МЕТОДИКА

Феликс Нодель

---

Феликс Абрамович Нодель (1931) — преподаватель-методист московского колледжа № 17 архитектуры и менеджмента в строительстве; кандидат педагогических наук.

Проверка фильмом

«Мастер и Маргарита» на экране ТВ

Как только телевидение объявило о предстоящей премьере фильма по «Мастеру и Маргарите», я предложил своим ученикам для устных и письменных ответов серию вопросов.

— Насколько органично для романа и фильма название «Мастер и Маргарита»?

— Почему предыдущие редакции произведения были озаглавлены иначе: «Чёрный маг», «Консультант с копытом» и так далее?

— Отчего в самом произведении так часто упоминается будто бы созданный Мастером “роман о Понтии Пилате”?

— Кто же главные герои книги? Кто из персонажей её больше всего похож (не похож) на своих кинодвойников?

Основные темы для письменного высказывания после фильма были сформулированы следующим образом: «Такими ли я представлял(а) себе героев романа “Мастер и Маргарита”?», «Роман и фильм “Мастер и Маргарита”» (для прочитавших вовремя) и «Впечатления от фильма и встреча с романом» (если писали после просмотра).

Сопоставление романа «Мастер и Маргарита» и фильма В.Бортко даёт возможности, которые трудно переоценить. Желательно роман прочесть до просмотра, но даже если сначала книга окажется прочитанной немногими “продвинутыми” (на что их чаще всего вдохновляет семья), то в процессе демонстрации фильма и после роман читают (или перечитывают) чуть ли не все, сметая с прилавков любые тиражи (так, по крайней мере, было у моих учеников).

На первый взгляд сценарий фильма «Мастер и Маргарита» написан “один к одному” по отношению к роману. Но это лишь на первый взгляд. Есть существенные отступления, идущие как на пользу произведению, так и во вред ему. Например, в главе «Полёт» сделана купюра. О ней удачно написала в сочинении на тему «Роман и фильм» одна из моих учениц: “Бортко опустил момент, когда Маргарита после разгрома квартиры ненавистного ей критика Латунского залетает в окно к мальчику и успокаивает его, чтобы тот не боялся и уснул. Без этого момента Маргарита теряет человеческую черту, которую показал Булгаков в своём романе, и становится настоящей ведьмой”.

Маргарита в фильме — чуть ли не в большей степени главная героиня, чем в романе. Раньше мои ученики писали о ней и Мастере: “Хотя роман и называется «Мастер и Маргарита», ни Мастер, ни в какой-то мере даже Маргарита не являются моими любимыми героями”, “Меня больше интересовали отношения между Маргаритой и Воландом, чем между Маргаритой и Мастером”.

Из всего написанного специалистами о «Мастере и Маргарите» задолго до выхода фильма полнее всего о системе образов романа говорилось, на мой взгляд, в книге писателя и критика Б.М. Сарнова «Каждому — по его вере», вышедшей в издательстве Московского университета в серии «Перечитывая классику» в 1997 году. Там о Маргарите сказано: “Маргарита… знает, что такое любовь. Булгаков — трезвый и беспощадный реалист. Его Маргарита — земная, грешная женщина. Она ругается как извозчик. Она готова кокетничать даже с уродливым Азазелло, увидев, какой тот первоклассный стрелок… И даже мысль о том, что ей предстоит отдаться тому «знатному иностранцу», с которым её собирается свести Азазелло, — даже эта не слишком приятная мысль совсем её не шокирует. Короче говоря, Маргарита — женщина без предрассудков” (с. 87).

А вот что пишут две девушки, читавшие «Мастера и Маргариту» параллельно с просмотром фильма:
“Я не успела прочитать книгу до появления Маргариты и Мастера. Тем временем в фильме они уже появились. Но я не думаю, что я могла бы лучше представить себе Маргариту, чем Анна Ковальчук… Сразу было понятно, что она ведьма (здесь и далее выделено мною. — Ф.Н.): её смех, улыбка хищницы… Поэтому, когда я читала, передо мной возникал образ Маргариты из фильма…”

“Маргарита… в начале фильма мрачновата. Между этой женщиной и Мастером в первых сериях я не почувствовала любви. Они были не эмоциональны, чопорны. Не такими виделись мне их отношения. Но вот… встреча Маргариты и Азазелло, волшебный крем, и вот главная героиня уже ведьма! Тут игра актрисы Анны Ковальчук и созданный ею образ пришлись мне по душе. Именно такой представлялась мне Маргарита после того, как в её жизнь пришло колдовство. Отчаянная, неустрашимая, мужественная и сильная!..”

