ШКОЛА В ШКОЛЕ

Надежда ШАПИРО

---

Статья оформлена  иллюстрациями художника Сергея Тюнина к сочинениям Козьмы Пруткова.

...Напоминает гоголевское «Муму»

Мы продолжаем учить детей литературе и, видимо, никогда от этого не откажемся. Хотя бы потому, что боимся, что наши дети не засмеются, когда мы скажем: “Что, с Пушкиным на дружеской ноге?”, и не кивнут с пониманием, когда в качестве аргумента в споре мы воскликнем: “Кто меня судьей поставил?” Мы хотим, чтобы и дети наши, и внуки сохранили общий с нами язык и общие с нашими нравственные понятия, которые крепко настояны на великой русской литературе. И потому нам очень трудно смириться с выпадением из программ по литературе произведений, которые так многое сказали когда-то своим первым читателям и так много значат для нас. Конечно, кто же спорит, замечательно было бы, если бы дети всё хорошее прочитали, поняли и полюбили. И эстетическое воспитание осуществилось бы, и патриотическое, и научная картина мира закрепилась бы в сознании — ведь мы хотим историко-литературный курс изучать, чтобы все писатели и книги укладывались в уме и сердце в хронологическом порядке.

Да только люди, которые имеют дело с детьми, знают, что мечта эта недостижима. Чем же тогда поступиться? Научностью? Нравственностью? Полнотой? И действительно ли, избавившись от лишнего груза, литературное образование сможет понравиться обществу? Учёные, педагоги и чиновники спорят, какую задачу записать в Стандарте как главную при изучении литературы в школе. Люди постарше рассказывают о том, что времена пришли в умаление и теперь с литературой всё плохо, а раньше было хорошо. А тем временем, не дожидаясь момента, когда новая Дума примет-таки Стандарт или министр добьётся права принять его самолично, без Думы (отчего-то на ум приходит, неясно, кстати или нет, очередная цитата: “Без думы, полноте смущаться” — это Чацкий Софье говорит, напомню на всякий случай), учителя учат и ученики учатся литературе. Ежедневно.

Мне представилась любопытная возможность ознакомиться с результатами этого процесса во многих школах нашей страны. Дело в том, что уже двадцать шесть раз в Москве и некоторых других городах России проводится Ломоносовский турнир — многопредметные соревнования для школьников. Свои аудитории для турнира ежегодно предоставляют МГУ и ещё несколько московских вузов и школ, некоторые школы Оренбурга, Самары, Санкт-Петербурга. Участие в этих соревнованиях не требует никаких предварительных действий; любой школьник может прийти в одно из мест проведения турнира, решить, в каких конкурсах он хочет участвовать, взять задание по избранному предмету и сидеть над ним сколько захочется, хоть до закрытия — или, если покажется скучно или слишком трудно, уйти и попытать счастья в соревнованиях по другим предметам. Турнир этот — мероприятие довольно демократичное ещё и по качеству заданий — они по возможности должны быть забавными и не слишком трудоёмкими, гораздо проще олимпиадного уровня, и по количеству раздаваемых наград — “за успешное выступление на конкурсе по предмету” или “за успешное выступление на конкурсе по многоборью”. Три года я составляла задания для конкурса по литературе, а потом вместе с помощниками-студентами проверяла работы. В этом году в конкурсе по литературе приняло участие чуть больше 1800 человек. Понятно, что среди них могло не оказаться самых литературных детей страны — всё-таки турнир традиционно привлекает прежде всего конкурсами по математике и естественным наукам, а литература появилась в его программе недавно. Однако задания выполняли далеко не самые слабые ученики не худших городских школ. И писали они в надежде на приз и без всякого страха плохой отметки — писали, как, думали они, нужно писать о литературе.

Рассмотрим лишь один пример. В качестве первого задания было предложено два стихотворения, о которых сообщалось, что оба написаны в середине XIX века и одно из них сочинено знаменитым русским поэтом, а другое — пародия на него. Называть авторов желательно, но необязательно, главное — определить, какое из стихотворений пародия, аргументировать своё решение, а также написать, что такое пародия вообще и какие пародии известны конкурсанту.

Так вот — в 1600 ответах настоящим, серьёзным стихотворением знаменитого русского поэта были признаны восемь строчек Козьмы Пруткова:

Осень. Скучно. Ветер воет.
Мелкий дождь по окнам льёт.
Ум тоскует; сердце ноет;
И душа чего-то ждёт.

И в бездейственном покое
Нечем скуку мне отвесть...
Я не знаю: что такое?
Хоть бы книжку мне прочесть!

