И.Д. Прохорова отмечает очень важную особенность проделанного исследования, прямо относящуюся уже не к исторической науке, а к филологической или, во всяком случае, к историко-филологическому содружеству, сформировавшемуся ещё в дооктябрьское время как плодотворная традиция.

“…Интерес (как академический, так и общественный) к «ключевым точкам», «поворотным этапам» в историческом развитии по понятным причинам особенно обострён в России; события же конца 1980-х годов, с их заключительным августовским аккордом 1991 года, очевидным образом предопределили развитие отечественной гуманитарной мысли на последующие десятилетия. Именно личным переживанием слома эпох пронизана последняя книга Юрия Лотмана «Культура и взрыв» с её концепцией чередующихся/сосуществующих динамических (взрывных) и постепенных процессов в культуре. Особенно важным оказался для нас при подготовке этого номера взгляд позднего Лотмана на культуру как сложно организованное целое, состоящее из пластов разной скорости развития и сочетающее в своих разных сферах взрывные и постепенные процессы. Андрей Зорин в своей новаторской книге «Кормя двуглавого орла…», опираясь на мысль Клиффорда Гирца о метафорической природе идеологии, прослеживает исторически конкретную динамику выработки, кристаллизации и смены базовых идеологем российской государственности в поворотные моменты исторического развития России. В предисловии к книге Зорин прямо соотносит ракурс своего исследования — интенсивный взаимообмен метафорами между идеологией и литературой в моменты самоидентификации и легитимации новой власти — с уникальным опытом очевидца тектонических исторических сдвигов конца 1980-х — начала 1990-х годов”.

Здесь же, опираясь на опыт исследований разных учёных (А.Я. Гуревич, М.Л. Гаспаров, М.Б. Ямпольский, Р.Д. Тименчик, Б.М. Гаспаров, В.А. Подорога, А.М. Эткинд, И.П. Смирнов, К.А. Богданов, Б.В. Дубин, Л.Д. Гудков…), И.Д. Прохорова предлагает обозначить “некоторый общий вектор движения отечественной гуманитарной мысли”: “переход от обобщённых, пусть и энциклопедических по своему охвату построений к более гибкому, детализированному, индивидуализированному изучению человека и культуры, иными словами, от «текстоцентризма» — к культурной и философской антропологии”. Возникновение этого “антропологического поворота” обоснованно связывается с крушением советской эпохи со всей её системой социокультурных мифологем. Это поставило “перед российскими гуманитариями (и русистикой в целом) задачу критического переосмысления перспектив и инструментария собственной профессии, выработки новых понятийных категорий и эстетических ориентиров, реформирования культурного поля и его институтов”.

Намеренно не останавливаясь здесь на подробностях проекта, живого для всех нас как зеркало, в которое хотя бы иногда полезно внимательно вглядываться, отмечу ещё один важный пункт вступления И.Д. Прохоровой.

Работа открыла прискорбный факт: “важнейшие общественные, экономические и культурные про-цессы конца 1980-х часто вообще не фиксировались советскими и иностранными СМИ и в работах аналитиков (или представлялись в искажённом виде)”.

Кроме того, по известным причинам “в большинстве хранилищ отсутствует или крайне скудно представлена «нетрадиционная» пресса конца перестройки”.

И наконец: в своих непосредственных свидетельствах активные деятели эпохи проявляют “социальную амнезию”, “принципиальное нежелание вспоминать «грехи молодости»”. Этот феномен, относящийся не только к перестройке, разумеется, требует фундаментальных и постоянных исследований.

В таких условиях особое значение приобретает то, что представляемый меганомер «НЛО» создан как принципиально открытый проект, позволяющий разным исследователям вносить свои коррективы и дополнения, тем самым постоянно углубляя и обогащая знания о новейшей истории России. Редакция намечает поместить эту электронную книгу в Интернет и предоставить возможность уточнять собранные данные широкому кругу заинтересованных читателей. Нетрудно представить, что эта инициатива найдёт свой отклик и у словесников, уже несколько лет решающих обостряющуюся проблему цивилизованного общения их подопечных с компьютерами и Интернетом (к тому же для нынешних старшеклассников 1990-й — канун их рождения).