О Мастере сказано в учебнике Агеносова: “Литературоведы сходятся во мнении об автобиографичности образа Мастера” (с. 429). В.Бортко, режиссёр и сценарист сериала, добавляет: “Мастер считает, что, как и Пилат, практически предал сам себя. Так же, как значительная часть нашей мощной интеллигенции… В своём романе он ассоциирует себя с Иешуа, но поступает, как Пилат” (Комсомольская правда. 20.01.2006. С. 16).

И до просмотра мои ученики высказывались о Мастере в том же духе.

“Мастер… слабее Маргариты…”, “Мастеру не хватает мужества…”, “Как и его герой, он оказался перед выбором. Он отказался от всего из-за слабости. Сжигая свой роман, Мастер теряет не только веру в себя и любовь Маргариты, но и теряет саму Маргариту…”

Посмотрев фильм, они оценили работу артиста Галибина. “На мой взгляд, герой Галибина — это единственный персонаж в сериале, который полностью соответствует булгаковскому Мастеру”, — написал юноша, прочитавший роман после просмотра сериала.

“Я представлял его именно таким: тихий интеллигент, у которого есть огромный потенциал, но он держит это всё внутри себя”, — уточняет подросток, чуть не впервые в жизни взявшийся за перо, чтобы сделать важное признание: “После просмотра нескольких серий мне захотелось прочитать книгу…” (И другой подобный ему по развитию сверстник повторяет почти слово в слово: “Посмотрев фильм «Мастер и Маргарита», я решил побыстрее прочитать книгу…”)

Теперь об образе Иешуа. В своей книге Б.Сарнов пишет: “Можно считать главными героями Мастера и Маргариту, можно — Воланда или Пилата, но внимание к роману с момента его создания больше всего приковывал Иешуа Га-Ноцри. Издавна «копья ломались» из-за ответа на вопрос: «Это Иисус Христос или нет?» Исследователь отвечает однозначно: «…У нас есть все основания считать, что… Иешуа — никакой не Сын Божий, а такой же человек, как и мы с вами…»” (с. 59).

Столь же определённа в своих суждениях публицист А.Боссарт в «Новой газете»: “«Мастер и Маргарита», к счастью, не Библия, хотя многим её заменяет.
У Булгакова действуют люди и только люди, тем он и прекрасен…” (Новая газета. 22–25.12.2005. С. 15).

Почему-то священнослужители стоят на иных позициях. Отец Александр Мень считал: “Булгаковский Иешуа не имеет ничего общего с реальным Иисусом… Это мечтатель, наивный бродячий философ, который всех и каждого называет «добрый человек». Не таков Христос в Евангелиях. От него исходит сила. Он может быть строг и даже суров. Он резко обличает власть имущих… Он совершает поход против сил зла…” (но что-то общее имеет и может быть несколько иным?).

Протоиерей М.Ардов ещё более непримирим: “Всю ту богохульную часть вещи, где описывается Понтий Пилат и отвратительнейшим образом искажаются евангельские события (?), я с возмущением и негодованием отвергаю как нечто оскорбительное и унижающее (?) божественное достоинство Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа…” Ему спустя четверть века вторит дьякон А.Кураев: “Пилатовы главы… кощунственны и атеистичны…” (Комсомольская правда. 29.12.2005).

Моя ученица, которой я дал прочесть журнальный вариант статьи Ардова «Прочтение романа» (ныне включённый в его сборник «Возвращение на Ордынку», изданный в 1998 году), возразила ему: “…Главы, связанные с Понтием Пилатом и Иешуа, — очень экстравагантная и неординарная версия последних дней земной жизни Иисуса Христа… не вижу ничего ни оскорбляющего, ни унижающего божественного достоинства Спасителя на страницах этого романа. Наоборот, все сцены, связанные с Христом, и даже сам сатана, заставляют нас ещё больше уважать Спасителя, преклоняться перед ним… А то, что автор… не придерживается строго христианских догматов, я считаю одной из самых привлекательных черт этого романа” (многие в своё время обрели веру именно благодаря ему. — Ф.Н.).

