Курсы повышения квалификации

Лектор -
Р.А. ХРАМЦОВА

---

Римма Анатольевна ХРАМЦОВА - учитель литературы московской гимназии № 1514, кандидат филологических наук, автор работ по методике преподавания литературы в средней школе.

Анализ поэтического текста в 5-11-м классах

Учебный план курса

№ газеты	Название лекции
17	Лекция 1. Анализ лирического текста на уроках: общий взгляд.
18	Лекция 2. Анализ лирики А.С. Пушкина (5-7-й классы).
19	Лекция 3. Анализ лирики М.Ю. Лермонтова (5-7-й классы). Контрольная работа № 1 (срок выполнения - до 15 ноября 2005 г.)
20	Лекция 4. Поэзия XVIII века (9-й класс).
21	Лекция 5. Тема назначения поэта и поэзии в лирике XVIII-XX веков (8-11-й классы). Контрольная работа № 2 (срок выполнения - до 15 декабря 2005 г.)
22	Лекция 6. “Вновь я посетил…”. Тема возвращения в лирике поэтов XIX-XX веков.
23	Лекция 7. Анализ стихотворений И.А. Бродского (6-11-й классы).
24	Лекция 8. Поэзия второй половины XX века: Н.А. Заболоцкий, Д.С. Самойлов, А.А. Тарковский, А.С. Кушнер (6-11-й классы).
Слушатели курсов должны представить итоговую работу (темы будут объявлены позднее) по следующему выбору: 1. Написать 9-ю - заключительную - лекцию курса на тему, предложенную лектором. 2. Составить план урока-спектакля на тему, предложенную лектором. 3. Подготовить и провести урок на тему, предложенную лектором. Прислать материалы урока и итоговое размышление о нём, сопровождаемые справкой из учебного заведения (актом о внедрении). Итоговая работа должна быть отправлена в Педагогический университет не позднее 28 февраля 2006 г.

Лекция № 6. «Вновь я посетил…» Тема возвращения в лирике поэтов XIX–XX веков: от Пушкина — к Кушнеру

Есть темы в мировой литературе, которые обойти невозможно: и хотел бы, а сама литература тебя всё время к ним выводит. Такова и тема возвращения, сохраняемая в искусстве мифологической памятью человечества. И в русской лирике на протяжении нескольких веков живёт эта тема, мотив, введённый в русскую поэзию «Обуховкой» Капниста, переводчика Горация — возвращения, говоря словами Баратынского, к “полям… отцов, дубравам мирным”. “Пространством и временем полный” герой вот уже который раз возвращается в исходную для себя точку отсчёта. Зачем? Что хочет вновь обрести? К чему прикоснуться? Пусть это и будет темой нашего размышления. Учебное время не позволяет выделить эту тему как отдельную для изучения, но она может стать темой факультативных занятий, кому-то из учеников можно предложить её как тему исследовательской работы.

А.С. Пушкин. «Вновь я посетил…»

Начнётся разговор, скорее всего, со стихотворения А.С. Пушкина «Вновь я посетил…» (оно написано позже элегии Е.А. Баратынского, речь о которой ниже). Что послужило поводом к его написанию? Вот что отмечает в своей книге о биографии поэта Ю.М. Лотман: “Осенью 1835 года, в своё любимое рабочее время, он вырвался в Михайловское, чтобы «наработать денег». Оттуда он писал жене: «Ты не можешь вообразить, как живо работает воображение, когда сидим одни между четырёх стен, или ходим по лесам, когда никто не мешает нам думать, думать до того, что голова закружится. А о чём я думаю? Вот о чём: чем нам жить будет?»” Повод для отъезда в Михайловское — “наработать денег”, но стихи, которые рождаются в это время, повествуют о другом.

…Кажется, вечор ещё бродил
Я в этих рощах.
             Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет — уж за стеною
Не слышу я шагов её тяжёлых,
Ни кропотливого её дозора.

«Вновь я посетил…» начинается с упоминания конкретного факта биографии, и сразу задаётся вопрос общего плана — личная судьба поэта вписывается в круг общей жизни. Вот как пишет об этом Ю.М. Лотман: “Лирическая поэзия, с одной стороны, предельно конкретна, биографична, связана со случайностями изменчивых жизненных обстоятельств, а с другой — предельно обобщена, философична, просматривает сквозь пестроту событий, вызывавших то или иное стихотворение, самую глубину жизни”.

