Готовимся к сочинению
Темы 59-69

Елена РОМАНИЧЕВА

---

Предварим консультацию несколькими замечаниями. Думается, что темы по «Мёртвым душам» — пожалуй, за исключением темы № 64, — одни из самых удачных из экзаменационного списка, так как с наибольшей полнотой охватывают все аспекты изучения поэмы в школе. Поэтому материал, предлагаемый для написания сочинений, может быть использован учителем и на уроках, и на этапе итогового повторения, ибо, как сказал В.Г. Белинский: “«Мёртвые души» не раскрываются вполне с первого чтения даже для людей мыслящих... «Мёртвые души» требуют изучения”. Это — во-первых. А во-вторых, темы зачастую перекликаются между собой, поэтому по мере консультирования комментарии сокращаются, в случае “пересечения” разных тем внимание сосредоточивается лишь на том, что присуще именно этой теме, что отличает её от других. Но это не значит, что материал, предлагаемый к конкретной теме, не может быть творчески осмыслен и использован при создании работы на другие темы.

№ 59

Какова роль лирических отступлений в первом томе поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души»?

Данная тема подразумевает прямой и достаточно ясный ответ на поставленный вопрос, однако чтобы вся ученическая работа не свелась к утверждению, что роль лирических отступлений в поэме велика, можно предложить ученикам во вступлении к работе обозначить две точки зрения на роль и место лирических отступлений, которые высказали современники писателя, и построить свою работу как аргументацию в пользу первой из них.

• Аксаков: “Всё неотразимое влияние его творений заключается в лиризме... Что без этого были бы его книги! Они были бы только книгами. Гоголь неоспоримо представляет нечто совершенно новое среди личностей, обладавших силою творчества”.
• Белинский: “Важные же недостатки романа «Мёртвые души» находим почти везде, где из поэта, из художника силится автор стать каким-то пророком и впадает в несколько надутый и напыщенный лиризм... К счастью, число таких лирических мест незначительно к объёму всего романа, и их можно пропускать при чтении, ничего не теряя от наслаждения, доставляемого самим романом”.

При этом необходимо обозначить те моменты, которые нельзя обойти вниманием при написании сочинения.

Во-первых, это жанровая природа «Мёртвых душ». Не будем забывать, что поэма — один из жанров лироэпических произведений, в ней соединяются сюжетность, событийность (“похождения Чичикова”) и открытое выражение автором или лирическим героем своих чувств. Своеобразие поэмы как жанра во многом основано на сочетании повествовательной характеристики действующих лиц, с одной стороны, и раскрытии их характеров через восприятие и оценку лирического героя, играющего в поэме активную роль, — с другой.

Во-вторых, соотношение лирического и эпического начал в поэме выступает как средство выражения авторской позиции. Традиционно выделяют следующие тематические группы.

• Лирические отступления, раскрывающие авторское отношение к персонажам и напрямую соотносящиеся с сюжетной линией. Для текстуального анализа можно привлечь отступления первой и десятой глав, которые своеобразно обрамляют изображение чиновничества, отступления второй и середины шестой главы, обрамляющие галерею помещиков, и два отступления о подлеце одиннадцатой главы, обрамляющие экспозицию Чичикова, лирические отступления, раскрывающие образ автора и мотивно связанные с первой группой.
• Лирические отступления, раскрывающие образ автора. Эта группа чётко делится на две подгруппы. Первая (начало шестой и середина одиннадцатой глав) раскрывает личность автора, вторая (начало седьмой и конец одиннадцатой глав) — творческие задачи автора, его судьбу как писателя. Отступления второй группы связаны с отступлениями, содержащими характеристику персонажей (здесь можно обратиться к финалу отступления “Счастлив путник...” в начале седьмой главы).
• Лирические отступления, раскрывающие образ России (конец пятой, середина и финал одиннадцатой глав).

Кульминационным становится отступление середины десятой главы о путях человечества. По месту расположения оно соответствует кульминационному “пику” сюжетного плана — смерти прокурора.