Это написано в начале 90-х годов прошлого века. Несколькими годами позже юноша признался: “Эту книгу я уже читал два раза за последний год… После прочтения в третий раз… я стал по-другому относиться к религии, воспринимать Бога… роман меня, если можно так сказать, поставил на место… Я понял, что для меня это «Евангелие» намного ближе, нежели Евангелие, написанное святыми апостолами, потому что Иешуа мне понятней библейского Бога. Понятней, может быть, потому, что Иешуа человечней, он живой, он существует, он фактически осязаем… а Бог — это нечто слишком недосягаемое, нечто возвышенное, слишком отдалённое…”

В своей статье «Добрый человек из Ершалаима», опубликованной в «Новой газете» (22–25.12.2005. С. 15), уже упомянутая нами А.Боссарт пишет об исполнителе роли Иешуа: “Безруков не просто превосходно играет. Полное ощущение, что этот… единственный в мире актёр, из игравших Христа, понял его глубокую человеческую первооснову… Сергей Безруков поразил меня излучением абсолютного добра. Иными глазами. Подлинной человечностью…” (но там же она утверждает: “Иешуа — не Иисус”).

Не успела ещё газета с этой статьёй появиться на прилавках, как почти то же самое написала о Безрукове–Иешуа моя ученица, первой подавшая сочинение о фильме: “…Ещё до того, как фильм начали показывать по телевизору, я узнала, что эту роль отдали Сергею Безрукову. Мне нравится этот актёр, многие фильмы с его участием я смотрела, однако в душе всё же были некоторые сомнения: а сможет ли он передать образ таким, каким он был в книге, каким предстал передо мной?.. Но вот настал долгожданный момент. «Приведите обвиняемого», — раздался голос прокуратора, и я ахнула. Безрукова было совершенно не узнать — настолько хорошо он перевоплотился. От актёра веяло добротой, смирением. Образ получился невероятно светлый и завораживающий…”

“Большим открытием для меня было увидеть Безрукова в роли Иешуа: какое быстрое и удивительное перевоплощение из «бригадира» Саши Белова в странствующего проповедника Иешуа”, — написано в “рецензии” юноши, многого и многих не принявшего в фильме В.Бортко.

Отзывы об игре Безрукова почти единодушны: “…Безруков его сыграл достойно…”, “Безруков одухотворённо играет эту роль”.

И только один “чёрный шар”: “…Видеть Иешуа в исполнении Безрукова лично для меня невыносимо. Я слишком привыкла к его образу современного человека… И что могут подумать современные школьники: «Иешуа — крёстный отец?»” (Впрочем, ещё одна “рецензентка” написала: “Я не могу разглядеть в кассовом бандите Безрукова — я видела много его ролей, и, безусловно, он талантлив — от Бога…”)

Ещё интересней различия в восприятии Воланда — как в книге, так и на экране. Взять хотя бы высказывания А.Меня и Б.Сарнова: “Воланд — тот вообще куда человечнее всяческих Берлиозов. Какой он дьявол?! Чисто земной, психологический персонаж” (А.Мень). “…В мелкое бесовство советской жизни входит настоящий Дьявол. Это настоящий ревизор” (Б.Сарнов).

Моих учеников смущало возрастное несовпадение О.Басилашвили и его героя. Из текста романа они “выуживали”, что он “по виду — лет сорока с лишним”, “правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный… Словом — иностранец”, и так далее.

И вот одна констатирует: “…Мне Воланд казался более молодым, лет сорока трёх. А в фильме что-то он больно уж старый…” Другая “громит” Воланда–Басилашвили “по полной программе”: “В нём было всё не так: внешность, поведение, манеры, мимика… От Воланда должны исходить волна энергии, пусть и отрицательной. Он должен притягивать к себе внимание. А что же я увидела в фильме? Замотанного жизнью старика”. (В другой “рецензии” юноша подметил: “У него получился какой-то уставший дьявол, который знает всё, что будет впереди, и от этого ему скучно…” “Да это обычный пенсионер, каких на улице мы встречаем каждый день…”)

А может быть, в этом, наоборот, достоинство трактовки Воланда? Ведь пишет же А.Кураев в «Комсомольской правде» от 29.12.2005–05.01.2006 на с. 58–59: “Булгаков… хотел показать, что нет границы между миром потусторонним и миром людей. Что Воланд легко может ездить среди нас в обыкновенном московском трамвае…”

Более объективными мне представляются такие ученические суждения о Воланде: “…Актёр в фильме, по моему мнению, внешне мало похож на булгаковского Воланда. Но… в целом игра актёра передавала внутреннее настроение, сущность и могущество Воланда, написанного Булгаковым. Чувствуется, что сатана действительно обладает огромной властью”.