Начнём свои наблюдения над текстом стихотворения со строчки “Минувшее меня объемлет живо…”, с этих слов начинается описание мест, “где… изгнанником провёл два года незаметных”.

— Какими видит Пушкин родные места в 1835 году?

Вот холм лесистый, над которым часто
Я сиживал недвижим — и глядел
На озеро, воспоминая с грустью
Иные берега, иные волны…
Меж нив златых и пажитей зелёных
Оно синея стелется широко;
Через его неведомые воды
Плывёт рыбак и тянет за собою
Убогий невод. По брегам отлогим
Рассеяны деревни — там за ними
Скривилась мельница, насилу крылья
Ворочая при ветре…

В природе ничего не изменилось и — изменилось: холм, озеро (воспоминания об иных берегах, иных волнах).           

Эту картину мы как будто бы уже встречали в его стихах. Очень напоминают Михайловское пейзажи, запечатлённые в главах «Онегина». Но попросим ребят вспомнить ещё более раннее стихотворение — 1819 года — «Деревня».

Я твой — люблю сей тёмный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озёр лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты…

Можно сравнить детали в описании этой картины, но гораздо важнее для нас понять, поводом для каких размышлений становится данный пейзаж. Стихотворение «Деревня», конечно, подробно анализировалось на уроках. В стихотворении же 1835 года Пушкин пишет:

…много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я.

Поэт размышляет над этим самым “общим законом” бытия человечества. Пейзаж сменяется, вернее, меняется угол зрения: общий план сменяется пристальным вглядыванием в детали.

…На месте том,
Где в гору подымается дорога,
Изрытая дождями, три сосны
Стоят — одна поодаль, две другие
Друг к дружке близко…
......................................................
…около корней их устарелых
(Где некогда всё было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась,
Зелёная семья; кусты теснятся
Под сенью их как дети. А вдали
Стоит один угрюмый их товарищ,
Как старый холостяк, и вкруг него
По-прежнему всё пусто.

Л.Гинзбург, анализируя данное стихотворение, писала: “Пушкин шёл не к повышенной образности, а, напротив того, к «нагой простоте». Навыки гармонической точности, однако, не прошли бесследно. Поэтика раннего Пушкина — не поэтика украшения вещей, но поэтика их называния, хотя и условными именами, поэтика отбора и тонкого сочетания прекрасных слов. Зрелый Пушкин свободно отбирает и называет непредрешённые явления мира — духовного и материального, впервые превращая их в факт эстетический. Лексическая точность сочетается теперь с предметной (курсив наш. — Р.Х.). Повторяемость словосочетаний сменилась их однократностью: индивидуальный аспект выдвигает индивидуальные признаки. Поэтому наряду с гармонией важен теперь принцип противоречия, дающий новые ракурсы вещей”.

“Зелёная семья”, “старый холостяк” выводят лирического героя стихотворения к размышлениям о жизни и смерти (заметим, что стихотворение начинается с упоминания об умершей няне — о конечности жизни — “уже старушки нет”), о смене поколений, о “вписанности” человека в историю бытия всего человечества.

            Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастёшь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Весёлых и приятных мыслей полон,
Пройдёт он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.

Предложим ребятам вопрос: “Какие произведения поэта нельзя не вспомнить, читая эти строки?” Конечно, в первую очередь это «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» (1829) и «Два чувства дивно близки нам…» (1830). Какие темы связывают эти тексты зрелого поэта?

Завершить разговор об этих стихах можно словами Ю.М. Лотмана: “В основе всей зрелой лирики Пушкина лежит конфликт жизни и смерти, тайна смысла бытия. Этот взгляд, брошенный в глубину, не снимает остроты злободневных переживаний, не уменьшает их масштабов, а придаёт им смысл («смысла я в тебе ищу» становится как бы эпиграфом пушкинского отношения к жизни)… Жизнь в лирике Пушкина всегда причастность, смерть — выделенность. Причастность чувству другого человека, дружбе, любви, включённость в толпу, поэзию, пейзаж, природу, историю, культуру”.

