Лужин, не ставший Александром Ивановичем

В предисловии к английскому изданию своего романа Набоков писал: “Из всех моих русских книг «Защита Лужина» содержит и излучает «наибольшую теплоту» — что может показаться странным, если исходить из распространённого мнения об исключительно абстрактном характере шахмат. В действительности Лужина полюбили даже те, кто совсем не разбирается в шахматах и (или) испытывает отвращение ко всем остальным моим книгам. Он неуклюж, неряшлив, некрасив — но, как очень скоро замечает моя нежная барышня (по-своему чудесная девушка), в нём есть что-то, что перевешивает и грубость его серой плоти, и бесплодность его тёмного гения”. Это так и есть. Александр Иванович Лужин, главный герой романа, образ очень сложный, а в то же время и очень обаятельный. Тайна интеллектуально-психологического романа связана прежде всего с этим образом.

Набоков назвал свой роман «Защита Лужина». Почему именно так? Здесь явно сделан акцент на слове “защита”, ибо для русской литературы характерно название по фамилии одного из персонажей. В романе Лужин разрабатывал шахматную защиту, которая позволила бы ему перехитрить противника. Однако, как мы знаем, она не сработала, потому что Туратти сыграл нестандартно. Но такое простое понимание слова “защита” ничего не проясняет. В романе имеется в виду, конечно, не шахматная “защита”, а “защита” психологическая: защита от грубого, пошлого, безнравственного окружения. Подобной защитой могут быть искусство, наука, спорт и т.д. У Лужина это шахматы. Так что Набоков не осуждает своего героя за его страсть к игре. В ней нет ничего безнравственного. Проблема Лужина в другом.

Многие критики отмечают наличие у Лужина некоего творческого дара. В доказательство приводятся многочисленные параллели между шахматами и музыкой, которые действительно имеют место в романе. При этом забывают, что сам Набоков видел в Лужине “бесплодность тёмного гения”. Лужин — способный средний шахматист. Он может иногда блестяще выиграть партию, творчески продумав великолепную комбинацию. И тем не менее он не гений. Он скорее Сальери, чем Моцарт, но Сальери добродушный, милый, чудаковатый. Для читателя он привлекателен не шахматными успехами, а необычным характером, оригинальностью.

“Бесплодность тёмного гения” не мешает в то же время Лужину быть страстно влюблённым в игру. По-настоящему Лужин любит только шахматы. Кроме них для него ничего не существует. А это уже патология, которая затем и переросла в психическую болезнь. В Лужине нет душевной широты, в отличие от его невесты, его не интересуют люди, у него примитивный взгляд на жизнь, несмотря на то, что по своим нравственным качествам он очень симпатичный персонаж.

“Лужина сама жизнь проглядела”, — обронил Набоков. Это правда. Конечно, только в том смысле, что Лужин не видит очарования жизни. Поэтому он проиграл, “выпал из игры”.

Лужин не в состоянии совместить в своём сознании два мира. Для него это непосильная задача: с одной стороны, игра, с другой — семейная жизнь обыкновенного человека, каким он, в сущности, и является. Нормальный, психически здоровый человек легко может совмещать множество интересов, увлечений, страстей в своей душе. Сам Набоков признавался, что в его сознании “живут” сразу несколько “реальностей”: искусство, любовь, энтомология, спорт, шахматы. Все они только способствовали физическому и душевному здоровью писателя. У Лужина же нездоровая психика, причины заболевания которой нужно искать в детстве (главная часть романа), когда его отец, глупый, недалёкий персонаж, решил во что бы то ни стало сделать из мальчика вундеркинда. С этой целью он называл сына только по фамилии, даже не задумываясь о том, что тем самым он способствует развитию замкнутости и угрюмости в мальчике.

После Лужиным стала называть его и невеста, весёлая, ироничная девушка. Шахматистов принято называть по фамилии, вот она, любя, и подсмеивается над ним.

