Готовимся к сочинению
Темы 105-111

Елена РОМАНИЧЕВА,
Москва

---

Общие места: темы сочинений по сказкам М.Е. Салтыкова-Щедрина, предлагаемые для экзаменационного сочинения, достаточно однотипны, поэтому каждое из сочинений может быть лишь своеобразной вариацией на тему. Потому при их создании можно пользоваться так называемым приёмом “общих мест”. К их числу, во-первых, надо отнести обязательное обращение к жанровой природе произведений: сказки, причём сказки для “детей изрядного возраста”, то есть взрослых. Это принципиальное жанровое новаторство, тогда как сказка как жанр, по сути, двухадресный, то есть обращённый и к детям, и к взрослым читателям. Но обращение к фольклору в творчестве у Щедрина далеко не случайно: “Сказочные образы эти не сохранялись бы памятью народною, если бы не выражали собой непреходящих, неумирающих ценностей” (Е.Трубецкой).

Думается, что наивно будет в начале XXI века говорить о том, что Щедрин стал писать сказки по цензурным соображениям: это социологизаторство, и его следует избежать в сочинениях. Хотя, безусловно, нужно сказать о двух своеобразных циклах сказок: шестидесятых годов, где превалирует “народная” тема, и восьмидесятых.

№ 105

Тема народа в сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина

Традиционно в школе в этом аспекте рассматриваются сказки «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» и «Дикий помещик». Начать работу можно с упоминания о времени их создания, о том, какие темы особенно актуальны были для русской литературы. Собственно анализ начинаем с «Повести…», обращаем внимание на то, что свою сказку Щедрин называет повестью, то есть уже в жанровом определении настаивает на правдоподобии изображённого. Даём характеристику мужику: с одной стороны, суп в горсти варит, с другой — сам для себя верёвочку вьёт; говорим о его привычном самоуничижении (“…Нарвал генералам по десятку самых спелых яблок, а себе взял одно, кислое”), о его поистине сказочных способностях, которые он опять-таки употребляет на службу генералам: из собственных волос силок сплёл и поймал рябчика…

В этом же русле анализируем и сказку «Дикий помещик», но здесь логичнее начать с финала сказки и прокомментировать следующие слова: “Как нарочно, в это время чрез губернский город летел отроившийся рой мужиков и осыпал всю базарную площадь. Сейчас эту благодать обрали, посадили в клетушку и послали в уезд”. Важно при истолковании сказки не пойти против очень важной для автора мысли о том, что “казначейство без податей и повинностей… существовать не может”.

В заключение можно показать общечеловеческий смысл сказок: отношение к мужику — это непреходящее отношение власти к своим подданным: они ей мешают (“Видят мужики: хоть и глупый у них помещик, а разум ему дан большой. Сократил он их так, что некуда носа высунуть”), правда, у власть имущих иногда мелькают даже демократичные мысли: “...не дать ли и тунеядцу частичку” того, что народ сделал для них.

№ 106

“В Салтыкове есть… этот серьёзный и злобный юмор. Этот реализм, трезвый и ясный, среди самой необузданной игры воображения” (И.С. Тургенев)

Если мы выделим ключевые слова в теме: серьёзный и злобный юмор, реализм, игра воображения, — то станет очевидно, что тема требует осмысления художественных особенностей творчества писателя. Её можно раскрыть, обратившись как к «Истории одного города», так и к сказкам.

Остановимся на последних. Сразу оговоримся: перед нами — сатирические сказки (серьёзный и злобный юмор), они сосредоточены на социальной проблематике. Автор использует особые художественные средства сатиры.

