Я иду на урок
Готовимся к сочинению
Темы 244-253
Белла МАКАРОВА
В перечне тем сочинений в выпускном классе по лирике А.Блока значительное место занимают темы по поэме «Двенадцать» (их десять), две — по лирике любви, три — патриотические, одна — обзорная по лирике Блока. Три темы требуют анализа художественного текста.
Начнём с анализа двух стихотворений А.Блока. Первое — «На железной дороге» («Под насыпью, во рву некошеном…»). Оно было написано в 1910 году и вошло в поэтический сборник «Родина» (1907–1916). Во вступлении можно передать историю его создания, используя фрагмент воспоминаний Блока: “Это бессознательное подражание эпизоду из «Воскресенья» Толстого: Катюша Маслова видит на маленькой станции в окне Нехлюдова на бархатном кресле ярко освещённого купе первого класса”. Так сразу вырисовывается главная тема — тема поруганной женской любви. У Блока жизнь покинутой молодой девушки кончается гибелью. Она “раздавлена” жизнью (“любовью, грязью иль колёсами”), а смерть для неё предпочтительней смирения. Трагедия одинокой раздавленной личности происходит на глазах “сытых”, равнодушных ко всему людей. Блок пытается раскрыть причину этой трагедии, обратившись к приёму контраста. С одной стороны, довольство, роскошь, с другой стороны — боль, грязь, смерть. Художественные приёмы, используемые Блоком в этом стихотворении (гиперболы, метафоры, олицетворения) помогают ярче раскрыть главную мысль поэта: гибель юности и красоты, невозможность и бессмысленность их существования в “страшном мире”. Олицетворением равнодушной судьбы выступает поезд — в нём тоже люди разделены на богатых и бедных. Голодная и нищая Россия, едущая в “зелёных” вагонах, поёт и плачет. Фигура жандарма рядом с молодой, красивой девушкой, бросающей жадные взоры “в пустынные глаза вагонов”, становится символическим выражением железного уклада, ограждающего человека от счастья, от полноты жизни. В заключении можно обратиться и к другим стихотворениям Блока, где звучит тема утраченного счастья («На смерть Комиссаржевской»).
Второе стихотворение А.Блока «Ты — как отзвук забытого гимна…» (тема 236) из цикла «Кармен» (1914). Обращаем внимание на посвящение Л.А.Д. Это Любовь Александровна Дельмас — оперная певица, исполнявшая роль Кармен в петербургском Театре музыкальной драмы. Л.Дельмас посвящены циклы и книги: «Кармен», «Арфы и скрипки», «Седое утро», поэма «Соловьиный сад». Так эпизод биографии поэта стал фактом искусства. Предложенное для анализа стихотворение — восьмое стихотворение цикла «Кармен» — можно назвать ключевым звеном всего цикла, потому что в нём апофеоз “пленённого” сердца. В основной части, используя цитатный материал, нужно показать, какой предстаёт Кармен в трактовке поэта. Это и героиня оперы Бизе (сон поэта), и современная женщина, вольнолюбивая испанская цыганка и славянка, которую герой любит до безумия. Так в образе Кармен воплощена, с одной стороны, стихия сжигающей безумной страсти, с другой — стихия творческая, дающая надежду на просветление. Какую же смысловую нагрузку несёт “сон” поэта? Это пленительный и страстный прорыв через сказочное забытьё к “одичалой прелести”, независимой от “страшного мира”, от гнёта устойчивого и размеренного существования. Заканчивая сочинение, можно сказать о “цыганской” теме в поэзии Блока, а также о том, что стихи, отразившие драму вспыхнувшего чувства, черпали свои коллизии не только из внешних, событийных мотивов, но и из внутренних, из диалектики души самого автора стихов.
