Готовимся к сочинению
Темы 254-262

Ирина ЩЕРБИНА

---

Экзаменационные темы по творчеству Сергея Есенина, за исключением двух-трёх, весьма неудачны.

Начнём с последней формулировки — «На простых и чутких струнах сердца умел играть только Сергей Есенин, и, после Блока, только его поэзия ощущалась как дар свыше» (М.А. Осоргин), — вырванной из контекста цитаты. Если её анализировать, уясняя смысл сказанного Осоргиным, нельзя не обратить внимания на повтор слова “только”. Итак, по Осоргину (вне контекста), только Есенин умел играть “на простых и чутких струнах сердца”, он единственный из современников сопоставим с Блоком как художник, чья поэзия есть “дар свыше”. Что ж, первое утверждение, пожалуй, трудно оспаривать: ни на чьей могиле не совершено столько самоубийств. Что же касается второй части высказывания, её мы и вовсе не станем комментировать: у всякого свой толк. Учителям, ежегодно проверяющим сочинения, давно набили оскомину сусальные строки “об истинно русском поэте, как будто рождённом и взлелеянном самой матушкой-землёй”. Впрочем, и это дело вкуса. Понятно, что тему, о которой идёт речь, можно интерпретировать как угодно — не придерёшься. Главное, чтобы о Есенине. И не забыть о “чутких струнах” и “даре свыше”.

«Человек и природа» и «Мир природы» — традиционные темы по Есенину, так же как и «Гой ты Русь, моя родная…». Вряд ли наши ученики нуждаются в подробном комментировании этих тем, изложенных во всех учебниках. Предлагаем ограничиться рекомендацией для желающих пойти не совсем традиционным путем: остановиться на двух-трёх стихотворениях и на их материале рассмотреть каждую из тем. Для тем «Человек и природа» и «Мир природы» подойдут те же тексты, что и для темы родины, так как одно и другое у Есенина, как известно, неразрывно связано, следует только немного изменить угол зрения. Можно взять из ранних, к примеру, «Гой ты Русь, моя родная…», «Чую радуницу Божью…», «О красном вечере задумалась дорога…», «Запели тёсаные дроги…»; из зрелой лирики — «Низкий дом с голубыми ставнями…», «Отговорила роща золотая…», «Спит ковыль, равнина дорогая…», «Несказанное, синее, нежное…». В теме родины, наверное, стоит остановиться на конфликте “Русь уходящая — Русь советская”, и в этом случае уместны «Сорокоуст», «Возвращение на родину».

Приведём фрагменты школьных сочинений, в которых идёт речь о некоторых из упомянутых стихотворений.

* * *

Строка раннего стихотворения С.Есенина «Гой ты Русь, моя родная…», вынесенная в заглавие темы, — это своеобразный эпиграф ко всему его творчеству. За те полтора десятка лет, что “прожил” Сергей Есенин в русской литературе, страна стала иной, прошла через Первую мировую войну, революцию, Гражданскую. Конечно, отношение к стране и к самому себе у поэта менялось, и это находило отражение в творчестве, но вместе с тем можно сказать, что оно оставалось прежним. Та Русь, которую юноша Есенин однажды назвал родной, всегда оставалась с ним, в его сердце.

Характерное для раннего Есенина видение мира, страны, себя самого можно проследить на примере стихотворения «Запели тёсаные дроги…», которое подводит своеобразный итог дооктябрьской лирики поэта. В нём звучат все основные её мотивы, главные из которых найдут своё продолжение в более поздний период творчества.

Первый из таких мотивов связан с дорогой. Он задан уже метафорой начального стиха “Запели тёсаные дроги…” и перекрёстной рифмой “на дороге”. Упоминание о часовнях на дорогах и поминальных крестах вводит не только мотив веры, но и странничества, какой-то бесприютности русской души.