• Фантастику, которая позволяет предельно заострить социальную ситуацию, выявить её скрытую сущность (генералы на необитаемом острове, вырванные из привычного круга жизни, оказываются абсолютно беспомощными. Но при этом они свято уверены в том, что где-то есть мужик, долг которого — заботиться о них, а “он где-нибудь спрятался, от работы отлынивает!”.
• Гротеск — дерзкое разительное преувеличение, доводящее жизненную нелепость до комедийного абсурда. Ярчайший пример тому — ситуация, описанная в «Диком помещике», когда герой дичает в переносном и прямом смысле этого слова.
• Эзопов язык, об “употреблении” которого автор не без издёвки писал: “Аллегорический, рабий язык продолжает пользоваться правом гражданства… думаю, что ввиду общей рабьей складки умов. Аллегория всё ещё имеет шансы быть более понятной и привлекательной, нежели самая понятная и убедительная речь”. Это с одной стороны. С другой — мир, в котором эзопова словесность замещает обыкновенную, требует особого способа восприятия: читатель становится своеобразным заговорщиком — он вступает в общество понимающих, посвящённых.

Анализ фантастических ситуаций и гротесковых образов, созданных “необузданной игрой воображения”, логично приведёт к выводу о том, что всё-таки перед нами “реализм, трезвый и ясный”. Ведь не зря же Салтыков-Щедрин утверждал: “…Небывальщина гораздо чаще встречается в действительности, нежели в литературе. Литературе слишком присуще чувство меры и приличия, чтобы она могла взять на себя задачу с точностью воспроизвести карикатуру действительности — в последней всегда останется нечто, перед чем отступит самая способность к искажениям”. Доказательство тому — знаменитый рецепт о приготовлении ухи из высеченного предварительно налима, который писатель не придумал, а взял из кулинарной книги.

№ 107

Герои и сюжеты сатирических сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина

Эта тема подразумевает, на мой взгляд, последовательную собирательную характеристику героев сказок, что называется, по группам: “мужики”, “хозяева жизни”, “обыватели”. Однако здесь важно не только перечислить качества, характерные для каждой, но и обратиться к средствам создания образов: гиперболе, гротеску, аллегории, фантастике. Последняя поможет осознать, как создаётся причудливый мир сказок писателя, как реальные герои (помещики, мужики, генералы, либералы), оказавшись в сказочной ситуации, обнажают свою суть. На первый взгляд сказочный сюжет (неожиданное перенесение героев на остров, жизнь помещика без крестьян, погружение на дно реки) по мере развития событий становится самым что ни на есть реалистическим. В сказочной ситуации совершенно естественно упоминаются газеты «Весть» и «Московские ведомости», актёр Садовский или капитан-исправник. А помещик живёт “в некотором царстве, в некотором государстве”. Так через события и героев, с ними связанных, создаётся “небывальщина” реальной жизни. В заключение говорим о том, что, “выламывая” героев из привычной жизни, сталкивая их напрямую в неестественной ситуации, писатель показывает неестественность самой русской действительности, породившей подобные отношения между людьми.

№ 108

Крестьянская и помещичья Русь в сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина

Формулировка темы крайне неудачна: образа крестьянской и помещичьей Руси (не России!) в сказках Щедрина, которые предлагаются для изучения в школе, нет. Можно, конечно, в сочинении анализировать «Конягу», но считать, что там изображена крестьянская и помещичья Русь, можно лишь с очень большой долей условности. Составители слегка перепутали сказки Щедрина с поэмой Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Дело в том, что в сатирических сказках, хоть и достаточно “жёстко” привязанных к конкретной исторической ситуации, фантастика далеко не фантастическая, поэтому и фольклорные элементы выполняют совершенно особую функцию. Щедрин не Некрасов! Он не ставил своей задачей создать панораму народной жизни, опираясь на фольклорные образы. В его произведениях не Русь, а Россия!

Если “перевести” тему с русского на русский, то она будет звучать так: «Барин и мужик в сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина». Но точен ли перевод? Если точен, то это тема 105 + тема 111. Если в точности не уверены, посоветуем ученикам не браться за неё.

№ 109

Смешны или грустны финалы сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина?

Перед нами так называемая “мнимая” проблемная тема: ибо предмета для размышления нет, ответ однозначен: грустны.

Для доказательства обратимся к тексту.

«Дикий помещик»: “Он жив и доныне. Раскладывает гранпасьянс, тоскует по прежней своей жизни в лесах, умывается лишь по принуждению и по временам мычит”.

«Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»: “Однако и об мужике не забыли; выслали ему рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!”.