Подробности проекта на сайте «НЛО»:

Первый номер (2007) ежеквартальника Пушкинского Дома, “историко-литературного журнала” «Русская литература» поступил к подписчикам вовремя, и мы спешим дать его обзор.

Но, нарушая традицию, начнём не со статей, связанных с темами школьного литературного образования. Центральными публикациями этого номера представляются письма Глеба Струве Владимиру и Вере Набоковым и его большая статья «Vladimir Nabokov as I knew and as I see him» (дан, разумеется, русский перевод — «Владимир Набоков каким я его знал и каким вижу теперь», его, как и обе публикации, подготовила известный набоковед М.Э. Маликова).

Глеб Петрович Струве (1898–1985) — выдающийся русский литературовед, старший сын крупнейшего социолога и политического деятеля начала ХХ века Петра Бернгардовича Струве, подвергавшегося ожесточённым нападкам Ленина. А сын, вынужденный покинуть Россию (как, впрочем, и отец), заслужил от большевиков уже брежневского разлива почётный титул “апостола антикоммунизма”. Его перу принадлежит фундаментальный труд «Русская литература в изгнании: Опыт исторического обзора зарубежной литературы» (исправленное и дополненное российскими учёными парижско-московское издание вышло в 1996 году).

Набоковские материалы Струве важны как живые свидетельства талантливого ровесника и друга великого писателя. Публикация писем Струве следует за недавними публикациями писем Набокова (дана их подробная библиография) и становится их необходимым дополнением. Столь же важно и то, что Г.П. Струве, несмотря на его дружеские отношения с В.В. Набоковым, не был апологетом автора «Дара», тем более его англоязычных романов (это признание — в одном из писем к Набокову). Свободный взгляд Струве на творческий путь любимого многими писателя поможет глубже понять суть художественных исканий Набокова, причины его порой безрассудной веры в абсолютную силу слова.

В этом же номере «Русской литературы» читатели встретятся ещё с одной филологической звездой ХХ века. К 110-летию со дня рождения Романа Осиповича Якобсона печатаются в переводе с чешского две его статьи — «Что такое поэзия?» (“Именно поэзия предохраняет от автоматизации, от ржавения наши формулы любви и ненависти, сопротивления и смирения, веры и отрицания”) и «Чешский предок Пушкина» (обосновывается предположение, что он принадлежал к чешскому княжескому и королевскому роду Пршемысловичей и оказался на Руси в период правления Всеволода Ольговича, в середине XII века).

В статье С.И. Монахова «Жанрово-стилевые модели в поэме Н.В. Гоголя “Мёртвые души”» вновь рассматривается “совсем детский, школьный вопрос”, занимавший многих: почему главы о помещиках выстроены именно в такой последовательности? Исследователь считает: Гоголь “располагал имения, посещённые Чичиковым, с учётом определённой хронологической последовательности смены в русской литературе (считая с начала XIX века) тех «жанрово-стилевых моделей», по законам которых сформированы миры его помещиков”: сентиментализм (Манилов) — романтизм (Ноздрёв) — натурализм (Плюшкин). Коробочку С.И. Монахов связывает с идиллическим миром, а Собакевича — с народно-эпическими началами, впрочем оговариваясь, что здесь нужны дальнейшие разыскания, а сам Гоголь в своей поэме стремился к преодолению любой возможной в то время “литературной модели”.

Также советуем обратить внимание на статьи Б.Ф. Егорова «Ю.Н. Говоруха-Отрок и В.М. Гаршин», Н.И. Пайкова «“Человек жизненной рутины” в поэзии Н.А. Некрасова» (вторая статья цикла — первая опубликована в «РЛ» № 4/2006), Л.И. Черемисиновой «Рассказ Фета “Каленик”: поэтика автобиографического повествования и литературный контекст», Е.В. Хворостьяновой «Лирика Андрея Битова: поэтика автоперевода».