КНИЖНАЯ ПОЛКА

Ролан Барт. СИСТЕМА МОДЫ: Статьи по семиотике культуры / Перевод с французского, вступительная статья и составление С.Н. Зенкина. М.: Издательство им. Сабашниковых, 2003. 512 с.

Имя французского филолога Ролана Барта (1915–1980) не просто известно в нашей стране — его труды способствовали обновлению нашего литературоведения и развитию отечественной культурологии в последние десятилетия ХХ века. С другой стороны, научные идеи Барта, по существу, ещё даже не коснулись (или не смогли коснуться) методик нашего школьного литературного образования. Жаль. Во всяком случае наши учителя-словесники вполне готовы к встрече с Бартом, и это его российское издание вполне для такой встречи-знакомства подходит (хотя ещё в 1989 году в издательстве «Прогресс» почти десятитысячным тиражом — сейчас это почти фантастика — вышел том его избранных работ по семиотике и поэтике).

Однако не буду скрывать, что впервые переведённый на русский труд Барта «Система Моды» непрост, и читать эту книгу лучше со второй её части, где собраны работы Барта по семиотике культуры.

У французского философа немало идей, которые уже стали расхожими, и прежде всего — тезис о “смерти автора”, то есть представление автора всего лишь тем, кто пишет, не имеющим “никакого бытия до и вне письма”. Но Барт высказал столь же фундаментальную идею о значении читателя: “Текст сложен из множества разных видов письма, происходящих из различных культур и вступающих друг с другом в отношения диалога, пародии, спора, однако вся эта множественность фокусируется в определённой точке, которой является не автор… а читатель”. Таким образом, по Барту, читатель не декодирует “буквы, слова, смыслы, структуры” текста, а до-кодирует, то есть улавливает в книге то, что не поддаётся описаниям (статья «О чтении»).

Обращусь к более рискованному примеру — лишь затем, чтобы показать энергию мысли Барта, не её безусловность, а, напротив, смыслопорождаемость. Жизнь учёного оборвалась трагически: он попал в дорожное происшествие и через месяц скончался на больничной койке. Нелепость случившегося ввергла многих гуманитариев в шок… Но ведь ещё в 1962 году Барт написал статью «Структура “происшествия”» (она есть в сборнике), где отмечено: “Хроника происшествий говорит нам, что человек всегда связан с чем-то другим, что природа полна отзвуков, соотношений и движений; но с другой стороны, эта причинность всё время подрывается неподвластными ей силами; она нарушается, но не исчезает, и остаётся как бы в подвешенном состоянии между рациональным и неведомым…” Далее Барт говорит о “случайной причинности” и “упорядоченном совпадении”, мы переходим из мира смысла в мир значений, в чём учёный усматривает “статус литературы — формальный порядок, где смысл одновременно полагается и ускользает; действительно, хроника происшествий и есть литература”, хотя в “хронике происшествий диалектика смысла и значения имеет гораздо более ясную историческую функцию, чем в литературе”.

Может быть, именно в этой статье проглянула надежда Барта-учёного на то, что смысл, приписываемый человеком совмещению фактов, не укладываясь в искусственность культуры, всё же даст ему возможность наполнить такую культуру природой, а значит, сделать её живой.

Л.М.