Душевное состояние лирического героя отражает метафора “опять я тёплой грустью болен…”. Метафора “тёплая грусть” очень ёмкая. Тёплый — значит, душевный, мягкий, нежный. Но тёплым может быть и “овсяной ветерок”, от которого веет печалью родных полей. В сердце у поэта Русь:

…малиновое поле
и синь, упавшая в реку…

Это чувство вмещает две крайности, противоположности: “Люблю до радости и боли”. Традиционный для русской поэзии мотив “странной любви” к Родине звучит в стихотворении всё отчётливее. “Холодная скорбь” это уже не “озёрная тоска” и тем более не “тёплая грусть”. Мы видим как образы, сменяя друг друга, постепенно усиливают мотив печали. Он достигает наивысшей точки в четвёртой строфе, насыщенной отрицаниями: “не измерить”, “не любить тебя, не верить — я научиться не могу”.

И не отдам я эти цепи,
И не расстанусь с долгим сном…

Звучит мотив, который получит развитие в более позднем творчестве поэта.

Знать, у всех у нас такая участь.
И, пожалуй, всякого спроси —
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живётся на Руси.

Чувство Родины настолько органично для Есенина, что можно сказать: он не отделяет себя от родины, взрослеет вместе с ней. Сначала он по-мальчишески воодушевлён революцией (“Мать моя Родина, я — большевик!”). Впоследствии крестьянский, по его словам, уклон обнаруживает себя в символических образах “бурь и гроз” и бешеной тройки; последний восходит к Некрасову и Гоголю («Несказанное, чистое, нежное...»). В этом, одном из своих лучших стихотворений зрелого периода, философски осмысляя пройденный путь, поэт скажет:

Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Проскакала на всю страну.
Напылили кругом, накопытили
И пропали под дьявольский свист.
А теперь вот в лесной обители
Даже слышно, как падает лист.

Желая разобраться “во всём, что видели”, поэт не говорит о мщении, но испытывает потребность в том, чтобы простить, примириться с действительностью.

Эта попытка примирения оказалась для Есенина драматичной. В своей стране “берёзового ситца”, теснимый “новью”, он чувствовал себя “словно иностранец”, не понимая и не принимая ни “языка сограждан”, “ни чужих песен”. Однако поэт оставался верен родине — “шестой части земли с названьем кратким Русь” — и просил об одном:

Дайте мне на родине любимой,
Всё любя, спокойно умереть.

Центральное место в стихотворении «О красном вечере задумалась дорога…», так же как в природно-поэтическом мире поэта в целом, занимает деревенская изба, “изба-старуха”. В данном стихотворении это реальная деревенская изба со всеми её атрибутами — порогом, печью, окнами, крестьянскими постройками — хлевом, двором — и живыми существами, населяющими их, — отроком в избе, коровами в хлеву. Это изба не простая, она одушевлена, очеловечена, живёт своей таинственной, спокойной и гармоничной жизнью: “Изба-старуха челюстью порога жуёт пахучий мякиш тишины”. О гармонии и покое говорят и другие строки стихотворения: “сквозь синь стекла желтоволосый отрок лучит глаза на галочью игру…” и “в хлеву покой и дрёма…”. Символичен образ “желтоволосого отрока”: по моему мнению, он осуществляет временную связь между прошлым и будущим, изба-старуха сопоставлена с молодой жизнью, зарождающейся и растущей в ней. Возможно, поэт в этой импрессионистской картине изобразил самого себя. Очень важен и символичен образ дороги, который обеспечивает пространственно-временную связь есенинского мира. Этот образ также многозначен: это и деревенская дорога, и жизненный путь человека, его путь из прошлого через настоящее в будущее. Как и изба, дорога одушевлена, она живёт своей жизнью, может думать, чувствовать: “задумалась дорога”, “дорога белая узорит скользкий ров”. Дорога связывает воедино отдельные избы в деревни, соединяет деревни и лежащие между ними поля и леса в целую страну, наконец, объединяет земное и небесное в единый мир.

