Я иду на урок
Готовимся к сочинению
Тема 342 (комплект № 29)
Дарья ВАЛИКОВА
Образ современника в отечественной прозе последних десятилетий
На дворе 2004 год, и если отсчитать назад двадцать лет, можно вспомнить то, как развивалась современная литература за этот бурный период времени. Перестройка и гласность, отменившие всяческие табу и ограничения, во-первых, открыли шлюзы для “возвращённой” литературы; во-вторых, подвигли нынешних писателей на осмысление трагедии России в ХХ веке. Знаменитые мастера слова обратились к теме Гражданской войны, коллективизации, войны Отечественной, к теме репрессий и сюжетам из жизни кремлёвской верхушки — словом, к (пусть и недавнему) прошлому. О современном же человеке как таковом в ежегодно изменяющейся стране что-либо вразумительное сказать было трудно. Понадобилось больше десятка лет и наступление, пусть и очень условной, стабильности (“ельцинского застоя”), чтобы появилась возможность как-то отразить современные типы людей — новых хозяев жизни, новых “маленьких людей”, новых изгоев и так далее. Образы современности и современников вернулись в литературу — литературу как традиционную и элитарную, так и коммерческую; впрочем, развешивание подобных ярлыков может оказаться делом опрометчивым, а посему попробуем подойти к заявленной теме без снобизма, невзирая на имена и жанры.
Уже доводилось писать о том, что такой прозаик, как Борис Екимов, оказался едва ли не “последним из могикан” деревенской прозы. Ему удалось не только наглядно изобразить постперестроечный развал в деревне, но и дать литературе нового героя-управленца по имени Пиночет (одноимённая повесть; 1999). Классик же этого направления Валентин Распутин, напротив, практически не пишет о современных обитателях деревни, однако в самом последнем и самом же известном его произведении — повести «Дочь Ивана, мать Ивана» (2003) главной героиней стала горожанка в первом поколении, родившаяся в деревне и придерживающаяся взглядов, привитых с самого детства. Она совершает поступок, весьма не характерный ни для русских селян, ни для горожан и тем более горожанок: сознательно, обдуманно и спокойно осуществляет убийство инородца, совершившего насилие над её дочерью. Новым моментом тут является и позиция автора, безоговорочно стоящего на стороне своей героини; ранее кровная месть и иже с нею могли с большим или меньшим пониманием восприниматься в контексте, скажем, произведений Фазиля Искандера — но никак не у представителей русской ментальности. Действительно ли так изменилось время, что подобные самосуды в России скоро станут общим местом, или же поступок героини Распутина является лишь исключительным актом отчаяния в ответ на вопиющее беззаконие, что царит везде и всюду? Пока неясно, но Распутин довольно резко обозначил проблему, дав новый образ нашей современницы.
“Лишние люди”, о которых писал Владимир Маканин в советские годы (роман «Один и одна» и др.), перешли и в нынешние его произведения. Зачастую это были не классические маргиналы (бомжи и прочие), а вполне интеллигентные люди, не вписавшиеся, однако, в общество по ряду причин и ведущие своё одинокое, обособленное существование. Таковы же и персонажи нынешней маканинской прозы: бывший писатель из романа «Андеграунд, или Герой нашего времени» (1998), старики из последних рассказов — давно разочаровавшиеся буквально во всём, что происходит вокруг, доживающие свой век, по сути, сторонними наблюдателями, лишь иногда по чистой случайности оказывающиеся в гуще событий («Без политики» и другие).
Не изменились по сути, подобно маканинским “лишним людям”, “бедные люди” Людмилы Петрушевской. Нищим пенсионерам, одиноким матерям, сиротам, больным, инвалидам и просто людям с неустроенными, неудавшимися, нелепыми судьбами, которые наполняли и ранее её повести, рассказы и пьесы, новые времена принесли лишь новые проблемы. Но трезвый взгляд этого автора, её полное отсутствие иллюзий всегда были лишь в малой степени обращены на социальные аспекты бытия; персонажам Петрушевской тяжело всегда: и в унылой советской действительности, и теперь, когда для бедных есть секонд-хенды, но зато есть и убийства этих бедняков из-за квартир и прочее... Писательница, для которой уникальны судьбы каждой на первый взгляд обычной семьи, самого простого человека, вновь и вновь констатирует: “И живёт, тихо переливаясь на солнце, эта биологически активная масса людей, любит, страдает, сострадает...”; один из последних её рассказов, из которого взяты эти слова, вопреки всему называется «Спасибо жизни» (2004).