Е.А. Баратынский. «Запустение» (1832)

Элегия Е.А. Баратынского, начинающаяся строкой “Я посетил тебя, пленительная сень…”, написана раньше пушкинского стихотворения. Поводом к её написанию послужило посещение родительского имения — наиболее длительное пребывание уже зрелого поэта в Саара с осени 1832 года по зиму 1834 года, когда он был вынужден заниматься хозяйственными делами имения в связи с разделом его между братьями и сёстрами. Больше двадцати лет прошло с тех пор, как умер его отец, владелец имения, который содержал сад в прекрасном состоянии, были проложены аллеи, построены беседки, мостики, гроты… Теперь поэт видит запустение и разрушение временем творения отца и вспоминает юные годы. Баратынский оставил поэтические описания этого замечательного края в стихотворениях «Родина», «Стансы». Читая эти стихи, понимаешь, как дороги поэту родные места, как много значат воспоминания о них.

Элегия «Запустение» начинается с описания “дней весёлых живительного мая”, но не они стали источником вдохновения для поэта.

Но не весеннего убранства я искал,
А прошлых лет воспоминанья.

И эти дорогие для лирического героя воспоминания оживают на фоне, казалось бы, неприглядного осеннего пейзажа. Но понаблюдаем за тем, какими средствами поэт создаёт эту удивительную по точности картину осени: набрасывает почти графический рисунок (“В осенней наготе стояли дерева // И неприветливо чернели”, “листья мёртвые”), передаёт звуки (“Хрустела под ногой замёрзлая трава, // И листья… волнуяся, шумели”), словно даёт вдохнуть морозный осенний воздух (“С прохладой резкою дышал // В лицо мне запах увяданья…”). Хочется здесь привести слова А.Кушнера: “Эти стихи открываются не сразу, сколько ни читай — всё мало, и лишь несколько лет назад я вдруг ощутил всю пронзительную прелесть двух стихов, кажущихся мне волшебными: «Хрустела под ногой замёрзлая трава, // И листья мёртвые, волнуяся, шумели…» Как хороша эта неловкая деепричастная форма «волнуяся» и причастная «замёрзлая». Все мы помним влажные, как морское дыхание, пушкинские стихи «Шуми, шуми, послушное ветрило, // Волнуйся подо мной, угрюмый океан!» Но волнение и шум в стихах Баратынского, чтобы их расслышать и полюбить, требуют, пожалуй, большего душевного напряжения”.

Всё стихотворение проникнуто горечью утрат.

Пруда знакомого искал красивых вод,
Искал прыгучих вод мне памятной каскады…
…Вотще! лишённые хранительной преграды,
Далече воды утекли,
Их ложе поросло травою,
Приют хозяйственный в нём улья обрели,
И лёгкая тропа исчезла предо мною.
Ни в чём знакомого мой взор не обретал!

При чтении стихотворения мы обращаем внимание на то, что оба текста (Пушкина и Баратынского) имеют много сходных черт, в частности совпадают детали пейзажа — предложим ученикам отметить их. И всё-таки эти произведения имеют разную тональность: элегия Баратынского проникнута минорным настроением, тогда как в пушкинском стихотворении “печаль… светла”. Интересно определить, чем это обусловлено. Оба текста написаны осенью, однако после прочтения «Вновь я посетил…» остаётся ощущение летней картины. Предложим ребятам ответить на следующие вопросы.

— Стихотворение кого из поэтов звучит более архаично и почему?

— Какое значение имеет отсутствие рифмы в стихотворении А.С. Пушкина?

— К кому обращаются лирические герои обоих стихотворений?

Написанное несколько позднее, пушкинское «Вновь я посетил…» воспринимается как ответ Баратынскому, реплика в разговоре. Но разговор этот будет длиться ещё долго. В него вступят другие поэты.

М.Ю. Лермонтов. «Как часто, пёстрою толпою окружён...»

В стихотворении М.Ю. Лермонтова «Как часто, пёстрою толпою окружён…» поэтом изображается мир, расколотый романтическим сознанием на части, которым не суждено никогда соединиться. Есть то, что окружает лирического героя стихотворения в настоящем — мир фальши, масок, лицемерия, “затверженных речей”, “давно бестрепетных рук”, “бездушных людей”, лишённых индивидуальности, мир пёстрой толпы.

