Готовимся к сочинению

Тема 260. Особенности лирического героя поэзии С.А. Есенина

Многие поэты Серебряного века находились под прямым или косвенным влиянием Александра Блока. Одним из таких поэтов является выдающийся русский лирик Сергей Есенин, вольно или невольно построивший свою жизнь и творчество по образцу блоковской трилогии “вочеловеченья”. Как и Блок, Есенин прошёл три этапа. На первом этапе позиция Есенина в чём-то соответствует мистическим мечтаниям Блока; есенинский лирический герой предстаёт “иноком”, “богомольцем”, а сразу после революции возвышается до образа деревенского пророка (“Так говорит по Библии пророк Есенин Сергей”), а то и богоборца. Гиперболизированный, как в стихах футуристов, поэт трясёт небо и перепахивает Вселенную.

Но, по логике блоковской “трилогии вочеловеченья”, за взлётом должно последовать падение. В 20-е годы разочарованный поэт является в новом обличии — падшего человека, пьяницы, хулигана. В этот период стихотворения Есенина принимают форму лирического дневника. Интересно, что ещё о Блоке замечательный филолог Тынянов сказал, что блоковские стихотворения воспринимаются читателями как открытки, полученные по почте от самого поэта, и что за строками стихотворений читатели всё время пытаются разглядеть портрет поэта. Перед читателем как будто проходит хроника из жизни Есенина: с предельной откровенностью он признаётся в своих грехах, оплакивает прошлое; то это как будто разговор во хмелю, то трезвая и грустная беседа. “Гибельный восторг” (“только мне как псаломщику петь над родимой страной аллилуйю”) сменяется тихим лирическим размышлением (“я обманывать себя не стану, залегла забота в сердце мглистом”). Самовосхваление (“самый лучший поэт”) сменяется покаянными речами (“я душой стал как жёлтый скелет”). Но всегда это доверительный задушевный разговор с читателем (как с лучшим другом).

Невольно следуя за Блоком, Есенин должен был объявить для себя третий период — период приятия жизни, смирения перед ней. Особенность поздней лирики Есенина, однако, заключается в том, что “принять жизнь” для него значило принять советскую власть и смириться с советской деревней. Все последние стихи Есенина можно воспринимать как непрекращающийся спор с самим собой: то он провозглашает себя советским поэтом, то вновь бунтует и оплакивает погибшую деревню. Весьма характерными для позднего Есенина являются два стихотворения 1924 года, в журнальной публикации объединённые общим название «Листки». В первом из них («Метель») поэт ставит страшный диагноз самому себе: лишний человек в своей стране, чужой самому себе. Кажется, что в своём падении поэт достиг самого дна, но уже в следующем стихотворении («Весна») он бодро восклицает: “припадок кончен!” В этом стихотворении он пытается найти компромисс с советской властью, примирить свою любовь к деревне с требованиями нового строя.

И всё же поздние стихи Есенина, даже самые светлые из них, отмечены знаком безнадёжности. Утешая мать в знаменитом стихотворении «Письмо к матери», он как будто пытается убедить самого себя: “Я по-прежнему такой же нежный…” Но в его увещеваниях: “К старому возврата больше нет” — звучит такая тоска по минувшему, такая боль, что становится ясно — вместе со старой деревней должен уйти и её певец.