В заключении можно сказать, что с помощью лирических отступлений Гоголь не только создаёт широкую панораму жизни России (“Вся Русь явится в нём!”), но и композиционно связывает первый том с последующими.

№ 60

“Каждое лицо в «Мёртвых душах» есть в то же время вывод из целой категории людей...” (В.Н. Майков)

Традиционная “школьная” тема подразумевает рассказ о героях Гоголя как о литературных типах. Однако любую тему, сформулированную как цитату, логично начать, сказав несколько слов о её авторе. Так, ученикам небезынтересно будет узнать, что Валериан Николаевич Майков (1823–1847) — публицист, один из ведущих критиков “натуральной школы”, с позиций которой он во многом и анализирует художественные произведения.

Работу можно построить как размышление над вопросом: почему Гоголь всегда стремится вписать своих героев в череду людей? И для ответа на него привлечь авторские характеристики персонажей — как главных (Чичиков, помещики), так и достаточно значимых, но эпизодических (дама приятная во всех отношениях). Безусловно, в работе необходимо будет привлечь и прокомментировать определение литературного типа как “знакомого незнакомца” (В.Г. Белинский). И здесь нужно остановиться на том, как сочетаются в образе героя качества индивидуальные (“незнакомец”) и качества и черты, присущие целой группе людей (“знакомый”). Обратим внимание, что последние в понятии “тип” важнее, чем первые. Проиллюстрировать это утверждение можно, задавшись вопросом, предложенным в своё время Ю.В. Манном: почему автор не называет по имени “даму просто приятную” и “даму приятную во всех отношениях”?

В заключительной части работы можно привести слова из знаменитого лирического отступления из седьмой главы, которое во многом объясняет художественную задачу Гоголя — выставить на суд читателя “...всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и скучная дорога”, — и выбор персонажей, литературных типов.

№ 61

Чиновники города NN. (По поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души».)

Не менее традиционная и “проработанная” тема. Если ученик не хочет идти по проторённому пути, то ему можно предложить следующий путь раскрытия темы. Во вступительной части — обращение к теме чиновничества в творчестве Гоголя («Петербургские повести» и «Ревизор»). В этом случае основная часть начинается с сопоставления уездных чиновников (комедия «Ревизор») и чиновников губернского города (поэма «Мёртвые души») и в дальнейшем строится как размышление над кругом взаимосвязанных вопросов: что даёт нам такое сопоставление? какими изображены отцы города? что составляло их основное времяпрепровождение? Необходимо также остановиться на том, что при создании образов чиновников Гоголь использует такой художественный приём, как алогизм (который, например, используется при создании образа губернатора: он “имел на шее Анну, и поговаривали даже, что был представлен к звезде; впрочем был большой добряк и даже сам вышивал иногда по тюлю”). Безусловно, ключевым эпизодом для раскрытия образов чиновников могут послужить сцены карточной игры (1-я глава), оформление купчей в гражданской палате (7-я глава), совещание у почтмейстера (10-я глава) и предшествующие ему события (конец 9-й главы). Два последних можно проанализировать, сосредоточившись на вопросе: почему нелепые слухи “испугали мужскую партию”? Отсюда логично перейти к смерти прокурора (“Только тогда с соболезнованиями узнали, что у покойника была, точно, душа, хотя он по скромности своей никогда её не показывал”) и её оценке, “вложенной” писателем в уста Чичикову: “...а ведь если разобрать хорошенько дело, то на поверку у тебя только и было, что густые брови”.

В заключении говорим о художественном расширении пространства поэмы и образах петербургских чиновников из «Повести о капитане Копейкине».

