Архив
Задание со звёздочкой*
ВОПРОС.
В отдельных изданиях 2-й главы «Онегина» (1826, 1830) хрестоматийно известные строки о Ленском: “По имени Владимир Ленский, // С душою прямо геттингенской…” читались несколько иначе: “Душой филистер геттингенский”. Рецензенты, в частности Булгарин, отметили, что Пушкин допустил в этих словах, если выражаться школьным языком, фактическую ошибку. Возможно, именно поэтому текст был исправлен автором. В чём же эта ошибка? Известны ли вам ещё примеры фактических ошибок в текстах, ставших классическими?
ОТВЕТ.
Слово “филистер” обозначает в современном языке обывателя, человека с узким кругозором, косного и недалёкого. При чём же тут Ленский? Даже если учесть, что во времена Пушкина слово это не имело ещё столь негативной окраски и им называли зачастую обыкновенного горожанина, такая характеристика всё равно загадочна. Называя Ленского “филистером”, Пушкин действительно перепутал понятия. Вот возможная версия происхождения этой путаницы, изложенная в увлекательной книге В.Одинцова «Лингвистические парадоксы». Филистер буквально означает филистимлянин. Когда в конце XVII века в одной из стычек немецких студентов с ремесленниками (обычных по тем временам) был убит некий студент, то священник, произнося проповедь по этому случаю, сравнил его с Самсоном, трагически погибшим в борьбе с филистимлянами. Именно с этого момента на студенческом жаргоне филистимлянами-филистерами стали называть не-студентов, горожан, а затем и всех, не обучающихся наукам, культурно “отсталых”. Сами же студенты назывались буршами или швермерами. Видимо, Пушкин просто не до конца разобрался в хитросплетениях студенческого жаргона. Кстати говоря, слово “швермер” отлично подходит в строчку о Ленском и не разрушает размера: “Душою швермер геттингенский”. В.Набоков в своих комментариях к роману предположил, что эта замена не была произведена Пушкиным, поскольку означала бы следование советам Булгарина. Впрочем, был у Пушкина и ещё один вариант: “Душою школьник геттингенский”. В.Набоков очень сокрушается, что автор не остановился именно на нём.
В.Одинцов приводит ещё один любопытный пример ошибки, на этот раз в лермонтовской строке из «Трёх пальм»: “Араб горячил вороного коня”. Он цитирует слова поэта И.Сельвинского: “Какая прекрасная строчка! Однако в действительности не родился ещё тот араб, который решится сесть на коня вороной масти. Дело в том, что арабские лошади бывают белыми и жёлтыми, но по закону меланизма у белых может родиться жеребёнок чёрной шерсти. Такая лошадь считается нечистой, и её либо режут на мясо, либо продают иностранцам. Но эта подробность арабского быта настолько малоизвестна, а строка сложена до такой степени отлично, что мы, даже зная о тайне вороных коней, принимаем лермонтовский стих не только без протеста, но с наслаждением. Попробуйте приблизить эту фразу к точности — и она потеряет своё великолепное звучание. «Араб горячил золотого коня» — неплохо, но… выпало одно Р из трёх, и строка потускнела, несмотря на позолоту”.
Впрочем, не все склонны прощать подобные фактические огрехи. Вот как рассуждает герой романа А.Чудакова «Ложится мгла на старые ступени»: “Леонид Сергеевич окончил факультет небесной механики в Сорбонне… во всём любил точность и в песнях находил много ошибок. Например, когда в степи глухой замерзал ямщик, — почему его не отогрел товарищ, которому он отдавал наказ? Некрасовский Кудеяр резал дуб булатным ножом: «Годы идут, подвигается медленно дело вперёд». Но самый мощный дуб даже при такой технике можно срезать за два-три месяца. А Терек у Лермонтова, прыгающий «как львица с косматой гривой на хребте» — кто видел гривы у львиц? Стихи все читают невнимательно. «И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык». Как? У Пушкина всё сказано: «приник», то есть тесно, лицом ко рту. И вырвал чем? Зубами?” Язвительно, ничего не скажешь.
Иногда же неожиданные ошибки обнаруживаются людьми иной культурной традиции. Один мой знакомый англичанин, историк по профессии, сочувственно выслушал песню Окуджавы про «девять граммов, сердце» и сказал в наступившей тишине, когда сердца русских слушателей пребывали в хорошо знакомом всем размягчении: “А я вот не могу понять, причём здесь граммы? Метрическая система мер была введена в СССР как обязательная только в 1925 году, уже после событий, показанных в фильме «Белое солнце пустыни». Если уж быть точным, тогда надо было перевести вес в унции…”
Поистине, есть ошибки, которые нам милее “тьмы низких истин”.