Изба — это центр бытия, где протекает год за годом, сменяясь и обновляясь, естественная и размеренная человеческая жизнь, составляющая часть природы. Вокруг избы существует таинственный, чужой, полный опасностей внешний мир. Он слышен и надвигается со всех сторон: “осенний холод… крадётся…”, сгущается “хмарь”, “тонкогубый ветер… о ком-то шепчет…”, слышатся “тягучие вздохи” совы. Этот окружающий, полный таинственных образов мир противопоставлен покою, уюту и теплу избы-хранительницы. Но при приближении к избе внешний мир теряет свою кажущуюся враждебность, оказывается “ласковым и кротким”, то есть поэт рассматривает весь мир в единстве, в гармонии. Кто выходит за рамки этого мира, тот пропадает, становится “сгинувшим в ночи”.

Поэтическое время, благодаря человеческой памяти, обладает особым свойством: оно способно сжиматься, ускоряться и останавливаться, приближать давно прошедшее, но самое дорогое и отдалять самое плохое и горькое. “Потому так и днями недавними уж не юные веют года…”. Есенинское стихотворение «Низкий дом с голубыми ставнями…» перекликается с любимыми мною бунинскими строками: “…И забуду я всё — вспомню только вот эти полевые пути меж колосьев и трав…”.

Время как бы материализуется в сквозном образе памяти: прошлое живёт в настоящем, а из этого сплава вырастает будущее. Хотя лирический герой, по-видимому, никогда больше не увидит “низкого дома с голубыми ставнями” (это чувствуется по щемящей грусти стихотворения, даже если не знать, что есенинский дом сгорел при пожаре), он навсегда сохранит его образ в памяти, оставит для будущего в стихах.

Главная мысль подчёркивается кольцевой композицией стихотворения. В первой строфе задаются основные темы, в последующих строфах идёт их развитие, раскрытие “нежности грустной русской души”, признание в любви к бедной родине, в конце делается заключение с типичным для поэта началом последней строфы: “Потому и…”.

Стихотворение написано характерным для позднего Есенина размером — трёхстопным анапестом с перекрёстными рифмами, которые в предпоследних строфах сменяются опоясывающими. Длинный размер создаёт ощущение спокойного, размеренного немного печального повествования.

Центральным образом стихотворения является “низкий дом с голубыми ставнями”. С одной стороны, это реальный крестьянский дом (в данном стихотворении речь идёт о родном доме поэта в селе Константинове, где он родился и вырос); с другой стороны, этот дом символизирует самое родное место на земле, с которым у каждого человека связано понятие “родина”; наконец, деревенский дом, “золотая бревенчатая изба”, занимает центральное место в поэтической вселенной Есенина и имеет важное символическое значение.

Нельзя не обратить внимание на созданный поэтом образ простой, неяркой русской природы — полей, лугов, лесов под “сереньким ситцем этих северных бедных небес”. Этот образ проходит через всё творчество Есенина. Невзрачность родного пейзажа сознательно и неоднократно акцентируется поэтом, чтобы подчеркнуть бескорыстность и “странность” его чувства любви к такой России. Мотив этой странной, неизбывной любви слышится во многих стихотворениях поэта. Сходные строки есть в стихотворении «Спит ковыль…», звучат размышления автора о природе этой любви, такой мучительной и противоречивой. При всей бедности и тяжести жизни “никто под оклик журавлиный не разлюбит отчие поля…”. Это чувство характерно для каждого русского человека и, надо думать, лежит в основе “загадочной русской души”: “ …но, наверно, навеки имею нежность грустную русской души…”. Цвета стихотворения: голубой, серый, седой (“голубые ставни”, “серенький ситец”, “седые журавли”). Такая скромная, неяркая цветовая палитра соответствует не только русскому пейзажу, но прежде всего состоянию души поэта — тихой грусти и тоски.