Композиционно фрагмент, где описывается “возвращение” лирического героя в родные места, располагается в середине стихотворения — он “обрамлён” описанием окружающей действительности. Интересно будет проанализировать, как происходит “перемещение” в этот идеальный мир. (Обратим внимание на то, что мотив сна, забытья появляется в обеих частях стихотворения: “как будто бы сквозь сон”, “и если как-нибудь на миг удастся мне забыться”, “когда ж, опомнившись, обман я узнаю”, “спугнёт мечту мою”.)

Лермонтов использует при описании этих двух миров — мира действительности и мира мечты — приём контраста. Проанализируем, с помощью каких средств создаёт поэт картину, к которой “летит… вольной, вольной птицей”.

И вижу я себя ребёнком; и кругом
Родные всё места: высокий барский дом
И сад с разрушенной теплицей;

Зелёной сетью трав подёрнут спящий пруд,
А за прудом село дымится — и встают
Вдали туманы над полями.
В аллею тёмную вхожу я; сквозь кусты
Глядит вечерний луч, и жёлтые листы
Шумят под робкими шагами.

И странная тоска теснит уж грудь мою:
Я думаю об ней, я плачу и люблю,
Люблю мечты моей созданье
С глазами, полными лазурного огня,
С улыбкой розовой, как молодого дня
За рощей первое сиянье.

Так царства дивного всесильный господин —
Я долгие часы просиживал один,
И память их жива поныне
Под бурей тягостных сомнений и страстей,
Как свежий островок безвредно средь морей
Цветёт на влажной их пустыне.

Только в этом мире мечты, мире дорогих ему воспоминаний (“вижу я себя ребёнком; и кругом родные всё места…”) лирический герой стихотворения находит то, что отсутствует в реальном мире, — искренние чувства, любовь. Но — только “на миг”. И потому так трагически гневно звучит его голос в конце стихотворения.

…О, как мне хочется смутить весёлость их
И дерзко бросить им в глаза железный стих,
Облитый горечью и злостью!..

Н.А. Некрасов. «Родина»

Б.Корман писал о поэзии Некрасова: “Лирический герой Некрасова — человек определённой биографии и среды; в лирике Некрасова особенности времени и окружения в гораздо большей степени, чем у его предшественников, отпечатались на строении личности героя, определяя своеобразие его внутреннего мира и жизненного пути. Мы узнаём, как складывалась его биография, как формировался характер… Лирический герой Некрасова стремится объяснить себя, свой характер воздействием среды, давлением окружающей действительности, обстановки, обстоятельств. В стихотворении «Родина» он с горечью вспоминает об условиях жизни в барской усадьбе, оставивших неизгладимый след в его душе. Мысль о связи личного характера с условиями формирования человека пронизывает всё стихотворение. Традиционно-поэтические образы и представления разрушаются при столкновении с беспощадно-трезвой аналитической мыслью”. Данное высказывание может стать началом разговора о некрасовской «Родине». Но к выводам, сделанным исследователем, могут прийти и сами ребята в процессе анализа текста. Предложим ученикам поработать со стихотворением Н.А. Некрасова самостоятельно, ответив на следующие вопросы.

— В чём проявляется композиционное сходство стихотворений Некрасова и «Вновь я посетил…» Пушкина?

— Какие чувства рождает в лирическом герое стихотворения «Родина» встреча с родными местами?

— С каким текстом Пушкина связывает «Родину» негодующий и обличающий пафос этого стихотворения? (Имеется в виду стихотворение 1819 года «Деревня».)

— О чьих судьбах рассказывает поэт в своём стихотворении?

— Проанализируйте пейзаж в конце стихотворения. Какие его детали связывают данный текст с предшествующей поэтической традицией?

— Почему лирический герой испытывает такое странное чувство при виде родных мест: “с отвращением кругом кидая взор, с отрадой вижу я…”?

Не анализируя тексты в рамках данной статьи, скажем, что возможно предложить ученикам для исследования стихотворения С.А. Есенина «Я снова здесь, в семье родной..» (июнь 1916) и О.Э. Мандельштама «Я вернулся в мой город, знакомый до слёз…» (декабрь 1931).

