Читальный зал
КНИЖНАЯ ПОЛКА
 |
Василий Розанов. СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ Под общей редакцией А.Н. Николюкина. Т. 16. ОКОЛО НАРОДНОЙ ДУШИ: Статьи 1906–1908 гг. / Послесловие и комментарии В.В. Аверьянова. М.: Республика, 2003. 447 с. |
|
 |
Василий Розанов. Собрание сочинений / Т. 17. В НАШЕЙ СМУТЕ: Статьи 1908 г. Письма к Э.Ф. Голлербаху / Комментарии В.Н. Дядичева, Е.А. Голлербаха. М.: Республика, 2004. 429 с. |
|
 |
Василий Розанов. МИНИАТЮРЫ / Составление, вступительная статья А.Н. Николюкина. Приложение: Зинаида Гиппиус. Задумчивый странник: О Розанове. М: Прогресс–Плеяда, 2004. 544 с. (Русские мыслители). |
|
 |
Павел Руднев. ТЕАТРАЛЬНЫЕ ВЗГЛЯДЫ ВАСИЛИЯ РОЗАНОВА. С приложением статей В.В. Розанова о театре. М.: Аграф, 2003. 368 с. (Символы времени). |
Осталось не так много времени до полуторавекового юбилея Василия Васильевича Розанова, но, к счастью, уже сейчас можно сказать, что Россия придёт к нему не с пустой сумой. Прежде всего, издательство «Республика» продолжает выпускать собрание сочинений великого русского мыслителя и самобытнейшего художника слова.
Том «Около народной души» вобрал в себя немало статей и заметок о писателях: Достоевском, Льве Толстом, Лескове, Владимире Соловьёве… Не менее актуальны доныне работы Розанова о проблемах образования и культуры, помещённые здесь. Было бы полезным услышать суждения Розанова и тем, кто ведёт сегодня споры о формах религиозного образования в школах.
Педагогическая линия сохранена и в 17–м томе. Так, статья «О ближайшей работе учебного ведомства», впервые появившаяся в «Новом Времени» 9 февраля 1908 года, остро ставит вопрос о социальной защите учителей, о том, что деятельность тогдашнего Министерства народного просвещения развивается “без всякой у себя и в себе педагогической мысли, педагогической идеи; да, наконец, и без какого-нибудь уважения к себе, к своему министерскому достоинству, которое непременно отразилось бы поднятием материального уровня заморенных и затруженных учителей” (С. 41). Будто написано это несколько месяцев назад, в связи с громогласно объявленной реформой правительства, обернувшейся, как у нас водится, банальным спектаклем. Во время которого об учителях ничего не сказали вообще, хотя бы ради приличия.
Или эти строки, из статьи «Новые штаты учителей гимназии»: “Вся обширная педагогическая литература существует не для учителя; ему совершенно некогда читать. «Вот подвалила ещё кипочка тетрадей», — к этому сводится всё, в этом состоит всё. Дав пять уроков днём, учитель сейчас же после вечерного чая садится поправлять эти «тетрадочки», которых всё и подбавляется, и нет им конца. Обдумать самому завтрашний урок, подготовить материал к нему, сосредоточиться на том, о чём рассказывать, что говорить, — нельзя или великий есть соблазн всё это «послать к чёрту», ибо голова — давно как чугун, душа — увяла, в изнеможении ни к чему не способна…” (С. 274).
Найдёт применение в школьной практике и сборник «Миниатюры», куда вошли отдельные страницы из «Уединённого», «Опавших листьев», «Мимолётного» и др. Волею художницы (А.Д. Мухина) суперобложка книги чем-то напоминает цитатник “великого китайского кормчего” (во всяком случае, таким мы его себе представляем), заглавие не кажется мне удачным, но розановские-то строки ничем не испортишь! Эта нарядная книга представляется неплохим изданием для знакомства с Розановым. Трудно представить себе школьника, который, прочитав эту книгу, сможет забыть Розанова, посчитать для себя ненужным его творчество, будто развивавшееся под девизом: “Может быть, я расхожусь не с человеком, а только с литературой. Разойтись с человеком страшно. С литературой — ничего особенного”.
Наконец, монография П.А. Руднева — труд, стоящий на фундаменте издаваемого «Республикой» собрания сочинений Розанова, а вместе с тем вводящий в современный оборот труднодоступные работы мыслителя о театре. Он был не просто театралом, по убеждению П.А. Руднева, “театр был одним из ракурсов, с которых Розанов смотрел на интересующие его фрагменты бытия”. Сказано не очень ловко, но книга, развёрнутая из этого тезиса, наполнена свежим материалом и, помимо законного внимания к ней у розановедов и историков русской мысли, можно предположить интерес и просто читателей. Понимая Розанова как “классического (само слово годится ли для Розанова?! — С.Д.) русского консерватора и традиционалиста”, Руднев в конце концов вынужден признать: “На примере Розанова мы видим, что консервативное мышление не закрывает пути к прогрессу, а остаётся равноправным течением в процессе сотворения культуры”.
Поистине: Розанов учит каждой своей страницей. Тем, что:
“Только душу мою я сторожил.
Мир я не сторожил” (Миниатюры, 352).
Есть чему поучиться.