“…Басилашвили играет не Воланда, того самого Сатану. Он играет судью и пришёл судить… пороки, желания людей” (у Сарнова Воланд — “настоящий ревизор”).

“Воланда я представляла себе совершенно другим… Но всё-таки артист очень хорошо озвучивал (стиля не исправляю. — Ф.Н.) своего героя… И когда я читала, то всегда вспоминала, как эту или иную фразу произносил Воланд в фильме…”

“…Зато меня очень порадовали Басилашвили и Лавров: их герои получились сильными и монументальными” (любопытно, что как раз эту “монументальность” ставит в вину Басилашвили рецензент газеты «Культура» Елена Федоренко в номере от 19–25 января 2006 года, спустя месяц после премьеры, а ещё позже в журнале «Новое время» от 19 февраля сего года известный искусствовед и редактор К.Щербаков утверждает прямо противоположное: “…Сделанное этими мастерами куда выше возрастных и прочих несоответствий. Кто ещё мог бы работать на грани ирреальности, ощутить в себе, воплотить «веков бесплодных ряд унылый»” (с. 39. «Житьё — бытьё» — речь опять же о Басилашвили и Лаврове).

Подробней всего у Б.Сарнова сказано о Пилате: “…Булгаковский Пилат… не верит ни в Бога, ни в чёрта… Жалость… ему отнюдь не свойственна… Пилат чувствует: он поступит не так, как велит ему его собственная душа или совесть, а так, как велит ему владеющий всем его существом страх… Вот почему… фраза бродячего философа, что трусость — один из самых страшных пороков, ранит его в самое сердце… Превратившись в подобие чудовищной опухоли, заполнившей его мозг, она преследует его даже во сне… Булгаковский Пилат… сам судит себя даже более жестоко и сурово, чем судил его тот, кого он предал” (см. выше, с. 17, 45, 46).

Во многом схоже смотрит на своего и булгаковского героя режиссёр фильма В.Бортко: “Что происходит с Пилатом во время встречи с Иешуа? Переоценка ценностей всей жизни… этот суровый человек… мучается, отправив невинного и незаурядного человека на казнь. Он не может простить себе трусости” (Комсомольская правда». 20.01.2006. С. 16).

Пытаются постичь драму Пилата и мои ученики. Девушка пишет: “Противоречивые чувства во мне вызвала игра Лаврова… С одной стороны, я считаю, что он должен быть грозным, могучим правителем. Но, возможно, из-за возраста, Понтий Пилат не внушал мне страха и трепета… Однако актёру удалось хорошо передать угрызения совести Понтия Пилата за казнь… невиновного человека”.

Юноша постарше сопоставляет Пилата книги и фильма: “Понтий Пилат… роль сложная даже только тем, что Пилат находится «между молотом и наковальней», добром и злом, правосудием римской власти и справедливостью. Но суровость и жёсткость этого характера выдержал Кирилл Лавров. Мне запомнился тот сверкающий взгляд и окаменевшее лицо во время разговора с… Каифой: «Мальчик ли я, Каифа?.. Знаю, что говорю и где…»” (одно из лучших мест фильма. — Ф.Н.).

Как ни странно, больше всего споров вызвал кот Бегемот: “Столь неотразимой харизмой в мировой литературе обладают, пожалуй, ещё лишь два героя: Швейк и Остап Бендер”, — утверждает А.Боссарт и тут же задаёт риторический вопрос: “Что за ряженая морда с непонятной речью?”

“Ну какая, к чёрту, Бегемот кукла?! Что за чушь?” — гневается исполнитель этой роли в фильме Ю.Кары, так и не показанном никому, кроме специалистов, В.Павлов. “Про кота я вообще молчу — проще было позвать патентованного кота всея Руси Олега Табакова. И грима никакого не надо!” — явно глумится А.Кураев.

В отличие от “взрослых”, ребята не столь единодушны в восприятии Бегемота. “Было мнение, что кота Бегемота должен был играть Табаков, — принимает реплику Кураева всерьёз юноша, безоговорочно принявший и фильм. — У Табакова Кот получился бы слишком интеллигентным и более сказочным”.

“…Особенно меня возмущает непонятная волосатая кукла, которая совсем не напрашивается на сходство с булгаковским Бегемотом”, — пишет другой, у которого “по мере прочтения романа до конца оценка достоинств сериала резко приобрела отрицательный характер”.