И.А. Бродский. «От окраины к центру»

Интересно посмотреть, какое воплощение нашла тема возвращения в поэзии второй половины ХХ века. Стихотворение И.А. Бродского «От окраины к центру...», написанное в 1962 году, начинается строкой “Вот я вновь посетил…”, заставляющей вспомнить его великих предшественников. И в первую очередь — А.С. Пушкина и Е.А. Баратынского. К первому отсылает прямая перекличка — “вновь посетил”, о связи со вторым свидетельствует не только сам текст стихотворения, но и воспоминания А.С. Кушнера: “В книге «Е.А. Баратынский» (издание «Библиотека поэта», 1957), стоящей на моей книжной полке, на полях стихотворения «Запустение» красным карандашом напротив строки «Ещё прекрасен ты, заглохший Элизей» сделана помета, полустёршаяся от времени: Бродский. Лето 62-го года. Это мы гуляли с ним весь летний, светлый вечер по улицам Петроградской стороны, выходили на Ланское шоссе, пересекали острова — Петровский, Елагин, Каменный, возвращались по Каменноостровскому (Кировскому) проспекту, расстались на площади Льва Толстого (я жил тогда на Большом), он поехал к себе домой, на Литейный. Мне двадцать пять, ему двадцать два года. «Запустение» он читал на память; я эти стихи у Баратынского не то чтобы пропустил, но знал, как сказано в рассказе Чехова, «неотчётливо», и теперь понимаю, почему. Длинные стихи, строк на семьдесят, написанные разностопным ямбом, не поделённые на строфы, отпугивали меня самим своим внешним видом. Бывают такие стихи, — кажется, достаточно посмотреть на них, окинуть взглядом, чтобы понять, стоит их читать или нет. То ли дело «Пироскаф», написанный шестистрочными строфами, или «Из А.Шенье», «На что вы, дни!..» Сложный синтаксис Бродского, его замечательная способность создавать «большие» стихи, рассчитанные на длинное, если так можно сказать, дыхание, сосредоточенность на подспудной мысли, затаённом чувстве, — нашли поддержку и поощрение именно в Баратынском; я сказал «поощрение» — и не оговорился, потому что влияние на поэта оказывают предшественники, а не современники, и разговор с Баратынским был для него куда важней разговора с любым из нас”.

Вот что говорил сам Бродский об этом стихотворении: “…Эта Малая Охта! <…> трубы, все эти только ещё начинающиеся новостройки, зрелище Охтинского химкомбината. Вся эта поэтика нового времени <…> Я всегда торчал от индустриального пейзажа. В Ленинграде это как бы антитеза центра. Про этот мир, про эту часть города, про окраины, действительно, никто в то время не писал”. В связи с этим высказыванием чрезвычайно символичным видится название стихотворения — «От окраины к центру». Семантика слов в нём определяет композицию поэтического текста. Начинается стихотворение с упоминания Малой Охты, к середине текста мы “попадаем” к Медному всаднику, “обвитому змеёй”, а в одной из последних строф лирический герой упоминает “плеск холодной воды возле брюк… вечношироких”, который может рождать в сознании читателя представление о набережных Невы.

Композицию определяют также и пространственно-временные ориентиры: если пространство и время в первых строфах существуют в параллельных плоскостях и движутся линейно, то далее, в центральной части стихотворения, в одной точке пространства уже оказываются совмещены реалии разных времён: “несутся борзые”, “гудки поездные”, “шоссе”, “такси”. В художественном “поле” текста данного стихотворения происходит “раскоординация” привычных, заданных векторов-осей, пространство и время оказываются слитыми воедино. В четвёртой строфе читаем: “В ярко-красном кашне // и в плаще в подворотнях, в парадных // ты стоишь на виду // на мосту возле лет безвозвратных…”

Помимо движения топографического и исторического в тексте присутствует также и движение во внутреннем пространстве лирического героя. От простых воспоминаний о своей юности он приходит непосредственно к встрече с ней, встрече с собой, только ещё молодым (наряду с местоимением “я” появляется местоимение “ты”, которым Бродский и обозначает этого молодого героя). Затем появляются размышления об утерянном рае, которые в конечном счёте приводят к слиянию двух этих персонажей (молодого и нынешнего), и примирению героя с осознанием невозможности никакого возвращения (“Но уже не вернусь — словно дом запираю…”).

В описываемом лирическим героем петербургском пейзаже нет традиционного парадного набора достопримечательностей. Здесь упомянуты “кирпичные ограды”, “трубы предместий”, заводы, фабрики, мастерские и тому подобное. И даже приближаясь к центру города, лирический герой не описывает практически ничего, кроме обыденных городских реалий, таких как “пароходов огни” и “сиянье витрин”. Но, несмотря на предельную субъективность взгляда, создаётся удивительное ощущение конкретности петербургского, то есть ленинградского пейзажа.

