Готовимся к сочинению

Тема 247. Приём контраста в поэме А.А. Блока «Двенадцать»

Поэтика поэмы А.А. Блока «Двенадцать» обусловлена не только общими принципами художественного мышления автора, но и своеобразием выбранного им предмета изображения. Созданная на едином дыхании в самый разгар революционных событий (начало 1918 года), эта поэма не становится образным выражением идеологии Блока, а отражает его стремление “всем сердцем, всем сознанием слушать музыку революции”. В.Орлов замечает, что “в «Двенадцати» последовательно применён приём, основанный на эффекте контраста” (Орлов В. Гамаюн: Жизнь Александра Блока. М., 1981. С. 586). Апокалиптический характер происходящего, ощущение мира на изломе, когда крушение старого означает рождение ещё не понявшего свою сущность нового, — вот что лежит в основе использования приёма контраста на всех уровнях художественной формы (в композиции, системе образов, цветовой гамме, ритмическом строе, лексике и стилистике).

“Божий свет” в поэме предстаёт как взаимодействие противоположных стихий — тьмы и света. Контрастный образ дан уже в самом начале: “Чёрный вечер, // Белый снег…” Антонимичные прилагательные “чёрный” и “белый”, неоднократно встречаясь в тексте поэмы, рисуют художественный мир с графической отчётливостью. Однако в цветовую антонимию вступают не только чёрный и белый цвета, но и белый и красный: “мировой пожар в крови”, пролитая кровь Катьки, окровавленные этим убийством руки Петрухи — и снежная стихия, в которой “в белом венчике из роз // Впереди Исус Христос”. Удивительно, что значение святости ассоциируется и с чёрным (“чёрная злоба, святая злоба”), и с белым (Христос), и с красным (“Мировой пожар в крови — Господи, благослови!”). Священное выступает в поэме в трёх своих контрастных вариантах.

Контраст обнаруживается и в ритмическом строе поэмы: хорей и ямб, тонический и силлабо-тонический строй, постоянная смена ритмов (своего рода ритмическая какофония) — и при этом тяготение к единому хореическому ритму. Эпизод убийства Катьки — переломная точка и сюжетного движения, и ритмического рисунка.

Принцип контраста проявляется и на стилистическом уровне, где взаимодействуют книжный и разговорно-просторечный пласты. Контрастны друг другу музыкальные темы произведения (марш, частушка, городской романс).

Оппозиция старого и нового мира, переплетение космического и приземлённо-бытового масштаба изображения проявляются в построенной на контрасте образной системе поэмы (с одной стороны — “старый мир”: поп, писатель-“вития”, барыня в каракуле, проститутки, с другой — идущие вдаль “державным шагом” красногвардейцы; с одной стороны — “мировой пожар”, с другой — убийство из ревности; Христос — и “земные” персонажи). Статичности старого мира противостоит динамичность нарождающегося нового. На контрасте построен и тот образный ряд, который возникает в последней главе: в начале ряда и над ним — Христос, “позади — голодный пёс”. Лексика с контрастным оценочным значением использована в создании образа Петрухи и отражает противоречивость этого образа и двойственность его отношения к Катьке (“бедный” — “убийца”, “голову повесил” — “головку вскидавает”, “эту девку я любил” — “лежи ты, падаль, на снегу”).

Мозаичность соединения образных картин вступает в контраст с сюжетной упорядоченностью изображённого: в общем калейдоскопе событий прослежена линия отношений Петрухи–Катьки.

Карнавальность художественного мира проявляется и в соединении двух противоположных точек зрения: двенадцать идущих кажутся и разбойниками, и апостолами. В построении поэмы используется “двойное зрение” — соединяются на уровне автора явно видимое и незримое.

Приём контраста в художественной форме поэмы «Двенадцать» — это отражение внутренней противоречивости умирающего и рождающегося мира, выражение диалектики происходящего, его динамики.