В новые времена пришли и совершенно новые авторы с новыми же персонажами. Взять тех же хозяев жизни — пресловутых “новых русских”, акул капитализма. Прежде всего ими полна массовая, детективная литература. Например, успешные предприниматели, крупные и очень крупные, постоянно фигурируют в книгах Татьяны Устиновой (берём, разумеется, тех авторов коммерческого чтива, кто пишет со знанием дела и умеет создавать достаточно яркие, запоминающиеся образы). Устинова без прикрас описывает их жёсткие, порой просто жестокие характеры, их определённую ограниченность (например, губернатор и глава промышленной империи Тимофей Кольцов из «Персонального ангела» и других романов), однако их безусловно положительная роль в современной истории не подвергается ею ни малейшему сомнению. Юлия Латынина, автор “экономических триллеров” («Промзона», «Охота на изюбря» и множество других), напротив, рисует изнаночную сторону больших капиталов — бандитских или государственно-чиновничьих, — почти всегда преступную и в конечном итоге не улучшающую экономики в целом. При этом Латынина ничуть не склонна идеализировать прежнюю, докапиталистическую экономику и жизнь народа. Она лишь показывает, что так называемые либеральные реформы в России на самом деле псевдолиберальны, что строй, который установился в результате них, следовало бы назвать вполне феодальным, и что феодалы эти страшны и опасны для страны, даже если субъективно являются людьми беззлобными.
Но наиболее основательно возникновение крупного олигархического капитала воссоздал Юлий Дубов в романе «Большая пайка» (2002), по которой был снят известный фильм Павла Лунгина «Олигарх». Дубов — фигурант, проходящий по “делу Березовского” и вместе с последним скрывающийся сейчас за пределами России. Его книга — почти документальный производственный роман, повествующий о создании концерна «Инфокар» («Логоваз»), но написанный на удивление неплохо и в чисто художественном отношении. Судьбы пятерых друзей, учёных и технарей, в новое время превратившихся в богатейших и влиятельнейших людей России, оказываются трагичными. Большие деньги, как показано, неизбежно отравляют человеческие взаимоотношения. Подзаголовок «Большой пайки» — «Первый и всё ещё единственный настоящий роман о русском бизнесе», а эпиграфом взяты слова Шаламова: “В лагере убивает большая пайка, а не маленькая”.
Совершенно иное восприятие действительности демонстрирует такой знаменитый автор, как Виктор Пелевин. Он не сосредоточен ни на экономике, ни на политике, ни на социальных отношениях как таковых. Крылатой стала его фраза: “Скоро Березовский у нас приватизирует пространство, а Гусинский — время”; этот метафизический аспект происходящего больше всего занимает писателя. Герой его знаменитой «Generation “П”» (1999) по имени Владилен Татарский из простого копирайтора — сочинителя рекламных роликов и слоганов — вырастает в главу некой виртуальной империи тёмных сил, парализующей через электронные СМИ людское сознание. Главный персонаж последнего пелевинского романа «ДПП (нн)» (2003) банкир Стёпа Михайлов, принимающий всё вокруг как есть, без рефлексий, тем не менее иногда пытается понять суть эфемерной действительности денежных потоков, как бы уже подменяющих реальную жизнь. Об этом в тексте имеется много различных размышлений, афоризмов и острот. Например:
“— …Постмодернизм вообще-то давно уже не актуален.
— Что такое постмодернизм?..
— Это когда ты делаешь куклу куклы. И сам при этом кукла.
— Да? А что актуально?
— Актуально, когда кукла делает деньги”.
