Читальный зал
КНИЖНАЯ ПОЛКА
 |
Радий Погодин. ДЕРЕВО ВСЕХ ЛЮДЕЙ. СПб.: ДЕТГИЗ-Лицей, 2005. 256 с. |
Рассуждая о самом главном в жизни, автор касается и проблемы рождения. Миф, пусть и домашний, оказывается важнее прямого научного знания. Даже самый наисовременный человек поёжится при мысли, что произошёл он от слияния каких-то там клеток, которые потом созревали при нужной температуре. Тем более нелепо подобное объяснение для ребёнка, захваченного вопросом: “А где я был, когда меня не было?” Здесь и появляются объяснения отнюдь не научные, но куда больше дающие и уму и сердцу, — аист принёс, в капусте нашли. Для совсем разборчивых — купили в универмаге.
О себе же автор говорит:
“Меня, например, не мама нашла, а бабушка. В русской печке. Утром.
— Открываю заслонку завтрак готовить, а ты там сидишь. Щёки красные. В каждом кулаке по угольку.
— А что говорю?
— Дай, — говоришь, — молока с пенкой. Ребятишки все так-то говорят: «Дай!»
Моё печное происхождение определило и места пребывания моего неявленного «Я», все они помещались в жарком и светлом пространстве. Где главным было движение”.
Печь огненная поминается недаром. Домашнее это предание словно отсылка к “пещному действу”, разыгрываемому в память об отроках, не пожелавших поклоняться золотому изображению Навуходоносора и сожжённых за свою непокорность.
Радию Петровичу Погодину досталась почти неподъёмная человеческая судьба и выпала почти лёгкая судьба писательская.
После блокадной зимы он был эвакуирован из осаждённого Ленинграда. Но при первой возможности ушёл на фронт. Было ему семнадцать лет. Воевал смело, закончил войну в Берлине командиром отделения разведчиков.
Казалось бы, живи да радуйся. Только характер у Погодина был такой, что отмалчиваться он не умел — негде было учиться, война криводушных не любит. После постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» и доклада А.А. Жданова, где растолковывалась необходимость постановления, Погодин вслух заявил, что с документом, где позорят достойных людей, не согласен.
За такие высказывания грозила статья политическая, по которой могли расстрелять. Военный, председатель трибунала, решил хоть как-то помочь фронтовику. Судили за нарушение трудовой дисциплины. Погодин остался в живых, но сильно переживал, что лишён боевых наград (ордена вернули лишь в восьмидесятые годы после ходатайства Сергея Михалкова, сам Погодин из гордости ни о чём не просил).
Прошло несколько лет. В 1953 году Погодин был освобождён. Профессии нет, возраст уже не юный. Занятий он перепробовал много — был грузчиком, молотобойцем, воспитателем в санатории для туберкулёзных детей. В художники идти поздно, хотя мечтал стать художником с детства. В писатели не собирался. Открылось это в нём неожиданно, на спор. Прочитал какого-то современного сочинителя и сказал товарищам-работягам, что может написать не хуже. Спор он выиграл.
Первая книга Радия Погодина «Муравьиное масло» появилась в 1957 году. Потом пошли друг за другом сборники рассказов, повести, пьесы. «Кирпичные острова», «Ожидание», «Трень-брень», «Осенние перелёты», «Перейти речку вброд», «Лазоревый петух моего детства», «Красные лошади», «Земля имеет форму репы», «Зелёный попугай»…
Взрослые любят читать и перечитывать детские книжки. Отношусь к таковым и я. Перелистать знакомые страницы, прочитать снова «Дубравку» или «Шаг с крыши» — почти счастье.
Но есть у Погодина книги, написанные явно не для детей. Это цикл повестей, объединённых в сборнике «Живи, солдат», и роман «Я догоню вас на небесах». Тут речь идёт о войне, о блокаде и о том, было ли это всё напрасным: кровь, увечья, гибель товарищей.
Многие отступления в романе — это чистая публицистика, короткие эссе на ту или иную тему: о чести, о долге, о родных местах. Это центральные вопросы для всей прозы Погодина, однако прежде он не высказывался столь открыто, ведь детская книжка должна учить и ни в коем разе не должна учительствовать. Другое дело — книга взрослая.
Взрослым предназначалась и последняя книга Погодина, вышедшая в свет лишь сейчас. Автора давно нет в живых — он умер в 1993 году, не дожив и до семидесяти лет, долго сражаясь со страшной болезнью, выдержав несколько операций и страдая при этом от болей, которые раздирали душу. Ведь вопрос, были потери и смерти напрасными либо нет, так и остаётся открытым. Не зря два фрагмента из романа «Я догоню вас на небесах» — о блокаде и о весне 1945-го — вошли в нынешний сборник.
Раздел же «Приближения», где собраны эссе о русской сказке, об американской школе, о Древней Руси, о картине «Явление Христа народу», как явствует из самого названия, и есть попытка ответа на давний и тяжкий вопрос. А разгадка едина, она таится во всём. И поделиться с людьми своими чувствами и мыслями можно по-разному — и словами, и красками. Некоторые живописные работы Погодина воспроизведены в этой книге на вклейках, и лучших иллюстраций к ней не придумаешь.
А мне приятно ещё и то, что книга замечательного писателя вышла в издательстве, часть имени которого тоже рождает добрые воспоминания. «Детгиз» — ведь это целая эпоха.