На фоне Пушкина

В метро реклама: “Скоро! Остросюжетный фильм — «Последняя дуэль». В роли Пушкина — Сергей Безруков. Пришло время узнать правду...”

На картинке — сплетающиеся в страстном объятии полуобнажённые (или — полуодетые) Пушкин и Натали...

По закону притяжения информации (в существовании которого приходится убеждаться неуклонно) днём раньше из телевизионной передачи узнал, что готовится к выходу и другой фильм — «1814 год». Группа лицеистов — тот же Пушкин, Пущин, Кюхельбекер, Дельвиг — оказываются втянутыми в детективную интригу: какой-то маньяк охотится за фрейлинами, к которым бегают на свидания царскосельские юнцы. И крупные кадры: перерезанное горло, искажённое в предсмертном ужасе лицо девушки, кровь... В роли одного из лицеистов — сын Андрея Макаревича. Сидя в телестудии на высоком подиуме, закинув ногу на ногу, он рассказывает ведущему о съёмках фильма: “Мы восстанавливаем историческую правду... Наконец зрители узнают, как всё было на самом деле... Лицеисты не только учились или дружили, они ещё рано познали женщин... На этот фильм будут водить школьников классами... В Царское Село скоро будут приезжать туристы, чтобы посмотреть, где же именно снимался наш фильм...”

Если потянуло на Пушкина — верная примета: на дворе или июнь, или февраль. В этом году именно февраль — памятный. 170 лет назад закончилась земная жизнь поэта и началась жизнь после смерти, отразившаяся в бесчисленных мифологических зеркалах. К тем тысячам людей, кто, как сказала Ахматова, услышав роковую весть, бросился к дому поэта и навсегда там остался, добавляются новые и новые тысячи и миллионы. Они встают на цыпочки, вытягивают шеи и пытаются разглядеть, как это там, внутри, словно бы разыгрывая сцену из его собственного произведения: “Что там за шум? Послушай! что за шум? Народ завыл, там падают, что волны, за рядом ряд... ещё... ещё... Ну, брат, дошло до нас...”

У каждого из них (нас) — свой Пушкин.

Пушкин всякий. Пушкин разный.
Пушкин с веником и нимбом.
С топором и пистолетом.
С бакенбардами и лысый.
При регалиях и без.
Только разве ж это Пушкин?!
Это ж так — игра природы,
Видимость изображенья.
Сам ты Пушкин — вот в чём соль.

Современный поэт Константин Арбенин очень точно подметил это стремление каждого присвоить гения. Становящееся накануне юбилеев каким-то исступлённо-вакханальным, само по себе оно невинно и понятно.

И даже отрадно, поскольку означает, что его имя, его стихи, его личность всё ещё нужны. С ними сверяют свой собственный пульс. “Все наши глупости и мелкие злодейства” становятся какими-то более мирными и обаятельными “на фоне Пушкина”.

Спасибо ему за это.

Сергей ВОЛКОВ