“С котом Бегемотом вначале вышло небольшое разочарование, — признаётся девушка, дочитавшая роман перед самым показом фильма. Многие моменты, в которых проявляется его плутовской характер, были выброшены из фильма. В общем, я была разочарована тем, что характер Бегемота потерял свою яркость. Он мало походил на шута. Но… актёр, игравший Бегемота в человеческом обличье, оказался просто бесподобен…” (а её сверстник утверждает обратное: “Когда Бегемот принимает человеческий облик, то моя симпатия к нему сразу же пропадает”).

Думается, автор выше процитированной развёрнутой характеристики кота Бегемота справедливо видит один из существеннейших просчётов решения этого образа в фильме в купюре важнейшего (хотя и труднейшего для воплощения) эпизода из заключительной главы «Прощение и вечный приют». И жульническая игра в шахматы, и маринованный гриб на вилке, и драка с Геллой достойно увенчиваются в этой главе абзацем, пропущенным в фильме (как и уже упомянутый выше эпизод с Маргаритой и мальчиком): “Ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла её клочьями по болотам. Тот, кто был котом, потешавшим князя тьмы, теперь оказался худеньким юношей, демоном-пажом, лучшим шутом, какой существовал когда-либо в мире…”

Эти слова должны были непременно прозвучать, если не образно воплотиться в фильме (тем более что рассказ о судьбе Фагота-Коровьева экран хоть не очень внятно, но передал).

Общая оценка фильма «Мастер и Маргарита» тоже не была единодушной.

“Шок — первое впечатление после просмотра первых двух серий «Мастера и Маргариты» подряд, без рекламы и перерыва. Владимир Бортко превосходно снял фильм. Здесь нужно чётко почувствовать разницу: «Мастер и Маргарита» — это кино, а не сериал, не «мыльная опера» для домохозяек. Это многосерийный фильм, настоящее русское кино, где главное — актёрская игра и наиболее чёткое и полное прочтение оригинала”, — утверждает юноша и заканчивает свою “рецензию” так: “Когда я первый раз читал «Мастера и Маргариту», честно говоря, книга не вызвала во мне такого эмоционального всплеска, как фильм. Я, как и многие другие, неотрывно смотрел фильм, который сподвиг меня в скором времени перечитать Булгакова”.

“…Как выразилась моя учительница… в школе: «Это попса!» И в какой-то мере я поддерживаю это мнение”, — пишет единственная не принявшая Безрукова–Иешуа.

А ещё один юный ценитель даёт своего рода социологическое исследование: “Безусловно, тем, кто не имел представления о книге, или имел, но смутное, сериал понравился больше всего. Красочный, повествующий о чём-то мистическом, непонятном — есть чем заинтересоваться. Но стоит копнуть глубже, и мнения читателей и любителей этого романа расходятся всё дальше и дальше друг от друга. Мнения читавших диаметрально противоположны: либо «да», либо «нет»!”

“…Разве можно что-то прибавить к этому роману или отнять… это настолько же глупо, как, придя на выставку, дорисовывать картинам художников недостающее, с вашей точки зрения… А в целом моё мнение таково: не нужно было изначально экранизировать эту книгу…”

Но тогда многие бы не прочли «Мастера и Маргариту» и — тем более — не перечитали бы книгу, не было бы ожесточённых и уже потому плодотворных споров. А сейчас, по прошествии нескольких месяцев, их продолжают вести даже профессионалы (в журнале «Новое время», в «Новой газете», «Культуре», «Комсомольской правде» и т.д.)

Закончить мне хотелось бы двумя цитатами из статей отца Александра Меня: “…Книга — это пущенная стрела: уже лук опущен, а она продолжает лететь и совершать свою работу” — и: “Я считаю, что разумный человек может извлечь из нашего кино и телевидения очень много… Я смотрю его с большой пользой для себя, я иногда даже в проповеди что-нибудь привожу, я ведь знаю, что у меня все прихожане смотрят телевизор, даже старушки…” (а учитель — сродни проповеднику).

Есть надежда, что споры о романе и фильме «Мастер и Маргарита» со страниц газет и из учебных аудиторий перенесутся в семьи и, быть может, ослабят влияние на “телеманов” действительной “попсы” и “мыльных опер”. И уже ради этого стоило экранизировать многострадальную книгу и вести до сих пор нескончаемые споры.