КНИЖНАЯ ПОЛКА

Н.В. Капустин. “ЧУЖОЕ СЛОВО” В ПРОЗЕ А.П. ЧЕХОВА: жанровые трансформации. Иваново: Иван. гос. ун-т, 2003. 262 с.

“«cколько можно об одном и том же?» Скорее всего, именно подобный вопрос возникнет у того, кто взглянет на заголовок этой, трудно сказать какой по счёту, книги о Чехове”, — начинает автор. И сразу же вступает в полемику с самыми скандальными, но одновременно и авторитетными современными исследователями всего на свете (и Чехова в том числе): с Вик. Ерофеевым, Д.Галковским, Б.Парамоновым, М.Эпштейном.

Действительно, о Чехове написано очень много. Однако далеко не всё, как считает Галковский. Больше того: как это ни парадоксально, значительная часть написанного о нём — это не о нём, а о том, как его понимали и понимают. А поэтика великого русского драматурга и прозаика до сих пор исследована очень мало — хотя и есть у нас замечательная книга А.П. Чудакова с таким именно названием — «Поэтика Чехова».

Н.В. Капустин исходит из того факта, что Чехов — своего рода завершитель русской классической традиции, один из последних её великих представителей. А значит, его творчество вольно или невольно связано с тем, что создали его предшественники: от безвестных древнерусских книжников до ближайших старших современников.

Автора в первую очередь интересуют жанр чеховских произведений, внутренняя природа его рассказов и повестей. Он ищет (и без особого труда обнаруживает) в чеховской малой прозе явственные следы святочного и пасхального рассказа, жития, хождения, элегии, пасторали, других традиционных жанровых форм. Так, без древнерусских “хожений” невозможно до конца понять «Остров Сахалин», а без опыта русской и европейской элегии — его «Дуэль»; вне традиций древнерусских житийных повестей и порождённых ими литературных жизнеописаний — «Попрыгунью» и «Степь». И Капустин не просто заявляет это, но и убедительнейшим образом доказывает с помощью тончайшего филологического анализа. Жанровая память, по его наблюдениям, сказывается в таких важных элементах чеховской прозы, как мотивы, клише, принципы и приёмы характеристики персонажей.

Особое внимание уделено в книге повестям Чехова, и в первую очередь — упоминавшейся уже «Степи» и так называемым “мужицким” повестям писателя: «Мужики» и «В овраге». Для понимания последних, справедливо полагает автор книги, читатель должен знать “деревенские” повести Карамзина и Панаева, Даля и Григоровича, других русских писателей, на традиции которых опирается и от которых отталкивается Антон Павлович.

Подводя итоги своего исследования, Капустин говорит, что главное в эстетике Чехова — любовное внимание к обыкновенному человеку и его нормальной жизни, что и порождает — с необходимой опорой на глубинный людской и литературный опыт — “неповторимую жизнь жанра, играющего новыми смыслами и смысловыми оттенками”. Именно внимание к тонким (так и хочется сказать — по-чеховски тонким) оттенкам смысла отличает эту в полном смысле слова современную книгу, внимательное прочтение которой поможет читателю и интерпретатору приблизиться к вечной тайне чеховского творчества.

Ю.ОРЛИЦКИЙ