№ 62

Образы крестьян в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души»

При раскрытии этой темы отталкиваемся от движения замысла Гоголя: “Мне хочется... показать хотя с одного боку всю Русь” (1835) и “Вся Русь явится в нём!” (1836), — говорим о панорамном изображении России: представители разных сословий стали героями поэмы, в том числе и крестьяне. Обращаем внимание, что их образы далеко не идеализированы: вспомним Селифана, Петрушку, дядю Митяя и дядю Миняя, которые никак не могли расцепить бричку. В процессе анализа образов задаёмся вопросом: почему такими изображены крестьяне? Тем самым переводим разговор в социальную плоскость и говорим об их материальной (бабы (!), ловящие бреднем рыбу в усадьбе Манилова, девочка Пелагея, не знающая, где право, где лево, дворовые Плюшкина, у которых одна пара сапог на всех, и то для хождения в барском доме) и — самое главное — нравственной зависимости от “мёртвых душ”. Вспомним, что крестьяне становятся предметом купли-продажи или азартной игры, их дарят, облекая сделку в любезность. Здесь также уместно будет упомянуть о “бунте” крестьян деревни Вшивая-спесь (глава 9-я).

Однако такой безрадостной картине крестьянской жизни противостоит другая, воплощённая на страницах лирических отступлений. Своеобразным “приступом” к ней можно считать размышление о “метком русском слове” в финале 5-й главы. От анализа этого фрагмента логично будет перейти к размышлениям о крестьянах Собакевича (глава 7-я).

В результате анализа приходим к выводу: душа крестьянина-мужика — подлинно живая: он и думает, и чувствует, и мастер на все руки, обладает “живым и бойким русским умом”. Не случайно даже о мёртвых мужиках помещики и чиновники говорят как о живых. В живой душе народа — живая душа России.

№ 63

Быт и нравы города NN. (По поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души».)

Тема в чём-то перекликается с предыдущей, и в ней может быть в сокращённом виде использован тот материал, который мы привлекали для анализа темы чиновников и чиновничества.

Отправной точкой раскрытия темы может стать цитата из черновых набросков Гоголя: “Идея города. Возникшая до высшей степени пустота. Пустословие. Сплетни, перешедшие пределы, как всё это возникло из безделья и приняло выражение смешного в высшей степени”. Таким образом, видно, что для раскрытия этой темы необходимо обратиться к материалу главы 9-й, где рассказывается о встрече дам. Попутно заметим, что их разговор напоминает птичье чириканье (прочитаем его вслух):

“— На место их фестончики.

— Ах, это нехорошо, фестончики!

— Фестончики, всё фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, на рукавах фестончики, везде фестончики.

— Нехорошо, Софья Ивановна, если всё фестончики”.

Попутно замечаем, что, хотя героини имеют имена, автор настойчиво называет их “дамой просто приятной” и “дамой приятной во всех отношениях”. Логичнее отсюда перейти к средствам создания образов не только героев-“горожан”, но и губернского города в целом. Можно вспомнить описание города и гостиницы в первой главе, обратив внимание на авторские оценки (“Покой был известного рода...”) и описание губернского сада, “который состоял из тоненьких дерев, дурно принявшихся...”, и его “изображение” в местной газете: “город наш украсился... садом, состоящим из тенистых, широковетвистых, дерев...”, и сопоставить их.

При раскрытии темы нельзя обойти и губернские балы (в 1-й и 8-й главах), и последующие очень важные события: отказ чиновников принимать Чичикова и похороны прокурора (“Все мысли их были сосредоточены в это время в самих себе: они думали, каков-то будет новый генерал-губернатор, как возьмётся за дело и как примет их... По движениях губ и рук их видно было, что они заняты живым разговором; может быть, они тоже говорили о приезде нового генерал-губернатора и делали предположения насчёт балов, какие он даст, и хлопотали о вечных своих фестончиках и нашивочках”.

В заключении говорим о том, что талант Гоголя проявляется не только в эпически спокойном повествовании, не упускающем ничего из виду, но и в умении ярко очертить пошлость жизни, на эту его черту указал ещё А.С. Пушкин: “...Ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем”. Прокомментируем это высказывание. Не будем забывать, что во времена Пушкина и Гоголя слово “пошлый” значило заурядный, ничем не примечательный, обыкновенный. Сразу возникает вопрос: почему же писатель, в отличие от своих предшественников, избирает в герои пошлых, то есть обыкновенных людей? Наверное, затем, чтобы пошлость, то есть духовное убожество героя, да и жизни в целом, бросилась “крупно в глаза” читателю, чтобы от внимательного взгляда пишущего не ускользнуло ни одной мелочи. Перед нами не эпос — поэма. В ней отчётливо звучит голос автора, авторское видение мира, героев, вещей и событий пронизывает всё произведение. И крупно бросится в глаза читателю пошлость современной ему жизни, её бездуховность, её мертвенность.