«Премудрый пискарь»: “И вдруг он исчез. Что случилось — щука ли его заглотала, рак ли клешнёй перешиб, или сам он своею смертью умер и всплыл на поверхность, — свидетелей этому делу не было. Скорее всего — сам умер, потому что какая сласть щуке глотать хворого, умирающего пискаря, да к тому же ещё и премудрого?”

Эксперимент можно продолжить и взять финал любой сказки — он будет однозначно грустным. Отсюда вывод: строим сочинение как комментарий к тексту, объясняем, как жанр (сказка!) задаёт однозначность финала и почему происходит подмена: вместо счастливого конца грустный, вместо победы добра над злом — всё остаётся по-прежнему: “Смотри, Федя, — молвил Иван, укладывая и позёвывая, — во все стороны столько простору! Всем место есть, а нам…” («Путём-дорогою»). Обращаем внимание, что это именно подмена, ибо счастливое и грустное — не антонимичные, а разнопорядковые явления.

№ 110

Мир обывателя в сатирических сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина

Если учесть, что, кроме «Премудрого пискаря», сказки Щедрина, где изображён обыватель, в лучшем случае изучаются только обзорно, то попробуем руководствоваться советом составителей и раскрыть тему, “связанную с произведением малой эпической формы”, на примере одного текста.

Во вступлении даём историческую справку, как менялось значение слова “обыватель”: первоначально — постоянный житель какой-то местности, сейчас — человек, лишённый общественного кругозора, с косными, мещанскими взглядами, живущий мелкими личными интересами. Затем обоснуем выбор литературного материала и скажем, что «Премудрый пискарь (так у Щедрина!) — сказка 80-х годов. Начнём с названия: пискарь от “писк”, уточним, в каком значении (прямом или ироническом) употреблён эпитет премудрый. Затем дадим характеристику герою-пискарю (аллегория более чем очевидна), вписав его в круг других литературных героев. Для этого зададимся вопросом: какие заветы в русской литературе дают отцы своим детям?

 “…угождать всем людям без изъятья” (Молчалину).

 “Береги честь смолоду” (Гринёву).

 “Береги копейку” (Чичикову).

Затем поразмышляем над вопросом, какому из них ближе пискариный завет “гляди в оба”. Обратим внимание, что совет отца, по существу, это совет обывателя, но герой “был… пискарь просвещённый, умеренно-либеральный и очень твёрдо понимал, что жизнь прожить — не то что мутовку облизать”. Почему же пискарь — обыватель? Для ответа на этот вопрос сопоставим щедринского героя с чеховским, пискаря с Беликовым, так как оба, хоть и герои “просвещённые”, руководствуются что ни на есть обывательским жизненным принципом “как бы чего не вышло”.

Далее посмотрим, как связаны планы сказки: реально-исторический, конкретно-бытовой и сказочно-фантастический, — и здесь, безусловно, вспоминаем, что думает пискарь перед смертью и какой приговор пискариному образу жизни выносит Щедрин.

№ 111

Сатирическое изображение “хозяев жизни” в сказках М.Е. Салтыкова-Щедрина

Отправной точкой в раскрытии темы может стать высказывание самого Щедрина: “Для того чтобы сатира действительно была сатирою и достигала своей цели, надобно, во-первых, чтобы она почувствовала тот идеал, из которого отправляется творец её, и, во-вторых, чтобы она вполне ясно сознавала тот предмет, против которого направлено её жало”. Безусловно, в сказках Щедрина “жало” сатиры направлено в первую очередь против “хозяев жизни”, “генералов” и “помещиков”.

Далее даём собирательную характеристику этих героев, постоянно подчёркивая их глупость, самоуверенность, бахвальство, узость интересов, презрительное отношение к “мужикам” и при этом святую уверенность, что последние существуют только для удовлетворения их желаний. Попутно обращаемся к тем художественным приёмам, которые использует Щедрин: фантастике (чудесном “перенесении” генералов из Петербурга на необитаемый остров, ловле роя мужиков), гротеску (одичание помещика), гиперболе, аллегории, эзопову языку.