Две темы — «Образ возлюбленной в лирике Блока» (238) и «Прекрасная Дама в лирике А.Блока» (239) — возвращают нас к теме любви в его поэзии. Общее вступление — «Тема любви в русской поэзии» — поможет нам вспомнить имена известных русских поэтов: А.Пушкина, М.Лермонтова, Н.Некрасова, Ф.Тютчева, А.Толстого, чьи стихи вошли в антологию русской поэзии о любви. Любовь к избраннице высекала искру вдохновения, и в огне вспыхнувшего пламени рождались шедевры любовной лирики. Чтобы лучше понять автора и его творение, нужно установить, из чего возник замысел, как он воплотился. Прав был Блок, когда писал, что любовную лирику следует рассматривать как дневник, написанный стихами. В основной части желательно рассмотреть, как менялось само понимание любви в лирике Блока. Первые стихи Блока о любви возвышенно-восторженные. Они связаны с именем Л.Д. Менделеевой, в которую он был влюблён и которая вдохновила его на эти стихи («Дева», «Заря», «Величавая Вечная Жена», «Непостижимая», «Стихи о Прекрасной Даме» и другие). В молодые годы, до женитьбы на Л.Д. Менделеевой, увлёкшись элегантной, красивой дамой, на двадцать лет старше его, Блок писал стихи, посвящая их К.М.С., то есть Ксении Михайловне Садовской («Я думал, что умру сегодня к ночи…», «Помнишь ли город тревожный…», «Аметист», «Твой образ чудится невольно…» и другие). Потом появился цикл стихов, посвящённый Наталье Николаевне Волоховой — актрисе театра В.Ф. Комиссаржевской («Снежная маска»), и, наконец, темы “цыганской стихии”, любви, музыки, искусства, “печали и радости” получили отражение в цикле «Кармен», посвящённом оперной певице Любови Александровне Дельмас (стихотворения «Последнее напутствие», «Королевна», «Я помню нежность ваших плеч…», «Была ты всех ярче, верней и прелестней…», поэма «Соловьиный сад»). В заключении можно сказать, что лирика любви не утратила своего значения и в наши дни. Приобщаясь к высокой культуре чувств через творчество наших великих поэтов, познавая примеры их сердечных переживаний, мы учимся душевной тонкости и чуткости, способности сопереживать. А это так необходимо в наш рациональный век.
Тема Родины в лирике Александра Блока объединяет три темы: «Образ Руси в поэзии Блока» (240), «Какой предстаёт Россия в лирике Блока?» (243) и «Прошлое, настоящее и будущее России в поэзии Блока» (237). И хотя тема патриотизма в творчестве писателя традиционна (при изучении творчества каждого русского писателя и поэта мы касаемся её), можно попытаться найти свою трактовку темы. Так, первая тема (240) отличается от двух других тем, что в ней нужно показать видение поэтом исторического пути России. Раскрыть эту тему можно, обратившись к произведениям, вошедшим в цикл «Родина» (1907–1916). Увидеть величие России в её исторических свершениях помогает цикл стихов «На поле Куликовом». Обратившись к событиям далёкого исторического прошлого (XVI век), Блок придал реальному эпизоду исторической хроники обобщённый смысл. Любовь к родной земле пробуждает в душе поэта вдохновенные строки: “О, Русь моя! Жена моя!”. При анализе стихотворений этого цикла важно показать, какую роль играет символика: клёкот орлов, крики лебедей, бег коня. Любовь к России, непоколебимая вера в величие, силу и стойкость Родины, в её светлое будущее находят выражение в страстных строках таких стихотворений, как «Россия», «Русь моя…», «О, весна, без конца и без краю…». Опираясь на художественный опыт своих предшественников — Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блок нашёл новые грани раскрытия художественного образа России. Метафорический образ России представлен в виде прекрасной женщины, доверчивой, но гордой и сильной духом, на долю которой выпадут многие испытания. Россия не пропадёт, как бы чародей ни завладел ею, как бы ни затуманились ещё одной заботой её прекрасные черты. Таким иносказательным языком говорит поэт о возможных бедах России и тут же утверждает, что из всех испытаний Россия выйдет духовно и физически окрепшей и закалённой. В заключении можно сказать о том, как важно знать и понимать лирику Блока. Его стихи о Родине вызывают у нас серьёзные раздумья о судьбе России в наши дни.