№ 64

“...Покупатель живой человеческой совести, Чичиков, — подлинный чёрт, подлинный провокатор жизни” (А.Белый)

Включение этой темы в экзаменационный список вызывает массу сомнений. Она осталась с прошлого года, и с тех пор только ленивый не преминул критически высказаться в адрес подобных формулировок. Но если уж составители решились оставить это высказывание А.Белого (хотя очевидно, что о Чичикове можно выбрать и что-нибудь другое), то логичнее было бы поставить в конце этой цитаты не точку, а вопросительный знак, чтобы у ученика была возможность хотя бы поставить эти слова под сомнение. Но этого не произошло, и поэтому, честно говоря, я бы не посоветовала ученикам писать на эту тему ввиду очевидно нетрадиционной трактовки образа.

Но если кто и возьмется, то им опять же можно посоветовать идти от имени автора цитаты. Андрей Белый — поэт, прозаик, философ рубежа XIX–XX веков. Безусловно, Гоголь был его любимым художником. Книга «Мастерство Гоголя» — попытка трактовать творчество писателя в духе символизма. Это, безусловно, создаст при раскрытии темы очень существенные трудности: ведь важно проанализировать образ Чичикова именно в логике Андрея Белого, что чрезвычайно сложно, если не сказать — невозможно.

Однако если всё-таки ученик решил рискнуть, то посоветуем ему обратить внимание на ключевые слова: покупатель совести, чёрт, провокатор жизни. Если им следовать, то может получиться довольно стройная картина. Человек продаёт душу дьяволу в обмен на... У Гоголя помещики продают (или дарят, или проигрывают) чужие души, души крестьян, тем самым торгуют собственной совестью. Отсюда — понятна логика дальнейших размышлений.

Но — подчеркнём ещё раз — может оказаться, что всё это домыслы, так как цитата, вырванная из контекста, мало известная, хотя и афористичная, в данном случае может спровоцировать ученика. И получится сочинение прямо-таки по Белому: “Приём написания «Мёртвых душ» есть отчётливое проведение фигуры фикции”.

№ 65

Образ Руси в поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души»

Начало опять же традиционно — замысел Гоголя и его изменение в процессе работы. Важность темы заявлена буквально в первых строчках: “…только два русские мужика”.

Сразу подчеркнём, что изображение Гоголем России панорамно. С одной стороны, путешествуя вместе с героем, автор создаёт образ России “мёртвых душ” (помещики, чиновники, крестьяне). Здесь важно, что в каждом из гоголевских героев проявляется зачастую гротескно заострённая, но достаточно определённая черта русского национального характера.

С другой стороны — Россия, образ которой встаёт перед читателем со страниц лирических отступлений (анализ фрагментов 5-й и 11-й глав). Обратим внимание на ключевой для раскрытия темы образ дороги, который помогает читателю понять нынешнее состояние России. Здесь можно обратиться к анализу фрагмента 10-й главы (“Читателям легко судить...”), в котором тема скривления своего пути у одного человека вырастает в тему уклонения от дороги всего человечества. И в противовес ему проанализировать финал первого тома поэмы, к которому готовит “откровенное” замедление сюжета и обилие лирических отступлений последних глав.

Подводя итоги, отметим, что образ России на страницах «Мёртвых душ» — это сложнейший художественный образ, созданный посредством представления лиц, Россию населяющих, и лирических отступлений. Именно их “наличие” в художественной структуре поэмы позволило А.И. Герцену заметить: “«Мёртвые души» Гоголя — удивительная книга, горький упрёк современной Руси, но не безнадёжный”.

№ 66

Визит Чичикова к одному из помещиков. (По поэме Н.В. Гоголя «Мёртвые души».)

