ИНТЕРВЬЮ У КЛАССНОЙ ДОСКИ

Историк русской литературы, шолоховед Владимир ВАСИЛЬЕВ беседует с корреспондентом газеты «Литература» Сергеем ДМИТРЕНКО.

“Нет правды там, где нет любви к предмету исследования…”

С.Дмитренко. Владимир Васильевич, номер, посвящённый творчеству Михаила Александровича Шолохова, сложился естественным образом: все его материалы пришли путём редакционной почты. Мы попросили вас, нашего постоянного автора, известного исследователя творчества Шолохова, посмотреть эти материалы, оценить их литературную состоятельность. Вы отобрали лучшее, но и отобранное вами не вмещается в один номер, что-то ещё останется в портфеле редакции, подождёт своего часа. Это, разумеется, свидетельствует о том, что изучать Шолохова в школе необходимо, что его изучают и без того, будет ли на сей счёт министерская директива, напишет ли о нём «Литература» или нет.

Но существует проблема: как представить Шолохова школьникам, как достичь того, чтобы они вернулись к его произведениям, повзрослев? Мы с вами помним, что в советское время, когда Шолохов был живым классиком, литературным маршалом, а программа по литературе не страдала перегруженностью имён, в школе изучалась «Поднятая целина», а не «Тихий Дон». Сейчас, как вы знаете, ориентиры поменялись. Но правомерно ли? У нас в редакции сложилось мнение, что как «Тихий Дон», так и «Доктор Живаго» (некоторые горячие педагогические головы считают, что второй роман должен быть водружён в программе на место первого), неподъёмны для школьников. Словом, вопрос внешне прост: на ваш взгляд, что и как из шолоховского наследия изучать в школе?

В.Васильев. Шолохова, безусловно, необходимо изучать в школе. И именно его «Тихий Дон» — центральное произведение не только отечественной, но и мировой литературы ХХ века. Каким образом изучать роман? Я не берусь обсуждать этот вопрос, пусть его решают учителя и методисты. Возможно, его надо “проходить” в сплотке с соответствующими ему по времени периодами истории России и другими дисциплинами, содержание которых способствует наилучшему усвоению эпопеи.

С.Д. Да, “опыт, сын ошибок трудных”… Надеемся, что и наш шолоховский номер поможет словесникам в их методических поисках. Но эффективная методика невозможна без полноценного литературоведческого обеспечения. Наши читатели знают вас как добросовестнейшего исследователя, владеющего труднейшей исследовательской формой — историко-культурным комментарием. Поэтому ваша точка зрения, надеемся, будет принята ими как ориентировочная.

Вынужден от опыта перейти, что называется, к парадоксам. Как все знают, вокруг имени Шолохова нагромождено немало легенд и попросту сплетен. С одной стороны, это вполне естественное, хотя и неприглядное проявление общественного сознания. Всегда найдутся фигуры, которые с пеной у рта будут утверждать, что и Шекспира никакого не было, а Достоевский растлевал малолетних. Серьёзные люди не обращают на них внимания, но мы, к сожалению, имеем дело, так сказать, с возрастным литературоведением, и многие школьники, ещё не прочитав ни строчки Шолохова, уже рассказывают друг другу, что автором «Тихого Дона» был вовсе не тот, кто получил за него Нобелевскую премию.

Скажу сразу, я не отношусь к кругу скептиков. У меня как литературоведа есть свои, аналитические доводы против гипотез, отвергающих авторство Шолохова. Также, например, интересной кажется мне идея одного из моих учителей в Литературном институте, ныне покойного Михаила Павловича Ерёмина. Он, страстный поклонник — любопытно! — творчества и Шолохова, и Александра Солженицына, проанализировав комическое в «Тихом Доне» и в «Поднятой целине», пришёл к выводу о его художественной идентичности, то есть общности происхождения.

Но вместе с тем сильное впечатление производит и версия львовского литературоведа Валерия Сердюченко (Континент. 1997. № 4). Он полагает, что на протяжении многих лет Шолохов прятал от советских властей некоего талантливого белогвардейца, и тот, сидя в вёшенском подполье, создал все известные нам шедевры. При всей внешней фантасмагоричности Сердюченко сумел очень логично выстроить свою версию. А если вдуматься и перевести дело в метафорическую форму, можно сказать, что этот белогвардеец сидел не в подвале, а внутри Шолохова и определёнными уступками власти платил за право быть художником. Признаюсь, я с усилием читаю публицистику Шолохова: кажется, трудно представить, что эта же рука создала «Тихий Дон». Но, с другой стороны, знаю, какую ахинею для советских газет писал блистательный стилист Валентин Катаев — да и он ли один?!

Этот мой затянувшийся монолог, собственно, произносится для обоснования двух просьб. Первая. Детей нельзя обмануть. Какие научные доводы есть у современного словесника для опровержения устойчивых слухов вокруг «Тихого Дона»?

