перестаёшь понимать: а кому надо то, что он проверяет?

Именно поэтому Общественный совет справедливо решил сузить проблему и обсудить экзамен — и именно поэтому ему это не удалось. Как оказалось, многие “представители общества” в Общественном совете не заметили многолетних дискуссий на темы школьной литературы и решили опять начать задавать вопросы, которые обсуждались ещё при разработке стандартов (и о которых, кстати, много писала «Литература»). Поэтому дискуссия всё время норовила уйти в выяснение основ мироздания. Присутствующие на заседании представители профессионального сообщества старались направить разговор в русло практическое. Поскольку цели и задачи обсуждать можно сколь угодно долго (и, кстати, ни до чего не договориться), а экзамены случаются у нас регулярно, и учитель обязан к ним готовить. Это повседневность, из которой не вырваться никуда.

Пришлось обрисовывать перед членами Общественного совета возможные пути развития ситуации.

Путь первый: не включать литературу в список обязательных экзаменов. Минусы очевидны. Экзамен, как ни печально, — сильнейшая мотивация для занятий. Убери обязательный экзамен сегодня — процент нечитающих детей стремительно вырастет завтра. Если не сегодня же.

Второй путь: оставить литературу в списке обязательных экзаменов и сдавать её, как и другие предметы, в формате ЕГЭ (как то велит закон). Минусы не так очевидны, но существенны. Во-первых, добавляется лишний обязательный экзамен, что создаёт дополнительную нагрузку на ученика. Вряд ли стоит на это идти. Во-вторых, литература в формате ЕГЭ (нынешнего извода) давно уже стала предметом для юмористов (“На каком плече была родинка у Элен Безуховой?” — и четыре варианта ответа). Тесты по литературе ведут к вырождению предмета — об этом мы писали множество раз, подвергая детальной профессиональной критике материалы ЕГЭ (см., например, № 7 за этот год). Об этом же говорит и основная масса учителей литературы разных регионов. Любопытно, что на заседании Общественного совета это фактически признал и представитель Рособрнадзора, руководитель группы разработчиков ЕГЭ по литературе С.А. Зинин, сказав, что без частей А и В (то есть тестов) вообще-то можно было бы обойтись, расширив часть С — сочинение.

Как говорится, направо поедешь… налево поедешь… Вот государство и не едет никуда.

В этом учебном году мне по редакционным делам довелось побывать во многих регионах. На встречах с учителями литературы Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Оренбурга, Омска, Перми, Сочи, Барнаула, Кирова (отчёты о них регулярно публикуются на страницах «Литературы») вопрос о выпускном экзамене возникал всегда, причём как вопрос самый острый. “Когда они там у вас, в Москве, что-нибудь решат? Неужели им нельзя ничего объяснить?” В этих вопросах — ощущение тревоги, всё явственнее нарастающее с приближением эры ЕГЭ. Их молчание трактуется учителями-практиками однозначно: литературу в школе хотят тихо прикрыть. Либо поставить в такие условия, когда она сама собой сойдёт на нет.

Выиграет ли от этого государство? Не расхожий ли миф утверждение, что Россия — страна литературоцентричная и нас собирает в нацию (в народ) в том числе и тот корпус текстов, которые мы все прочли (должны прочесть)? И правда ли, что школа обязана поддерживать сложившийся у нас в течение веков литературный канон?

Думаю (и выступления многих участников заседания меня в этом лишний раз убедили — хотя и вышеприведённые вопросы тоже звучали на заседании), что пока ещё обязана. Помогая формирующейся личности осознать своё место в культуре, школьная литература, как справедливо подчеркнул Е.А. Бунимович, работает за себя и “за того брата” — историю, экономику, географию. Мы обсуждаем, вводить ли в школу православие, — но размышления о том, как человек жив верой, вызываются в школьниках уже сейчас чтением произведений Толстого и Достоевского, Лескова и Булгакова. Пугачёва мы знаем лучше Разина, потому что в школе прочитана «Капитанская дочка». Войну 1812 года, как никакую другую, мы представляем очень живо, потому что на уроках говорили о «Войне и мире». Литература несёт в себе знание о мире, которое прошло через человека. Она, как выразился один из выступающих, помогает подростку моделировать жизнь.

Так вот, если из школы уходит обязательный выпускной экзамен по литературе (заменяясь на обязательный ЕГЭ по русскому языку), то мотивация для изучения этого наиболее личностно ориентированного в школьной программе предмета падает настолько, что о систематических эффектах, особенно в старших классах, можно будет забыть. Однако и другой вариант событий: экзамен остаётся обязательным, но в форме ЕГЭ (в нынешнем его виде) — не может устраивать не только учителей, но и государство (заказчика в образовании), потому что ЕГЭ по литературе в нынешнем виде выхолащивает и извращает предмет. На эту тему уже написано достаточно.

Наша газета предлагала способ выхода из кризиса (см. подробнее № 7). Если коротко, то это обязательный совмещённый экзамен русский + литература (словесность). ЕГЭ по “словесности” состоит из части А и В, связанных с русским языком, и части С — сочинения по литературе (разбор фрагмента изученного в школе произведения, либо стихотворения, либо нового небольшого прозаического произведения).

Собственно, именно к такому варианту событий склонялся Общественный совет на стадии подготовки заседания. Об этом можно судить по таким словам из проекта решения: “Общественный совет считает необходимым рекомендовать Министерству образования и науки Российской Федерации рассмотреть возможность проведения совмещённого экзамена по русскому языку и литературе, где части А и В отведены языку, а часть С — литературе”. Правда, на самом заседании в нескольких выступлениях прозвучала и другая идея: проводить обязательный устный экзамен по литературе. Именно так сейчас поступают в Питере (о плюсах этого варианта страстно рассказала директор гимназии № 56 М.Б. Пильдес). Её поддержали Алексей Венедиктов и Светлана Сорокина («Эхо Москвы»). Итожа разговор, весьма тепло высказался об этой форме экзамена министр А.А. Фурсенко. Правда, осталось неясным, как формат устного экзамена соотносится с определением ЕГЭ в законе о ЕГЭ. Или это будет экзамен с независимой проверкой по стандартизированным правилам? Учителя одной школы спрашивают учеников другой, а на столе перед ними лежат критерии оценки? Картинка любопытная.

В результате Общественный совет решил пока резолюцию не принимать, а работать над ней дальше. В каком направлении, пока неясно. Неясно также, будут ли плоды от этой работы: ведь примирить предложения об устном и письменном экзамене в формате ЕГЭ невозможно. А если принять во внимание, что начинается резолюция такими словами: “Невозможно без ущерба для качества аттестации выпускника заменить сочинение какой-либо другой формой аттестации”, — становится ещё интереснее.

Это посильнее Лебедя, Рака и Щуки.

Куда ж нам плыть… Или уже ползти?!

Сергей Волков