По сути, эта тема — анализ эпизода. Думается, что, выбрав фрагмент для анализа, логично будет предложить его аналитический пересказ с попутным комментарием. При этом важно обратить внимание на то, что рассказ о визите Чичикова Гоголь строит по следующему плану:

• внешность, черты характера, основные занятия и интересы помещика, его отношение к семье, хозяйству;
• описание деревни помещика, положения крестьян;
• описание господского дома и обеда, которым хозяин угощает гостя;
• отношение к Чичикову и его предложению;
• авторская характеристика героя.

Следуя гоголевскому плану, можно построить и сочинение, но при этом важно отметить, какие детали и почему выбраны Гоголем для характеристики помещиков и какие художественные средства использует писатель для создания образа героев.

Обратим внимание, что, несмотря на стандартное построение глав о помещиках, у читателя не создаётся впечатления однообразного повествования.

При анализе разговора о покупке “мёртвых душ” необходимо обратить внимание не следующее: как относятся помещики к предложению Чичикова? Что смущает, а что — нет их в такой странной сделке? Здесь важно показать, что такое отношение диктуется не столько характером помещика, сколько строем государства. Если объявлена законной продажа живых душ, то это, пожалуй, страшнее, чем предложение Чичикова. Вот почему Коробочку смущает лишь то, что мёртвые души она продаёт впервые, а Собакевича не смущает вовсе.

Если для анализа выбран визит Чичикова к Плюшкину, то в процессе анализа отвечаем на следующие вопросы: чем глава о Плюшкине отличается от других глав о помещиках? как переданы изменения в портрете героя? почему в главе дважды звучит авторское отступление о юности? к кому оно обращено? кто, по мысли писателя, виновен в том, что случилось с героем? В заключение можно привести два высказывания о том, почему Плюшкин в галерее мёртвых душ изображён последним, и показать, какое из них точнее трактует авторскую позицию.

• А.Веронский: “Герои всё более делаются мёртвыми душами, чтобы потом почти совсем окаменеть в Плюшкине”.
• Ю.Манн: “Манилов, может быть, и «симпатичнее» Плюшкина, однако процесс в нём уже завершился, образ окаменел, тогда как в Плюшкине заметны ещё последние отзвуки подземных ударов. Выходит, что он не мертвее, а живее предшествующих персонажей”.

В заключении можно сказать, почему такое внимание на страницах поэмы уделено образам помещиков, и процитировать из «Выбранных мест из переписки с друзьями»: “И ты, не служа доселе ревностно ни на каком поприще, сослужишь такую службу государю в званье помещика, какой не сослужит иной великочиновный человек. Что ни говори, но поставить 800 подданных, которые все, как один и могут быть жизнью, — это дело не бездельное и служба истинно законная и великая”.

№ 67

Столкновение экипажей. (Анализ эпизода главы 5-й первого тома поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души».)

В предлагаемом эпизоде необходимо остановиться на следующих аспектах. Во-первых, на непосредственной встрече с дамами из экипажа, младшая из которых окажется губернаторской дочкой. Здесь важно, что реакция Чичикова на балу во многом предугадана его размышлениями о её, по существу, живой душе, о том, что вскоре мёртвый город сделает её такой же. Не забудем, что именно живую реакцию на губернаторскую дочку на балу (“...остановился вдруг, будто оглушённый ударом”) не простил Чичикову город. Именно поэтому поверили вралю Ноздрёву, именно поэтому придумали “похищение”. Обратим внимание, что мысль о живой душе, мелькнувшая у героя, была, как и “окаменение” на балу, очень скоротечной, потом думы потекли по привычному руслу: “Двести тысчонок так стали привлекательно рисоваться в голове его”. Безусловно, этот эпизод ещё раз призван убедить читателя в мысли о том, что путь омертвения изначально живой души — это тот путь, который сознательно выбрал герой.