Тема “страшного мира” в поэзии А.Блока — сквозная в творчестве поэта. Часто её трактуют лишь как тему обличения “буржуазной действительности”. На самом же деле есть и другая, более глубинная суть: человек, живущий в “страшном мире”, испытывая на себе его тлетворное воздействие, теряет нравственные ценности, трагически переживает ощущение собственной греховности, безверия, опустошённости, смертельной усталости. Раскрыть эту тему можно на материале стихотворений, вошедших в цикл «Страшный мир» (1909–1916). Здесь можно найти произведения, отражающие трагическое мироощущение поэта: «Миры летят. Года летят. Пустая…», «Ночь, улица, фонарь, аптека…», «Голос из хора» и другие. Тему “страшного мира” продолжают циклы «Возмездие» и «Ямбы». Вывод завершает работу: А.Блок убеждён в том, что крушение старых устоев жизни неизбежно. Он не признаёт торжества “страшного мира” над людьми и не капитулирует перед ним. Неслучайно поэт говорил: “Трудное надо преодолеть. А за ним будет ясный день”.
Внимательного прочтения требует ещё одно программное произведение А.Блока. Это поэма «Двенадцать», по которой желательно продумать материал к десяти сочинениям. Три из них близки по своему содержанию. Назовём их. Это «Образ революционной эпохи в поэме “Двенадцать”» (246), «Что услышал Блок в “музыке революции”? (По поэме «Двенадцать».)» (248) и «Изображение “мирового пожара” — стихии революционного переустройства жизни» (251, 2). В общем вступлении важно показать восприятие Блоком революции, которое было связано с философскими и эстетическими взглядами поэта. Опираясь на теорию Ницше о цикличности развития цивилизации, Блок в своих статьях «Искусство и революция», «Крушение гуманизма», «Интеллигенция и революция» писал о революции как разрушительной стихии, призванной обновить мир. Именно эту тему развивают две последние поэмы Блока — «Двенадцать» и «Скифы». Искренний в своём приятии и неприятии, Блок видел в революции возможность преобразования существующего порядка. На всю Россию прозвучал призыв Блока: “Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию!” Многие современники Блока расценивали поэму как акт его предательства, как воспевание революционной борьбы. А поэт открыл её страшную правду: всплеск низменных побуждений, забвение гуманных чувств, отступление от подлинно человеческого предназначения.
Отвечая на вопрос “Что услышал Блок в «музыке революции»?”, вновь обращаемся к поэме «Двенадцать». Революция в понимании Блока — “грозовой вихрь, снежный буран, который всегда несёт новое и неожиданное”. Отсюда и возникают символы очистительной стихии — ветра, снежной вьюги. “Вечер”, “снег”, “ветер” — это и конкретные образы петербургской ночи, и символы, выражающие противоборство стихий, за которыми угадываем борьбу революции с противостоящими ей силами. Лейтмотив поэмы возникает с первых её тактов. Обращаем внимание на столкновение в поэме двух музыкальных мотивов: разгульного — “Запирайте етажи!” и властного — “Революцьонный держите шаг!”. Всё действие поэмы стремительно развивается, словно подгоняемое порывами неукротимой бури, и образ вьюги, пурги, метели, безудержно разгулявшейся стихии словно бы обрамляет все события: её гул, посвист, её вой и составляют грозный хор, сопровождающий все перипетии трагедии, происходящей на наших глазах “на всём божьем свете”. Говоря о музыкальности поэмы «Двенадцать», нельзя не сказать о магической, очаровывающей нас силе слова. Порой кажется, что музыка доминирует над смыслом. Поэма удивительно многообразна по своему строю, необычайной полифоничности. Здесь и раёшный стих, отвечающий особенностям и оборотам разговорной речи, и стих-выкрик, и стих-плакат.