Пелевин — молодой ещё автор, как молоды и его герои; однако эти книги вряд ли можно отнести к тому, что раньше называлось “молодёжной прозой”. Этим определением критика больше не оперирует, но за последние годы вышел ряд книг, которые, пусть и с некоторой натяжкой, можно было бы назвать “написанные молодыми, о молодых и для молодых”. Герои этих книг всю сознательную жизнь провели в новой действительности, не представляя себе другой. Неумение найти себя в этой жизни, придать ей хоть какой-то смысл приводят к алкоголизму, наркомании, беспорядочно-безрадостному сексу — всё это не ново. Однако Илья Стогоff продемонстрировал очевидное в романе «Мачо не плачут» (2001) со свежей выразительностью. В нашумевшей книге Ирины Денежкиной «Дай мне!» (2002) всё вышеприведённое помножено на какой-то растительный инфантилизм и фантастическое невежество подрастающих. В романе Сергея Болмата «Сами по себе» (2000) юные герои, напротив, весьма начитанны, пишут стихи, занимаются богоискательством и даже, несмотря на собственную неустроенность, не боятся заводить детей… Однако всё тот же инфантилизм в полной мере наличествует и здесь: жизнь этим ребятам представляется не вполне реальной, похожей на игру, на кино, на виртуальность… Романы Виктории Платовой, такие как «В тихом омуте…», «Эшафот забвения», «Любовники в заснеженном саду» (1999–2002), идущие по ведомству детективной литературы, хотя с тем же успехом их можно было бы отнести и к, допустим, авантюрно-приключенческому жанру с драматическим уклоном, представляют творческую молодёжь: кинематографистов, художников, начинающих шоу-бизнесменов. Порядки, царящие в этих сферах, превращают чистые творческие инициативы в тотальный цинизм, который, в свою очередь, приводит к самым изощрённым преступлениям…
Роман Эргали Гера «Дар слова, или Сказки по телефону» (1999), напротив, повествует об удивительно чистых любовных отношениях, связавших молодого неудачливого бизнесмена и невротика с единственной дочкой и наследницей “водочной королевы”, которые заканчиваются трагически. В кратком пересказе сюжет выглядит нестерпимо мелодраматически, однако роман относится к настоящей, серьёзной, запоминающейся литературе.
И наконец, следует отметить и ещё одно произведение — роман под названием «[Голово]ломка», написанный в 2002 году двумя русскоязычными рижанами Гарросом и Евдокимовым. Год спустя сочинение это получило в России известную уже премию «Национальный бестселлер». Действие происходит в столице современной Латвии, где празднуется окончательная победа общества потребления. Вадим, русский рижанин, работает в крупном банке, получает приличные деньги и… дико ненавидит банкиров, чиновников, политиков, золотую молодёжь всех национальностей, о которых может говорить исключительно ненормативной лексикой. Ненавидит за “тупое наращивание жировых денежных клеток”. Ненавидит так, что убивает всех сначала мысленно, а потом и всерьёз. (Впрочем, все эти убийства в романе выглядят скорее пародией на боевик или даже компьютерную бродилку.) При всём при этом Вадим никоим образом не сочувствует всякого рода национал-большевичкам и тому подобным особям, которых называет “чегеварами нашей песочницы” и которых, по его мнению, стоит “искоренять — в чисто санитарных, гигиенических целях”. Чего же такой человек вообще хочет от мира, от жизни? А он и сам не знает, чего. Похоже, не знают этого и авторы, в финале пародийно отправляющие своего героя в дальние дали в обществе сразу двух красоток, с экспроприированным миллионом под мышкой…
Вышеназванными произведениями, разумеется, не исчерпывается современный литературный процесс, однако и по ним видно, насколько разнообразны и противоречивы образы наших современников, отражённых в прозе. Разумеется, выпускник, берущийся за эту тему, должен иметь, что называется, вкус к современной литературе, знать её не только по тем двум-трём произведениям, которые будет разбирать в своём сочинении. По признанию многих словесников, у них не хватает времени (то есть всё тех же самых сакраментальных “часов”) на современных писателей, но всё же их подопечные живут не на острове Невезения. Только надо помочь им прочитанное в рамках внеклассного чтения осмыслить и применить полученные аналитические навыки при разборе подходящих, с их точки зрения, произведений. В конце концов современная литература — океан непознанный, и каждый свежий взгляд всем на пользу. Просто на чуткость пишущего читающий и проверяющий должен ответить такой же чуткостью.
От редакции. Опыт и, в частности, наша почта свидетельствуют, что проблема изучения современной литературы в школе — одна из самых сложных и вместе с тем, думается, навсегда актуальных. Изучение классики неизменно проходит на фоне разнородного, пёстрого круга чтения школьников. Управлять этим процессом непросто, но очевидно, что предложенные педагогом ориентиры в пространстве современной словесности вызовут признательный отзыв учащихся.
На основании публикаций в «Литературе» был подготовлен сборник для учителей «Современная русская литература. 1970–1990-е годы», выпущенный в серии «Я иду на урок литературы» «Библиотеки “Первого сентября”» (2001; 2-е изд. — 2002). Там, в частности, учитель найдёт полезные материалы по темам «Нравственная проблематика одного из произведений современной отечественной прозы» (комплект № 42), «Тема Великой Отечественной войны в современной отечественной прозе» (комплект № 52) и т.п.