В.В. Скажу сразу, у меня нет никакого желания оспаривать так называемые гипотезы, обвиняющие Шолохова в плагиате. Они в корне несостоятельны, ибо построены на ложных посылках, всякого рода подменах, фальсификации фактов. Антишолоховедение — одно из направлений филологической лженауки, которая ныне процветает и претендует на высокое положение в обществе. Поэтому я не испытываю восторга от версии Сердюченко ни в её метафорической, ни в фантасмагорической форме. Я вообще не понимаю, как может человек, не лишённый здравого рассудка, заниматься подобными “литературоведческими” изысканиями, не понимаю стимулов его творческого зуда. И Сердюченко — ещё не самый плохой вариант. Бывает, и нередко, что автор, пытающийся доказать плагиат Шолохова, попросту исходит зоологической ненавистью (скрытой или явной) к писателю. Ну нет правды там, где нет любви к предмету исследования и приложения сил. Ложь — слишком распространённое явление в идеологическом обеспечении нашей жизни, и очернение Шолохова — одно из частных проявлений такой идеологии. Для меня совершенно очевидна природа современной ненависти к Шолохову — она в незапятнанной любви автора «Тихого Дона», «Поднятой целины» и «Судьбы человека» к России, отчей земле, народу, к простому человеку и их социально-нравственным и духовным ценностям. С точки зрения нынешнего продвинутого либерала такой замшелой любви нельзя ожидать в человеке с верхним образованием, а тем более в человеке талантливом и гениальном.

Не питаю иллюзий насчёт того, что можно каким-нибудь интервью изменить положение в шолоховедении. Напротив, при современном склонении жизни мне представляется: чем аргументированнее будут работы в защиту Шолохова (их и теперь немало), тем абсурднее и пошлее станут гипотезы о «Тихом Доне» и его авторе. Это непреложный закон борьбы и холодной, идеологической и психологической войны, фронт которой переместился вовнутрь страны, разъедает общество и скверно сказывается на подрастающем поколении.

Я хорошо знаком с рукописью «Тихого Дона» и многоэтажной правкой Шолоховым текста романа. И черновики, и перебелённые тексты произведения воссоздают совершенно уникальную, колоссальнейшую по размаху и языковому богатству картину работы Шолохова над эпопеей. С затягивающим трудом и напряжением следуя за художественной мыслью Шолохова, за её неожиданными и прихотливыми извивами, исподволь преисполняешься безотчётным чувством и ясным сознанием, что ты имеешь дело с живым творческим процессом, подлинным духовным актом художника, которые нельзя подделать или сымитировать.

В заключение — об очерках и публицистике писателя. Я не разделяю вашего мнения о них. Простота, непритязательность, сдержанность и экономность в словах, с какими написаны Шолоховым произведения этих жанров, изобличают в нём именно великого художника и человека большой и открытой души. На такое способен только гений, которому нечего заботиться о своём, так сказать, имидже. Эта проза писателя (она создана в основном в годы войны) — очень естественное выражение его замечательного характера, и она, между прочим, свидетельствует о том, что Шолохов и в самом деле настоящий писатель, писатель действительной жизни, а не литератор и сочинитель слов и фраз на бумаге. В отношении к этой прозе, да и вообще к Шолохову, я придерживаюсь оценки одного старого казака, который сказал об авторе «Тихого Дона»: “Народный человек”.

С.Д. Вторая просьба. Какие издания сочинений Шолохова сегодня наиболее авторитетны? Какова судьба эпистолярного наследия писателя? Будет ли оно издано в должной полноте? Наконец, на какие новые труды шолоховедов вы обратите внимание школьных словесников?

В.В. Из изданий сравнительно недавнего времени я бы обратил внимание учителей-словесников на собрание Шолохова в девяти томах, вышедшее в издательстве «Терра — Книжный клуб» в 2001–2002 гг. Оно, несмотря на отдельные недостатки, является первым собранием сочинений, которое снабжено подробным постраничным текстологическим и реальным комментарием. Впоследствии это издание в неполном виде (5 томов — только художественная проза, с примечаниями) было повторено московским издательством «Литература, Мир книги» (2002).

Издательский дом «Синергия» выпускает серию «Новая школьная библиотека». Всего эта серия будет насчитывать триста томов, в настоящее время вышло сто. Каждое произведение в этом издании предваряется вступительной статьёй специалиста-филолога и сопровождается постраничными примечаниями. Из шолоховских произведений в школьные библиотеки страны уже поступили «Донские рассказы», «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Военная проза Шолохова готовится к выходу в 2005-м, юбилейном году.

С 2003 года выходит собрание сочинений Шолохова в десяти томах, осуществляемое «Советским писателем». Особенность этого издания — помимо традиционных вступительной статьи и примечаний, каждый том в нём содержит словари имён исторических и мифологических персонажей, диалектизмов, малоупотребительных слов и выражений, а также воспоминания о писателе.