Во-вторых, надо обратить внимание на образы крестьян — дяди Митяя и дяди Миняя, тех самых русских мужиков, бестолковость которых только усилила сумятицу и задержала экипажи. Отметим, что образы этих эпизодических героев создаются через сопоставление: дяди Митяя — с деревенской колокольней и крючком, которым достают воду в колодцах, дяди Миняя — с исполинским самоваром. Смысл таких сопоставлений (живого с неживым) очевиден.

№ 68

Оформление купчей в гражданской палате. (Анализ эпизода главы 7-й первого тома поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души».)

Консультация была написана мной к экзаменационным темам прошлого года (см. № 19, 2003) поэтому с любезного разрешения редакции позволю себе воспроизвести её.

Начнём с того, что эпизод занимает центральное место в главе, являясь его своеобразной кульминацией, ему предшествует размышление Чичикова о крестьянах (о них же упоминал и Собакевич, когда торговался с героем) и их судьбах, а также неожиданная встреча с Маниловым. Обратим внимание на то, как создаётся Гоголем образ казённой палаты (“Герои наши видели... фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку”). Далее анализируем диалог (точнее — диалоги) героя с чиновниками, которые позволяют сделать вывод о нравах казённой палаты, где получение взяток доведено до совершенства, о чертах характера героя (“...сам служил, дело знаю”).

Не менее интересно в этой сцене и поведение помещиков: Манилов даже не пытается (да и не может) вникнуть в суть происходящего, а Собакевич, в купчей которого оказался умерший каретник Михеев, тут же скажет, что Михеев жив, и подаст ценный совет: позвать свидетелей для заключения сделки — прокурора, инспектора дорожной управы, людей “праздных”, которые наверняка сидят дома.

Заканчивается сделка традиционной вечеринкой у полицмейстера, истинного кудесника организовывать закуски, проходя мимо рыбного ряда.

В заключение говорим о функциях эпизода в составе художественного целого и о том, что писателю “...много нужно глубины душевной, дабы озарить картину, взятую из презренной жизни. И возвести её в перл созданья”.

№ 69

Встреча Чичикова с Ноздрёвым в трактире. (Анализ эпизода главы 4-й первого тома поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души».)

Начинается эпизод с рассуждения о господах средней руки, что мотивно связывает его с первыми строками произведения, где рассказано о приезде в город Чичикова, господина средней руки. Поэтому размышления, которыми открывается глава, также помогают читателю понять героя.

Далее идёт описание трактира и разговора Чичикова с бабой, в котором упоминаются Манилов и Собакевич, характеры которых в этом эпизоде также создаются через еду.

Описание трактира предваряет появление Ноздрёва, для которого заведения подобного рода — дом родной, поэтому вполне закономерно, что встреча героев и происходит в трактире, а не в доме помещика. Обратим внимание на его портрет: “недурно сложенный молодец с полными румяными щеками”, но без цепочки и часов и с разными бакенбардами. Этот портрет говорит о времяпрепровождении героя гораздо больше, чем пространное повествование.

Далее следует остановиться на разговоре Чичикова с Ноздрёвым и хотя бы перечислить, о чём идёт речь. Это поможет понять характер Ноздрёва, который ни секунду ни на чём не может сосредоточиться и так быстро и неожиданно меняет темы, что Чичиков никак не может под него подстроиться и делает совершенно неверный вывод: “Горазд он, как видно, на всё, стало быть, у него даром можно кое-что выпросить”. Именно в разговоре и проявляется характер “исторического человека”, который безудержно хвастается, тут же готов биться об заклад и немедленно переходит со всеми “на короткую ногу”. Однако образ рубахи-парня носит очевидно гротесковый характер. Обратим внимание, что у этого образа есть своеобразный двойник — “зять Мижуев”, в котором воплощён совершенно определённый тип человека: “Белокурый был один из тех людей, в характере которых на первый взгляд есть упорство”.

Показателен финал эпизода: старуха требует двугривенник за водку. У Ноздрёва денег нет — расплачивается Мижуев, однако обман старухи (“запросила вчетверо против того, что стоила водка”) мгновенно раскрывается именно Ноздрёвым.

В целом — делаем вывод в конце — эпизод этот несёт в основном характерологическую функцию.