Тема «Изображение “мирового пожара” — стихии революционного переустройства жизни» (252) созвучна другой теме — «Роль символов в поэме “Двенадцать”» (247). Обратившись к этим темам, определяем для себя, почему важнейшими образами-лейтмотивами поэмы стали образы снежной стихии — метели, вьюги, пурги, ветра, летящего снега. Как и образы бури и циклона, этот ряд лейтмотивов несёт в себе значения неотвратимости, нечеловеческой, а потому лишённой нравственных ориентиров силы. Блок соотносил революцию с природными катаклизмами, и поэтому в его восприятии главный акцент сделан на стихийности происходящего. Остановившись подробно на роли каждого символа, подводим итоги. Символический образ ветра, властвующего над миром, приобретает в поэме особый смысл. Волей автора он как бы комментирует происходящее: одних сбивает с ног, другим кажется “весёлым”, он “рвёт, мнёт” плакат про “Учредилку”, зато, когда появляются красногвардейцы, он радостно “гуляет”. Образ старого мира поэт символически передаёт как символический образ “пса безродного”, который стоит, “поджавши хвост”. “Мировой пожар”, который должны разжечь красногвардейцы, символизирует вселенский разрушительный пожар, который должен принести революционное переустройство жизни. Значение революции Блок видел в том, что она не только разрушала старый мир, но и строила новый. В заключительной части сочинения можно вспомнить и процитировать А.Блока из его дневника: “…Вот задача русской культуры — направить этот огонь на то, что нужно сжечь, буйство Стеньки и Емельки превратить в волевую музыкальную волну; поставить разрушению такие преграды, которые не ослабят напора огня, но организуют этот напор, организуют буйную волю…”
Тема «“Старый мир” в поэме “Двенадцать”» (249) не должна вызывать особых затруднений. Богатый цитатный материал поможет ярко и зримо описать представителей “старого мира”. Это и “буржуй на перекрёстке”, и поп, “нынче невесёлый”, и “барыня в каракуле”. Образы социально определены, каждый из них так или иначе выражает своё неприятие революционных перемен. Особенно непримирим к новому давний недруг, либеральный болтун — “писатель-вития”. В духе незатейливой народной шутки поэт говорит о тех обывателях, которые ничего не понимают в происходящих событиях и усматривают в них только нарушение привычного, а потому и милого их сердцу уклада (“старушка, как курица”). Чтобы показать обречённость “старого мира”, поэт использует сравнения, броские и ёмкие (“буржуй, как пёс голодный”). Сатирическое мастерство Блока проявилось в полной силе при описании “осколков самодержавия”, претендующих на то, чтобы остаться “хозяевами жизни”.
Тема «Особенности композиции поэмы А.Блока “Двенадцать”» (251). Во вступительной части желательно остановиться на смысле названия поэмы. Само название заключает в себе двойной смысл. С одной стороны, собирательный герой поэмы — красногвардейский дозор, охраняющий революционный порядок в Петрограде. По воспоминаниям современников, каждый из этих дозоров, как это запечатлено у Блока, состоял из двенадцати человек. Однако двенадцать красноармейцев — не только бытовая деталь, но и символ. По евангельской легенде, двенадцать апостолов, учеников Христа, явились провозвестниками новой веры, нового учения. Анализируя композицию поэмы, обращаем внимание, что она состоит из двенадцати глав. Сюжет в главах развивается последовательно. Он не столько фабульный, сколько психологический. Двенадцать — враги старого мира, но они сами вышли из его недр, поэтому не могут сразу избавиться от “родимых пятен” прошлого. Наличие контраста определяет структуру поэмы. Господствуют две краски (“Чёрный вечер, // Белый снег”). В заключение поэмы возникает образ таинственного, невидимого за вьюгой, идущего впереди двенадцати Христа. Концовка поэмы в какой-то мере восходит к старым символистским представлениям и мотивам поэта. В заключительной части сочинения важно показать, что для решения своей темы — о смертельном единоборстве двух миров — Блоку понадобились новые художественные средства. Поэма состоит как бы из множества переплетающихся голосов, реплик, восклицаний, песен, частушек. Так Блок стремился услышать “музыку революции”, уловить настроения, мысли, переживания самых широких масс.
