Архив
Перечитаем заново
В № 38 была опубликована статья М.И. Свердлова, предлагающая новый подход к прочтению одного из произведений школьной программы по литературе — новеллы Проспера Мериме. Наш постоянный автор Иосиф Иудович Гольдфаин, в свою очередь, предлагает своё толкование важной подробности сюжета «Матео Фальконе», давая пример вдумчивого разбора, который так важен на уроках литературы.
Иосиф Гольдфаин
Иосиф Иудович ГОЛЬДФАИН (1945) — математик; исследователь произведений русской литературы по методике “медленного чтения”.
Неромантическая версия
В новелле Проспера Мериме «Матео Фальконе» современники отмечали романтические черты. А в наши дни этот рассказ трактуется как “произведение романтика, преодолевшего романтизм”. Если рассказ трактовался современниками писателя не так, как в наши дни, то может возникнуть подозрение: а не знали ли современники то, что в наши дни уже забыто?
Напомним, что герой рассказа убивает своего десятилетнего сына, выдавшего властям беглого разбойника. Естественное толкование такого экстраординарного поступка — чувство чести оказалось сильнее родительского чувства. Но прежде чем соглашаться с этим, следует спросить себя: а что бы было, оставь Матео Фальконе сына в живых? Не расправились бы с ним и со всей его семьёй друзья и родственники выданного властям разбойника?
При такой постановке вопроса принципиальное значение приобретают слова сержанта: “Джанетто (разбойник. — И.Г.) спрятался вон в той копне сена, но мой племянничек (сын Матео Фальконе. — И.Г.) раскрыл эту хитрость <...> И твоё и его имя будут значиться в донесении, которое я отправлю прокурору”.
Как мы видим, Матео Фальконе понял, что предательство, совершённое его сыном, нельзя будет скрыть. Так что, возможно, осознав, что сына ему не спасти, он своим экстраординарным поступком спас остальных членов семьи.
Но в любом случае слова сержанта звучат странно. Вроде бы представитель правоохранительных органов должен принимать всевозможные меры для того, чтобы скрыть имя доносчика. А он собирается сообщить его открытым текстом в донесении прокурору. Допустим, в этом проявляется отношение самого сержанта к предательству. Но возможно, это заявление следует анализировать не с точки зрения логики реальной жизни, а с точки зрения законов художественной литературы. Не исключено, что таким образом автор рассказа сообщает читателю, что предательство мальчика не останется тайной.
Таким образом, чтобы правильно понять новеллу «Матео Фальконе», необходимо иметь полное представление о нравах тогдашней Корсики. При этом следует учитывать, что в XIX веке о некоторых вещах писать было не принято.
Не зная, как обстояли дела в горах Корсики, мы можем обратиться в поисках аналогии к литературе, где речь идёт о событиях, происходивших в то время в горах Кавказа. Возьмём Военный энциклопедический лексикон 1855 года издания и посмотрим статью, посвящённую генералу Лисаневичу Д.Т. “В 1825 году он разбил горцев в деле под Герзель-аулом <...> На другой день после одержанной победы Лисаневич, собрав 130 горцев для сделания им заслуженных упрёков, был вместе с генералом Грековым и ещё одним офицером предательски ранен кинжалом рукою одного чеченского муллы и спустя несколько минут умер от раны. Ожесточённые наши воины отомстили истреблением всех присутствовавших при этом изменников”.
Этот же эпизод в Военной энциклопедии 1912 года издания описывается уже по-другому. Статья, посвящённая генералу Грекову Н.В.: “Лисаневич потребовал выдачи зачинщиков. Тщетно Греков, хорошо знавший нравы горцев, говорил Лисаневичу, что не время производить розыск. Лисаневич настаивал. Тогда один из горских старцев бросился к ногам Лисаневича и ударил его кинжалом в живот”.
Как мы убедились, в середине XIX века требование выдачи заложников было названо заслуженными упрёками. И современный читатель, не найдя соответствующего разъяснения, не смог бы понять, о чём идёт речь. Причём такое иносказание употребляется даже не в художественном произведении, а в энциклопедическом словаре. Возможно, и Мериме о каких-то жестоких вещах умалчивал. И в таком случае содержание его рассказа, возможно, следует интерпретировать исходя не из романтических представлений, а из того, что мы знаем о расправах с семьями предателей. Но к полноценному истолкованию произведения можно прийти, только имея полную и объективную информацию о тогдашних корсиканских нравах.