А стихотворение А.Фета «Непогода — осень — куришь…», соответственно, было сочтено пародией.

Самые распространённые аргументы такие:

Во втором стихотворении меньше слов высокого стиля, поэтому я полагаю, что оно является пародией.

Или: В первом стихотворении используются более поэтичные, возвышенные слова, а во втором к высоким качествам приплетаются бытовые дела.

Или даже: Во втором стихотворении автор использует гастрономические детали, унижающие чувства автора 1-го ст. (Видимо, это “дымящийся стакан остывающего чаю” — больше ни в каких словах стихотворения Фета невозможно усмотреть “гастрономическую деталь”.)

Есть и более цветистые доказательства.

• От первого стихотворения у меня возникли ассоциации с Пушкиным. Мне кажется, что оно возникло более художественным выражением своих мыслей, автор мог быть человеком, привыкнувшим вращаться в высшем свете, и он соответственно изъясняется.
• Мне кажется, автором первого стихотворения является А.С. Пушкин, и называется оно «Осень».
• Я считаю, что первое стихотворение создал Пушкин во время ссылки, так как он только и делал, что читал (так как был изолирован от общества). Пародий на известных авторов я не знаю, потому что я читаю в основном только оригиналы.
• Стихотворение «Непогода — осень — куришь…» является пародией, так как в этом произведении автор пытается показать свою нелюбовь к осени; ему скучно в это время года, любое занятие кажется неинтересным. И написано оно с усмешкой.

Сделав выбор, конкурсанты считают необходимым похвалить “настоящее” стихотворение по всем правилам — и за содержание, и за форму (демонстрируя успехи и этического, и эстетического воспитания).

Первое стихотворение кажется мне более лаконичным и правильно построенным. Оно передаёт гораздо больше информации и несёт в себе гораздо больше мыслей, чувств, желаний. Оно оставляет след в душе, заставляет задуматься, в то время как второе лишь создаёт отблеск того, что могло бы быть.

Автор стихотворения использует красочные олицетворения — “ум тоскует, сердце ноет”, — создающие картину печального, томного, скучного настроения.

А некоторые школьники проявили и готовность искать общественно-политический подтекст в стихотворении Фета, на таких условиях они согласны признать его “настоящим”.

Если учесть время, в которое оно было написано (середина XIX века), то есть где-то после восстания декабристов, то в строках этого произведения можно увидеть некоторые аллегории, представляющие состояние людей того времени. “Над дымящимся стаканом остывающего чаю...” — то есть точка кипения (восстание) уже пройдена и настроения и возмущения постепенно успокаиваются и наблюдаются уже с холодной головой.

Итак, мы вправе предположить, что 7/8 нехудших наших учеников преставляют себе поэзию как “один ненужный ком”, набор непонятных строчек, состоящих из штампов, написанных высоким стилем и без живых интонаций; но её положено хвалить — таким же высоким стилем, штампами — и искать в ней общественно-политическое содержание.

Можно подумать, что я отобрала самые курьёзные высказывания, а смешные нелепости неизбежны при любом качестве преподавания — мы не боги. Но в том-то всё и дело, что это не самые курьёзные, а самые массовые суждения. Курьёзы другие (тоже, к сожалению, достаточно массовые): второе стихотворение — пародия, потому что там встречается ненормативная лексика (чертовщина лезет в голову, часы болтают нестерпимо), потому что там идёт речь о курении — вредной привычке, потому что оно написано позже, чем оригинал, а в XIX веке не курили; оригинал написал Блок, а пародию — Пушкин. Смешно? Грустно? Но и обнадёживающе.

Дети наши отлично обучаемы. Они усвоили, пусть и в нелепом виде, то, чему мы их научили. Напирали на художественные средства — получаем “красочные олицетворения” и даже одну “синекдотическую метонимию” (душа чего-то ждёт!). Поощряли словоблудие — читаем по поводу и без повода:

Иногда, прочитав очередное стихотворение, например Марины Цветаевой, так и тянет сесть за стол, расчеркать несчастный листок бумаги по данному поводу. Под впечатлением уже чего-то написанного ранее в нас возникают мысли, разбуженные прочитанным, и, несомненно, хочется тоже высказаться по этому поводу, излить всё, что встало с ног на голову внутри, на единственного, безмолвного и терпеливого слушателя — бумагу.

Ставили во главу угла патриотизм — и вот отклики:

Точно я не знаю авторов (пародий на «Гарри Поттера» и «Властелина колец». — Н.Ш.), но подобные мысли витают в головах русских патриотов с дальних времён.