Две темы — «Тема святости и греха в поэме Блока “Двенадцать”» (245) и «Христианские мотивы в поэме Блока “Двенадцать”» (251) — связаны с религиозными воззрениями поэта. Это довольно сложный вопрос, так как на протяжении многих десятилетий велись споры о том, как следует понимать финальную главу поэмы. О том, насколько интересовали Блока евангельские сюжеты, свидетельствует замысел пьесы «Христос», к которой Блок приступил незадолго до начала работы над поэмой «Двенадцать». Попытка осмыслить революцию в её отношении к религии, к образу и имени Христа была присуща многим поэтам того времени. Достаточно вспомнить В.Маяковского, С.Есенина, Андрея Белого. Образ Христа издавна преследовал Блока, и поэт относился к нему сложно, двойственно. Образ Христа, возникающего в финале поэмы перед идущими красноармейцами, для самого Блока не был ни случаен, ни странен, ни произволен, о чём свидетельствует множество его высказываний. Христос в поэме Блока — это воплощение самой справедливости, находящей своё высшее выражение в революционных чаяниях и деяниях народа. И хотя герои идут в бой “без имени святого”, они верят, что Бог с ними, благословляет их поступки и деяния: “…Мировой пожар в крови — // Господи, благослови!” Христос присутствует не только в последней главе поэмы, но незримо сопутствует всему повествованию. Рассматривая тему святости и греха в поэме, можно обратиться к буйной ватаге, вышедшей на дозор в ночном Петрограде. Их примятые картузы, зажатые в зубах цигарки, их лихие выкрики — всё это производит впечатление с трудом сдерживаемой вольницы. Блок не идеализирует своих героев: это и богохульники (“Эх, эх, без креста”), и насильники, готовые обагрить руки в крови. Любовный конфликт Петрухи и Катьки завершается убийством Катьки. Но идущие рядом красногвардейцы не видят в этом греха: “Эх, эх, согреши! Будет легче для души!” В десяти главках завершается процесс превращения вольницы в рабочий отряд. Шаг красногвардейцев становится державным шагом, и маршевый грозный строй стихов закономерно завершается словами, звучащими как лозунг, приказ, призыв к борьбе за новую жизнь: “Вперёд, вперёд, // Рабочий народ!”
Ещё одна тема носит философский характер. Это «“Вечные” вопросы и их решение в поэме “Двенадцать”» (252). Но настораживает само название темы. Можно ли считать вопросы, поставленные в поэме, решёнными? Думается, что сам Блок затруднился бы ответить на те “вечные вопросы”, которые всегда тревожили и будут тревожить умы человечества. Поэтому выпускнику, решившемуся писать эту тему, надо прежде всего определить, какие “вечные” вопросы он будет задавать Блоку, а потом уже вести диалог с автором поэмы «Двенадцать». Понять же Блока нам помогут его высказывания в статье «Интеллигенция и революция», написанной одновременно с поэмой «Двенадцать»: “Что же задумано? Переделать всё. Устроить так, чтобы всё стало новым; чтобы лживая, грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, весёлой и прекрасной жизнью…” Блок умер в 1921 году в Петрограде, ему не удалось увидеть осуществления задуманного. Но увидели ли это люди, спустя столетие после его рождения? Вопрос этот остаётся открытым… и его тоже можно назвать “вечным” вопросом.