В поэзии Есенина меня больше всего удивляет её доступность, “понятность” для неискушённого читателя и неисчерпаемость для профессионала. Его стихи не надоедают, наоборот, чем больше вчитываешься и вдумываешься в них, тем больше раскрывается их мудрость и красота. Мне кажется, это и есть главный признак подлинной поэзии.

* * *

Тема «Образ революционной эпохи» может быть раскрыта как на материале лирических произведений, в том числе упомянутых выше, так и при желании на материале поэмы «Анна Снегина», на разборе которой мы останавливаться не будем. О стихотворении, точнее, небольшой поэме «Русь», этом раннем и не во всём удачном поэтическом опыте Есенина заметим только, что, если оно будет выбрано для разбора, то истолкование как таковое не потребуется. Слишком прозрачно оно по мысли. Впрочем, небезынтересным кажется путь, который может быть связан с поиском в этом стихотворении мотивов, звучащих в более поздних стихах поэта. В этом смысле «Русь» символична.

В качестве примера философской лирики Есенина уместно рассмотреть наряду с другими стихотворение «Мы теперь уходим понемногу…». Приведём фрагмент сочинения одной из прошлогодних выпускниц.

* * *

Стихотворение «Мы теперь уходим понемногу…» написано в последние годы жизни Есенина, которые были для поэта трагическими. Мысли о смерти всё чаще посещали его, лирика становилась всё более философичной, всё чаще звучал мотив осмысления пройденного пути.

Говоря “мы” об “уходящих понемногу”, Есенин, по-видимому, имеет в виду своих сверстников, так как стихотворение посвящено памяти поэта А.В. Ширяевца, неожиданно и рано умершего ещё молодого человека. Есенин не боится смерти, даже чуть иронично говорит про “бренные пожитки” и грустит, что придётся покинуть “милые берёзовые чащи”, “равнин пески”, расстаться с тем, что “душу облекает в плоть”. Поэт как бы останавливается и оглядывается в прошлое и не жалеет о прожитых годах (“Счастлив тем, что я дышал и жил”).

Первая строфа стихотворения перекликается с последней. В ней ярко выражено развитие образов: “мы” — это уже “люди”, и не те, что “уходят”, а те, что “живут… на земле”. Эти строфы составляют основу кольцевой композиции стихотворения, которая подчёркивает его целостность. Вслед за ними перекликаются также вторая строфа с четвёртой: в них общими являются слова “сонм уходящих”, “чащи”. Особенно сильными кажутся строки с рифмами “рожь — дрожь”, сильнее, чем “пески — тоски”. Возможно потому, что так сильно воздействует на наши чувства метафора “не звенит лебяжьей шеей рожь”. Этот образ необычайно хорош в “плане выражения”. Столь же хороши и знаменитые строки:

…Мял цветы, валялся на траве,
И зверьё, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.

Именно эти слова, на мой взгляд, и выражают главную философскую мысль стихотворения — мысль о полноте жизни, о гуманном отношении ко всему живому.

…В своём стремлении помочь выпускникам подготовиться к сочинению мы, учителя, возможно, бываем излишне дидактичны, навязчивы. Мол, писать надо так-то и так-то. Напоследок процитирую поразившие меня своей зрелостью строки сочинения о философской лирике Есенина, написанные шестнадцатилетней девушкой, у которой, на мой взгляд, есть чему поучиться многим из нас.

Ощущая в себе бьющуюся меж рёбер жизнь, Есенин слишком сильно, чтобы быть счастливым, чувствует небытие, разлитое вокруг. Не христианскую смерть, которая принимает душу в своё лоно, давая ей покой, освобождая её от мук и сомнений жизни, а новосозданное небытие. Марина Цветаева в «Поэме конца» написала: “Жизнь — это место, где жить нельзя”. Жить — значит неподдельно чувствовать, отпустить душу, как птицу, на волю, позволить себе, наконец, подлинно слышать и говорить. Вся философская лирика Есенина — попытка узнать наверняка, для чего ему дано право или наказание слышать, и кем дан ему этот дар, “дар поэта — ласкать и карябать”.