Из произведений, изданных отдельно и представляющих интерес для читателей (подготовкой текста или комментариями), назову «Тихий Дон», вышедший в Воениздате в 1995 году, книгу «Они сражались за родину. Рассказы» (М.: Раритет, 1995) с восстановленными купюрами в главах из незавершённой военной эпопеи, а также «Поднятую целину» (Екатеринбург: Сократ, 2001) (добротно подготовленный текст обеих книг, варианты, примечания, статья об истории текста романа).

Теперь о судьбе эпистолярного наследия. Говорить о полном своде писем автора «Тихого Дона» покуда преждевременно. Это дело будущего. Однако работа по выявлению и публикации эпистолярного наследия писателя ведётся давно, хотя и не столь успешно, как хотелось бы. Это объясняется многими объективными причинами. Укажу на одну из них. Скажем, сегодня весьма трудно, а в иных случаях и невозможно установить адресатов Шолохова, с которыми художник состоял в долговременной или случайной переписке, к примеру, во второй половине 20-х или в 30-е годы — как известно, архив писателя, в том числе и письма к нему, погиб при бомбёжке станицы Вёшенской в июле 1942 года. И всё же, если в последнем собрании сочинений Шолохова, готовившемся к изданию при жизни прозаика (М.: ГИХЛ, 1985–1986), было представлено всего 17 писем, причём 8 из них давались с купюрами и со значительными сокращениями, то теперь картина значительно переменилась. Тщательно подготовленный и обстоятельно прокомментированный корпус писем писателя вышел недавно, в 2003 году, в научном издательстве Института мировой литературы РАН, в нём представлено 363 письма. Наиболее полное на сегодня собрание писем художника (413) содержится в книге «М.Шолохов. Письма 1924–1984 гг.», подготовленной В.В. Петелиным (М.: Советский писатель, 2003).

Не могу не заметить, что обнародованный массив писем очень далёк от полноты, поскольку в него отбиралось по преимуществу то, что имело отношение главным образом к произведениям и творческой биографии писателя — не поддаётся покуда обозрению, пока не обработана огромная корреспонденция Шолохова как депутата Верховного Совета СССР и члена ЦК партии.

Трудно в рамках беседы обстоятельно ответить на вопрос о новых трудах шолоховедов. Поэтому я для начала остановлюсь на продолжающихся изданиях, целиком посвящённых жизни и творчеству писателя, таких, как «Шолоховские чтения», выходящие в Ростове-на-Дону и в Москве. Они издаются в виде тематических сборников, и в любом случае с ними полезно познакомиться учителю. Ростовским университетом таких сборников выпущено несколько: «Творчество М.А. Шолохова и советская литература» (1990), «“Тихий Дон” М.А. Шолохова в современном восприятии» (1992), «Проблемы изучения творчества М.А. Шолохова» (1997) и другие. В Москве подобные сборники на основе материалов ежегодных научных шолоховских конференций издаёт государственный открытый педагогический университет им. М.А. Шолохова (вышло 3 выпуска, 2001–2003). Из других коллективных трудов отмечу книгу «Новое о Михаиле Шолохове: Исследования и материалы» (М.: ИМЛИ РАН, 2003), в которой словесник обнаружит много интересного, в частности материалы дискуссии о «Тихом Доне» в Ростовской ассоциации пролетарских писателей в конце 1930 года, а также относящиеся к обсуждению и оценке романа документы Комитета по Сталинским премиям 1940–1941 гг.

Думается, серьёзным подспорьем в работе учителя над биографией художника станет книга очерков-воспоминаний М.М. Шолохова, сына писателя, «Об отце» (М.: Сов. писатель, 2004).

Из научных работ я бы рекомендовал написанные в разные годы статьи о личности и творчестве Шолохова, принадлежащие перу известного учёного П.Палиевского, — их можно найти в его новой книге «Из выводов ХХ века» (СПб.: Владимир Даль, 2004). Современному словеснику не обойтись без основательных исследований Ф.Кузнецова о «Тихом Доне», опубликованных в журналах «Наш современник» и «Дон». Много дают в понимании социально-нравственного и художественного феномена Шолохова работы Н.Корниенко о народном восприятии «Тихого Дона» и «Поднятой целины» (на материале многочисленных читательских писем). В связи с названной темой не могу не упомянуть книгу «Шолохов и русское зарубежье», посвящённую интерпретации творчества писателя интеллигенцией русской эмиграции (М.: Алгоритм, 2003). С интересом читаю статьи А.Дырдина из Уфы, успешно разрабатывающего религиозные аспекты в творчестве автора «Тихого Дона», и Б.Проценко из Ростова, рассматривающего произведения Шолохова на границе собственно литературы, фольклора, этнографии и лингвистики. Заслуживающих внимания работ накопилось в шолоховедении немало, и кажется, подступает пора, когда к этим накоплениям следует отнестись по-хозяйски, обобщить и осмыслить их, чтобы в познании Шолохова сделать очередной шаг вперёд.