Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Литература»Содержание №7/2004

Архив

Размышления на “вечную тему”. По произведениям И.С. Тургенева

УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВВ оформлении использован рисунок из книги В.Шапочки «Охотничьи тропы Тургенева». (Орёл, 1998).

Дарья СОКОЛОВА,
11-й класс,
школа № 1506, Москва
(учитель —
Наталья Евсеевна Куклина)


По произведениям И.С. Тургенева

Размышления на “вечную тему”

И.С. Тургенев поистине один из тончайших певцов первой любви во всей мировой литературе. Он воспитывает душу в уважении к земным, но вечным ценностям. Его произведения — вечный упрёк цинизму, “пошлости безбожной”. Его герой — размышляющий, сомневающийся человек, как правило, умирающий с сознанием бесполезности, бессмысленности прожитой жизни. Мир, как и природа, равнодушен к душевным и телесным страданиям человека, а человек — это мгновение, у него есть только настоящее, которое нужно использовать без сожаления. Нужно просто жить! Но “просто жить” мешает огонь любви к истине. “Неужели я ни на что не был годен, неужели для меня нет дела на земле?” — вопрошает Рудин. Нет “дела” на земле, но есть самое важное, что делает и Рудина, и Санина земными и понятными. “Санин приподнялся и увидел над собой такое чудное, испуганное, возбуждённое лицо, такие огромные глаза... сердце в нём замерло”. Это из повести «Вешние воды». Так красиво описано признание в любви, что замирает сердце, хочется плакать о чём-то, чего ещё не понимаешь, а может быть, и никогда не поймёшь. Джемма, достав из корсажа увядшую розу, бросила её Санину. Роза успела увянуть... Грустно. Всё проходит, проходят и лучшие мгновения жизни.

Весёлые годы,
Счастливые дни —
Как вешние воды
Промчались они.

Эти слова из старинного русского романса И.С. Тургенев взял эпиграфом к повести «Вешние воды». Любовь — как порыв ветра среди глубокой тишины. Налетит этот порыв — “сама земля затрепещет под ногами”, “тонкий звёздный свет задрожит и заструится”. Вихрь растреплет чёрные кудри Джеммы и сорвёт шляпу с Санина. Миг — и всё прошло. “Санин пришёл домой без шляпы... Он не заметил, что потерял её”, — констатирует автор. Единственная прозаическая вещь — шляпа. И спит Санин, потерявший шляпу, “как Александр Македонский накануне Вавилонского сражения”.

Воображение героя дорисовывает портрет Джеммы: “...мраморные руки, подобные рукам олимпийских богинь...”

Что это? Мечта? Реальность? Извечная тоска по идеалу?

Удивительная Джемма в тёмном окне под лучами звёзд (на итальянском языке “Джемма” значит драгоценный камень). И в жизни она — драгоценный человек, очень земной, не олимпийская богиня. “Если я твоя, то и вера твоя — моя вера”, — говорит она Санину в момент благополучного развития событий. “Она схватила гранатовый крестик, висевший у неё на шее на тонком шнурке, сильно дёрнула и оборвала шнурок, подав ему крестик”. Таковы тургеневские героини.

Чувства, которые испытывают герои И.С. Тургенева, трудно описать, о них трудно рассказать. “Подобным чувствам нет удовлетворительного выражения: они глубже и сильнее — неопределённее всякого слова. Музыка одна могла бы их передать”, — пишет И.С. Тургенев в конце повести «Вешние воды», говоря о состоянии Санина, получившего письмо от Джеммы, теперь, через тридцать лет, матери пятерых детей. Она пишет о своих детях и о высоком, мученическом конце Эмилио, погибшего за Родину в числе тех, кем “предводительствовал великий Гарибальди”. Она желала Санину “душевной тишины”. А что Санин? Он размашисто, по-русски послал “гранатовый крестик, обделанный в великолепное жемчужное ожерелье”. “Душевной тишины” у него, тургеневского героя, не будет никогда: “В первых числах мая он вернулся в Петербург — но едва ли надолго. Слышно, что он продаёт свои имения и собирается в Америку”. Это Санин, русский дворянин.

А сам автор? Он, как большая птица, боится разбить крылья, боится, что потеряет человек “таинственную силу”, боится, что человек, всё понимающий о жизни, “без грусти” дойдёт до могилы, будет плыть по мелководью, доставая шестом до дна. Чудо жизни — это любовь, святыня жизни — это любовь.

Близка и понятна мне повесть великого писателя «Первая любовь». Она о вечной красоте, о величайшей тайне природы, о любви юноши, подростка. Любовь эта драматична, трагична, но она — то единственное, что даёт ощущение состоявшейся жизни. Любил — значит, жил! Человеку есть чем жить, когда будут “набегать вечерние тени”. “Что у меня осталось более свежего, более дорогого, чем воспоминания о той, быстро пролетевшей, утренней, весенней грозе?” — вопрошает писатель. Потом он скажет, что любит повесть «Первая любовь», потому что “это сама жизнь, это не сочинено”. Так и “пахнет былым” от пережитого... Этого не придумаешь.

Произведения Тургенева нельзя читать “сподряд”. Я прислушалась к его совету и читаю его “враздробь” — “во дни сомнений, во дни тягостных раздумий”. Это чистый источник. “Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью, держится и движется жизнь”, — заключает писатель стихотворение в прозе «Воробей», написанное в 1878 году. Жизнь почти прожита, ценности определены, придумывать новые — нет желания и смысла. Любовь, а рядом — смерть. Когда человек живёт, в нём горит и светится трепетный огонёк. “Смерть налетит, махнёт своим холодным крылом — и конец!”

Не могу без волнения читать стихотворения в прозе И.С. Тургенева. Вот строчки, посвящённые Юлии Вревской, прекрасной русской женщине (реальной, не вымышленной). Она, имея высокое положение в обществе, ум, красоту, обаяние, ушла на войну сестрой милосердия. “Нежное, кроткое сердце... и такая жажда жертвы!” — восхищается автор. Она умерла от тифа, спасая солдат. “Какие заветные клады схоронила она там, во глубине души, в самом её тайнике”, — читаю я взволнованные строчки. Читаю и начинаю понимать смысл слов, “русская женщина”, “тургеневкая героиня”. Это женщина, переступившая “порог”. Это женщина, заслужившая эпитет “святая”.

Рейтинг@Mail.ru