Или: Так, например, пародией является иностранная сказка «Белоснежка и семь гномов» на сказку Пушкина «Спящая красавица и семь богатырей».

Приучаем искать в литературе мораль и обличение пороков — и можем гордиться результатом: наши ученики найдут всё это и там, где нам не снилось. Попробуйте угадать, о каком произведении, фрагменты которого приводились в одном из заданий Ломоносовского турнира, идёт речь в следующих высказываниях:

• Детей эти переклички могут научить жить лучше, уметь ценить не только материальное благо, но и духовные, моральные ценности. Взрослые же, прочитав эти переклички, поймут, что жили неправильно, поступали не всегда честно и справедливо.
• Возможно, в виде сторожей представлены чиновники, правительство, собственники, а в виде зверей, угнетаемых ими, представлены крепостные крестьяне, беднота городов. Детям они дают те самые основы правильного поведения и честности. Взрослым людям взгляд на происходящее в их мире.
• Функции этих перекличек: а) доказательство неизменности жизненных устоев, правил и ценностей; б) воспевание произведений русских классиков, которым удалось обличить общественные пороки и воспеть положительные стороны жизни общества. Таким образом, К.И. Чуковский приучает детей мыслить по-взрослому, а взрослых — мыслить масштабнее, уметь ассоциировать одно событие с другим и тому подобное.
• Перекличка с пушкинской «Сказкой о рыбаке и рыбке» (неограниченные амбиции, стремление получить то, чего нет и не может быть у других).
• Я считаю, что эти словесные и ритмические переклички с “взрослой” русской поэзией, а ещё лучше, с реальной жизнью некоторых взрослых, показывают взрослым перспективы такого образа жизни, а детей предостерегают от этой ужасной дорожки, причём автор не называет какого-то конкретного человека, он как бы подразумевает его в образе рептилии, крокодила. А так как рептилии ещё жили задолго до появления человека на земле, то я думаю, что автор хочет показать нам, как долго человечество борется со своими пороками, и до сих пор никак оно не может их изгнать из своей жизни.

(Правда же, даже упоминание о рептилии не поможет догадаться, что это ответы на вопрос о сказке К.Чуковского «Крокодил»: какие ритмические переклички с “взрослой” поэзией можно заметить в приведённых отрывках и что они могут дать детям и взрослым читателям?)

Один из проверявших работы, студент-историк, сначала ужасался, потом смеялся и наконец сказал: “А вообще-то ничего удивительного. Нормальный школьник, не отпетый хулиган и двоечник, а благополучный, так понимает про литературу в школе: надо всё время писать и говорить, что ты знаешь, что такое хорошо и что такое плохо, ругать эгоистов и угнетателей, хвалить добрых и героев. А если учитель умный и ты хочешь ему понравиться, надо умничать и оригинальничать, сочинять своё небанальное мнение. И то и другое, понятное дело, никакого отношения к литературе не имеет. Я сам такой был, пока не поучился в гуманитарном классе”.

Обидно, но, кажется, недалеко от истины. Дети научаются говорить и писать слова, которых мы от них ждём, а для этого совершенно не нужно и даже вредно читать то, о чём им предстоит высказываться, и размышлять над изучаемыми книжками, хотя мы и требуем “знания текста”.

А вот читать мы их не учим или плохо, недостаточно учим. Даже нехудожественный текст нашим ученикам с трудом даётся, поэтому они пропускают ключевые слова в заданиях и на вопрос о ритмических перекличках с взрослой поэзией отвечают:

Первый отрывок — «Евгений Онегин», второй — «Вишнёвый сад», четвёртый — «Война и мир». Или даже: Напоминает гоголевское «Муму».

Может быть, если разрешить детям включать при разговоре про литературу здравый смысл, они и без наших усилий смогут больше понять, как тот пятиклассник (то есть человек, ещё не обременённый литературным образованием), что дал на первый вопрос такой лаконичный, но правильный ответ:

Мне кажется, что пародия стихотворение № 1, а оригинал — № 2. Потому что № 1 более скучное и маленькое.

А если ещё и учить — честно читать, видеть и понимать слова, слышать интонацию (последняя строка как бы всё перечёркивает и внезапно делает ситуацию комичной — так написала о пародии московская десятиклассница), ритм и стилистическую окраску (это своеобразная головоломка, сложная задачка с красивым решением... такие намёки расширяют круг читателей книги, поскольку она становится интересна не только детям, но и взрослым, которые, понимая эти намёки, получают от чтения огромное удовольствие — из ответа другой московской школьницы на второй вопрос) — какие перспективы открываются перед нами…