“Более всего в шахматах меня притягивали именно ходы-ловушки, скрытые комбинации… <…> я не сомневаюсь в существовании незримых связей между некоторыми миражами моей прозы и одновременно блестящей и матовой тканью шахматных задач, сказочных загадок, каждая из которых — «плод тысячи и одной бессонной ночи»”, — утверждал писатель в одном из своих интервью. Так в чём же “сказочная загадка” романа «Защита Лужина»? Думается, что она в природе души Лужина, разгадать которую читателю не так-то просто. Самоубийство Лужина нелогично и не мотивированно. Спокойная семейная жизнь, шахматная известность, возможность развивать свои творческие способности — всё это больше похоже на счастье, а не на трагедию. Может быть, мы не знаем чего-нибудь важного о внутреннем мире Лужина или восприятие героя другими персонажами абсолютно не соответствует действительности? Это настоящая головоломка. Но в любом случае разгадать тайну самоубийства шахматиста — значит разобраться в душевной путанице Лужина, которая в романе не подлежит сомнению.

В шахматах Лужин нашёл выход в другой, более интересный и светлый мир. Игра — это его своеобразная защита от жестокого и холодного мира, который его окружает. Лужин вообще по характеру человек очень застенчивый и пугливый. Он боится всего того, что не входит в его мир, всего того, что связано с обычной, повседневной жизнью: “Птица прошумела в ветвях, и он испугался, быстро пошёл назад, прочь от реки”. В юмористическом ключе написаны многие эпизоды романа, связанные со странностями лужинского характера.

Защищая право своего героя на свой собственный внутренний мир, на свою собственную, недоступную для других реальность, Набоков в то же время показывает узкую и ограниченную жизнь шахматиста. Рациональное, интеллектуальное начало не просто доминирует в образе Лужина, оно практически полностью вытесняет начало чувственное, эмоциональное. Поэтому в романе можно встретить и авторскую иронию по отношению к Лужину, видящему в жизни лишь отражения его абстрактной шахматной реальности: “Он… думал о том, что этой липой… можно, ходом коня, взять вон тот телеграфный столб”.

Лужин мечется между желанием снова окунуться в мир шахматных сражений и невозможностью это сделать по двум причинам. Во-первых, потому, что Валентинов и всё, что с ним связано, вызывает у героя неприятные чувства и воспоминания. Лужин испытывает страх перед этим человеком, олицетворяющим для него все те злые силы, которые его преследуют в жизни. А во-вторых, потому, что он не хочет расставаться с той спокойной, размеренной жизнью, к которой привык. Лужин понимает, что любовь и игра в шахматы для него несовместимы, и если он опять начнёт играть, то тем самым разрушит своё семейное счастье. Конфликт неразрешим. С одной стороны, мир творческого шахматного воображения, без которого герой не может быть счастливым, а с другой стороны — действительность (реалистический образ Валентинова, семейная жизнь), которая не позволяет Лужину жить в мире воображения.

Перед героем возникает вопрос, что выбрать: шахматный мир или мир тихой семейной жизни? Беда Лужина в том, что оба этих мира и притягательны, и неприемлемы для него одновременно. Возможно, в этом скрывается мотив самоубийства, с точки зрения здравого смысла, разумеется, слабый. Для здорового человека это вообще не проблема, но только для здорового.

Мир шахмат притягателен тем, что в нём Лужин ощущает себя творческой личностью. Он испытывает радость игрока, придумывающего новые комбинации, хитрые манёвры и опасные ловушки. Неприемлемы же шахматы для него тем, что они не только отдаляют его от непосредственной жизни, но и причиняют вред здоровью Лужина.

Мир семейной жизни притягателен для шахматиста прежде всего спокойствием, которое обеспечивает Лужину невеста. Гроссмейстеру в этом мире хорошо, но и он оказывается неприемлем для него потому, что в этом мире Лужин лишён возможности заниматься шахматами.

Он так навсегда и остался для всех Лужиным, что и подчёркивает Набоков в последнем абзаце своей повести: “Но никакого Александра Ивановича не было”. Конечно, в первую очередь он не откликается на впервые прозвучавшее собственное имя потому, что выбросился из окна — покончил жизнь самоубийством. А вторая причина — он так и не стал Александром Ивановичем — обычным человеком, не обделённым житейскими радостями. Не смог им стать.

Противоречия, в которых запутался герой, и приводят его к трагической гибели. Лужин не смог обрести гармонию в своей душе. Жизнь поставила ему мат.