В Ленинграде Бродского особый бледный северный свет и цвет. В них глаз приобретает необычайную резкость, возможность увидеть самые незаметные и мелкие, но от этого не менее важные детали. Человек в петербургском пейзаже Бродского отсутствует. Его заменяют неконкретные, условные фигуры, размытые будто тени. В тексте стихотворения очень много звуков: и музыкальных (которые появляются в тексте тогда, когда лирический герой описывает то, что дорого для него, близко его душе:

Джаз предместий приветствует нас,
слышишь трубы предместий,
золотой диксиленд
в чёрных кепках прекрасный, прелестный,
не душа и не плоть —
чья-то тень над родным патефоном,
словно платье твоё вдруг подброшено вверх саксофоном...

— и других, иных (например, крик). Ярко здесь выделяются слова, означающие тишину, абсолютное отсутствие звука. Относятся они, как правило, к вещам официальным, вещам не личным, а наоборот — противным душе (“безмолвствует небо героик”; “за безмолвной толпой магазинов”).

Мы уже отметили, что первая же строка стихотворения отсылает нас к тексту А.С. Пушкина «Вновь я посетил…», но на протяжении всего лирического повествования Бродский словно спорит с А.С. Пушкиным. По словам самого Бродского, “все попытки воскресить прошлое похожи на старания постичь смысл жизни”, что, в свою очередь, является не менее забавным занятием, чем попытки младенца “схватить баскетбольный мяч”, постоянно выскальзывающий из его рук. В девятнадцатой строфе происходит слияние образа лирического героя с его образом в прошлом. Теперь они составляют единое целое. “Я” и “ты” соединяются, чтобы уже вместе продолжить своё путешествие по бесконечности. Герой произносит: “Слава богу, зима. Значит, я никуда не вернулся”. Герой находит другой, иной мир. Он подходит к границе своей памяти, своего прошлого, но вместо утерянного рая находит там абсолютно иную реальность. Он как будто осознаёт абсолютность вселенной: бесконечность пространства и времени, которые делают возможным всё. Всё, кроме возвращения. Герой восклицает:

Поздравляю себя!
Сколько лет проживу, ничего мне не надо.
Сколько лет проживу,
сколько дам на стакан лимонада.
Сколько раз я вернусь —
но уже не вернусь — словно дом запираю,
сколько дам я за грусть от кирпичной трубы и собачьего лая.

Продолжает разговор-спор со своими предшественниками и современниками и А.С. Кушнер в стихотворении «Посещение»: “Я тоже посетил // Ту местность, где светил // Мне молодости луч…” С кем спорит поэт? С кем соглашается? К кому обращается, говоря “ты”? Пусть это станет заданием для тех, кому было вместе с нами интересно читать эти стихи. Это о них в те годы, когда создавалось стихотворение, поэт написал:

…наш мир —
Не заповедник; склад
Его изменчив; дыр
Не залатать; зато
Новёхонек для тех,
Кто вытащил в лото
Свой номер позже нас,
Чей шепоток и смех
Ты слышишь в поздний час.

Вопросы и задания для самопроверки

— Какие формальные элементы стихотворений А.С. Пушкина и Е.А. Баратынского определяют различия в их тональности?

— Какие особенности романтического пейзажа можно отметить в стихотворении М.Ю. Лермонтова?

— Как вы понимаете слова А.Ранчина, сказанные им о стихотворении «Родина»: “В некрасовской «Родине» «не просто» гибнет под топором бор и пересыхает ручей — это гибнут атрибуты элегического жанра”?

— В чём особенности пространственно-временной организации стихотворения И.Бродского «От окраины к центру»?

Список рекомендованной литературы

Альми И.Л. Элегии Е.А. Баратынского 1818–1824 годов (К вопросу об эволюции жанра) // Вопросы истории русской литературы. Учёные записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Л., 1961. Т. 219.

Бухштаб Б.Я. Русские поэты. Л., 1970.

Гинзбург Л. О лирике. Л., 1974.

Корман Б.О. Лирика Некрасова. 2-е изд. Ижевск: Удмуртия, 1978.

Лотман Ю.М. Пушкин. СПб.: Искусство-СПБ, 1995.

Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. М., 1970.